Ненавижу гриффиндорцев за долбаную принципиальность.
Ненавижу.
- Что за теория? - спрашиваю хмуро.
- Окклюменции, разумеется, - фыркает Поттер. - Ты что-нибудь знаешь о ментальной магии?
- У меня только есть немного практического опыта, - говорю. - Кое-кто не так давно лазил ко мне в мозги без разрешения.
Поттер морщится, но рвущийся с языка комментарий сдерживает.
- Ясно. Значит, начнём с азов, - Поттер устраивается поудобнее на том же столе, где сидел вчера. - Ментальная магия, как правило, делится на два больших раздела: сознания и чувств. В разделе сознания есть два подраздела: памяти и разума. Искусство легилименции и окклюменции относится к подразделу разума, поскольку для обоих искусств необходимо сознательное владение собственным мышлением, но порой бывает трудно провести границу между разумом и памятью, поэтому разделение довольно условное.
Никогда не предполагал, что Поттер может без запинки выдать такое длинное предложение с таким количеством умных слов. Ну не учил же он его наизусть специально, чтобы меня впечатлить.
Поттер снова облизывает губы - словно нарочно, чтобы я вспомнил, какие они мягкие и ласковые - и продолжает свою лекцию.
- Овладение ментальными искусствами обычно начинают с окклюменции, поскольку это пассивное искусство: оно требует умения закрывать разум и держать удар. Потом следует легилименция - искусство нападать и пробивать защиту. Высший уровень - артименция, умение создавать фальшивые воспоминания. Эти воспоминания можно либо при помощи некоторых легилиментивных приёмов вложить прямо в мозг другого человека, либо отправить в мыслеслив с целью обмануть кого-либо. Требуется высокий уровень мастерства, чтобы при просмотре подобных воспоминаний не выявилась их фальшивость; на подобное владение собственным разумом способны только единицы. Но окклюменцию и начало легилименции может освоить почти любой, если приложит достаточно стараний.
Ещё немного в том же духе, и я поверю, что под маской беззаботного идиота Поттер все пять с лишним лет прятал не такой уж завалящий ум.
- Прежде всего, - не затыкается Поттер, - тебе требуется научиться очищать разум. Ты умеешь медитировать?
- Нет.
- Тогда будешь учиться, - Поттер очень старательно не обращает внимания на мой угрюмый тон. - Для начала попробуй прямо сейчас очистить разум. Закрой глаза, чтобы проще было сосредоточиться, и представь себе что-нибудь мирное. Морской берег, например. Или текущий водопад. И выгони из головы все мысли, которые не будут касаться этой картинки.
Нет, я явно поспешил. Поттер - всё тот же идиот. Неужели он думает, что после этих пяти лет мне будет комфортно закрывать глаза в его присутствии и не обращать на него внимания? Да я рядом с Мародёрами всегда мечтал отрастить ещё три пары глаз, на затылке и по бокам головы - чтобы не пропустить, с какой стороны будет удар, оскорбление или заклятие.
Либо Поттер - святая наивность, либо просто самодовольный и самовлюблённый придурок, либо задумал гадость. Но гадость можно было сделать, и не раскатываясь на лекцию о ментальных искусствах, тем более, если бы здесь были где-нибудь под мантией-невидимкой Блэк, Люпин и Петтигрю.
Но их, похоже, здесь всё-таки не было.
- Ты сосредотачиваешься? - напоминает мне Поттер.
- Пробую, - вру я.
- Пробуй ещё, по лицу видно, что ты не стараешься.
Так пока я тут сижу с закрытыми глазами, он ещё и на лицо моё пялится? Зачем? Чтобы проверить, сосредоточился ли я?
Сижу я, закрыв глаза, пытаюсь представить себе море, которое видел только на картинках; но ни дементора, если честно, не выходит. Поттер молчит, я слышу только его дыхание - ровное, спокойное. А у меня пульс лихорадочный, и мысли носятся, как перепуганные тараканы - какое тут море, какая медитация?
Проходит битых минут десять, прежде чем Поттер нарушает своё спокойствие, причём весьма нестандартным способом: снова пытается залезть мне в голову. На этот раз осторожно, стараясь не лезть в память, а проходить по поверхности текущих мыслей. Само собой, никакого моря там и в помине не было.
- Ты не стараешься, - укоризненно замечает Поттер вслух.
- А ты не лазь ко мне в мысли, - огрызаюсь, открывая глаза. - Отвлекаешь.
- За десять минут можно было хотя бы подумать о море, - с укоризной говорит Поттер. - Я уже не говорю представить - просто подумать. А ты о чём думал?
Вопрос риторический, Поттер ведь сам всё видел, но я всё равно отвечаю:
- О тебе.
У Поттера розовеют щёки. Мать честная, он всё ещё умеет смущаться? Вот уж чего бы не подумал…
- И что же именно ты обо мне думал? Я старался не читать твоих мыслей, сам не знаю… - поясняет он, когда я вскидываю бровь.
- Я всё никак не могу понять, зачем ты меня вчера целовал, - говорю я медленно. - Все эти три раза.
Уж можно не сомневаться, я их посчитал. Я их все помню, как помнил бы калёное железо, вздумай Поттер меня им прижечь.
У Поттера такое беспомощное выражение лица, что его поневоле становится жалко. Как бы гладко он ни разглагольствовал о ментальной магии, о собственных эмоциях он говорить не умеет.
- Не знаю, - говорит он. - Мне так захотелось…
- И ты, разумеется, не поинтересовался, хочу ли я.
- Если ты был против, то почему не сказал? - ощетинивается Поттер.
- Я был всё ещё слаб, - поясняю чётко. - Как знать, что бы ты сделал, если бы я сказал, что твоё желание лизаться меня не вдохновляет. Может, ещё изнасиловал бы.
- Ты что, сдурел?
Вопрос интересный и, без сомнения, актуальный, но меня несёт. Захотелось ему меня поцеловать! Вчера меня, сегодня Блэка, завтра Эванс, послезавтра ещё кого-нибудь! Мало ли кому чего хочется…
- Я - нет, а вот ты да, - говорю. - Ты меня пять лет ненавидел. А теперь целуешь. Кто ты после этого?
- И кто же я? - охотно подставляется уже злой, как пёс, Поттер.
Он меня достал. Действительно достал. Пусть идёт и целует кого угодно, только не меня - хватит.
Мне это надоело.
- Педик ты, Поттер, - говорю я.
Я был готов к удару - маггловскому быстрому удару - и увернулся, потому что следил за движениями Поттера.
- Protego corpus! - следующий удар достигает цели, но ощущения при этом Поттер должен испытывать такие, будто въехал по каменной стене.
Он отступает, держа руку на весу, и смотрит на меня так, что мне… совестно.
- Почему ты так себя ведёшь? - спрашивает он. - Кто тебя тянет за язык? Если ты хотел драки, зачем надо было всё это устраивать?
- Это ты поцеловал меня, а не я тебя, - напоминаю. - Я ничего не устраивал.
Хочется верить, Поттер никогда не узнает про «Mens et animus». К тому же зелье только высвобождало то, чего он хотел на самом деле, и ни к чему не принуждало.
- Но какого хрена ты ведёшь себя так, будто… - Поттер запинается.
