— Ярик! — Раиса встала между ними, заметив, как он сжимает край тумбы, проведя языком по губам. — Пожалуйста, успокойся, — попыталась коснуться, но тот отбросил ее руку, прорычав:
— Не трогай меня, — Рая дернулась от взгляда полного ненависти, злости и непонимания, обращенного в ее сторону, точно от удара пощечины. От ядовитых слов, брошенных пусть на эмоциях все равно очень больно. Особенно, когда любимый человек ничего в ответ слышать не хочет.
— Яр, — вновь попыталась воззвать к его разуму, делая знак Инге помолчать. Сейчас он ее точно слушать не станет. И она не преувеличила, ограничившись кратким объяснением того, почему сын не желает с ней общения. Стоило бы умнее быть, не лезть на рожон, дать ему привыкнуть. Но глупое благородство и желание помощь иногда действительно является медвежьей услугой. — Давай Инга сейчас уйдет, мы поговорим, и ты придешь себя, — мягкий голос, будто говорит с ребенком, чем взбесила еще больше.
Едва сдерживаясь, Ярослав крепче обхватил край тумбы, с трудом цедя каждое слово, пытаясь удержаться от неизбежно накрывающей красной пелены.
— Я хочу, чтобы вы ушли, — Рая вздрогнула, а Инга подняла на него заплаканный взгляд.
— Ярик, пожалуйста.
— Я сказал: пошли вон! — заорал, ударяя по дереву с такой силой, будто хочет расколоть. Страх отразившийся во взгляде Кошкиной причинил даже больше боли, чем все, что произошло сегодня за день. Она его боялась, опасалась, хоть пыталась этого не показать. И хуже всего то, что Ярослав Тасманов боялся себя сам.
— Пожалуйста, — выдохнул, глядя в синие глаза, с трудом заставляя выдавить хоть слово. — Уходи.
Много позже он запомнит только крупные слезы в синем взоре да мелькнувшую надежду, что сейчас Ярик одумается, остановит, попросит прощения. Но сейчас, стоило за ними тихо захлопнуться входной двери, сполз на пол, слыша тихий цокот собачьих коготков. Пуся, скуля, уткнулась мокрым носиком ему в руку, приподнявшись на задних лапках, опираясь переднему ему в ногу.
«Мы с тобой одно целое, сопляк», — будто услышал голос совсем рядом, зарываясь пальцами в шерсти, прикрывая глаза и сжимая пальцами второй руки переносицу. Алкоголь, ему нужен алкоголь.
Взял на руки собаку, глядя в черные глазки, выдыхая:
— Прости, у тебя очень хреновый хозяин.
На улице холодно, мерзко и слякотно, на душе примерно также. Только ноющее сердце не дает сосредоточиться на собственных темных мыслях. Бесконечный крутящийся рой всех возможных вариантов из серии: «а что если бы…». Голова кипит, ноги шагают по скрипучему снегу не ясно только куда, ведь вернуться назад сейчас невозможно.
— Это я виновата, — услышала Рая, дернувшись и резко повернувшись к понурой женщине, обхватившей себя руками. — Не надо было приезжать. Знала же, что ничего не изменится, но поверила той женщине.
Девушка грустно усмехнулась. На самом деле виноватой во всей этой ситуации была только она. Глупым было считать, что подобное можно разрешить парочкой разговоров по душам за чашкой кофе на кухне. И хотя Инга не особо вдавалась в подробности, судя по реакции Ярослава там все гораздо запутаннее.
— Не надо было мне лезть, — опустила глаза, сгребая грязный снег носком ботинка в кучку. — Я просто… — запнулась, пытаясь отыскать себе, оправдание и подняла взор на Ингу, с сожалением произнеся:
— Просто не могу понять, как можно жить врозь с семьей. И накопить столько бессмысленной злости, которую Ярик выливает на других.
Сказать сказала, а сама внутренне содрогнулась от того, что теперь Тасманов ее не простит. То, как озвучил просьбу уйти, его взгляд в этот момент. Да он Раису больше матери теперь, похоже, ненавидит.
Мягкое, почти невесомое касание к руке заставило вынырнуть из волны страха, вдыхая полной грудью морозный январский воздух.
— Он тебя простит, потому что любит, — убежденно заявила Инга, чуть пальцы. — Несмотря ни на что, Ярослав все еще на это способен. Я верю в это.
Вот ей бы уверенность этой женщины, которая с таким упорством добивалась внимания родного сына. Очень сломленная, но упертая. Наверное, Ярослав чем-то на нее похож. В чертах, в глазах, даже характером. Потому что ту же невероятную заботу она чувствовала в самые лучшие дни подле него, которая окружала будто мягкое пуховое одеяло. Возможно, сложись их отношения иначе, эти двое могли бы окружить своей любовью всех, кто был к ним близок. Ведь когда они с Яриком были вместе, Раиса чувствовала, будто каждый день ее окружает настоящее теплое летнее солнце независимо от погодных условий за окном.
— Куда вы теперь? — вырвавшись из воспоминаний, озвучила вопрос, с сожалением размыкая их руки. Будто лишалась частички Ярослава, снова погрузившись в окружающий холод вокруг, зябко поежившись в любимом розовом пуховике. Инга рассеяно оглянулась, пожимая плечами.
— Уеду. Не хочу больше ему портить жизнь и так достаточно натворила. Просто буду издали наблюдать за ним и ждать, что может однажды он сможет хотя бы услышать меня. — Она словно постарела, посерела и зачахла за считанные секунды. Рая еще никогда не видела, чтобы человек мог погаснуть всего за маленькие мгновения, но сейчас воочию наблюдала, как постепенно стихает голос Инги. Будто внутри нее перегорела какая-то рабочая лампочка, излучавшая свет, дарующий возможность жить полной жизнью. И от этого наблюдения стало еще горше, ведь если они с Ярославом расстанутся, что будет с ней самой?
Хотела остановить, но мама Тасманова уже двинулась в сторону подъехавшего такси вызванного Раей заранее, а следом ее собственное, которое должно было доставить девушку в квартиру. Даже не помнила, как в приложении оставляла заявку, оттого безмерно удивилась, успев лишь на прощание махнуть рукой женщине, исчезнувшей салоне.
До дома добралась довольно быстро по удивительно пустым улицам ночного города. Глядя бессмысленно в окно. Мимо пролетали яркие вывески да редкие светлые окна в высотных домах. Офисные здания кое-где кипели жизнью, несмотря на поздний час. Потому и не сразу поняла, что они приехали, стоило остановиться у старенького подъезда дома Раисы. Привычно открыла двери, как услышала голос таксиста:
— А заплатить?
Удивленно посмотрела на лицо скрытое в потемках салона, лишь спустя минуту сообразив о чем говорит мужчина.
— О, Господи, простите! — выдохнула, спешно вынимая из сумки купюру и протягивая мужчине. Это ж надо додуматься поставить оплату наличными, когда обычно платишь со счета. Стыд обжег щеки, потому еще раз извинившись, попрощалась, выскочив на улицу. Даже шапка набок съехала, а нога чуть не поскользнулась на обледенелой дорожке от пролитой кем-то воды. Вздохнула, попеняв себя за невнимательность, ища судорожно в сумке ключи. Вот сейчас придет домой, наплачется вдоволь, после с новыми силами попытается поговорить с Ярославом. Утро вечера мудренее, надо лишь дать этим страстям остыть. Приложила ключ к замку домофона, слыша знакомый писк, осознавая, как давно не была дома и почти переступила порог, вдруг услышав свое имя.
Резко обернулась, встречаясь с внимательным взглядом, замерев на месте. Есть в мире понятие «светская львица», именно такая женщина стояла перед ней. В модном полушубке, с легким пренебрежительным выражением красивого лица, немного скрытого тенью. При таком освещении ей можно было дать от силы лет тридцать, хотя наверняка она была гораздо старше. И делая к ней шаг, заставила Раю невольно попятиться назад, нахмурив брови.
— А ты действительно невероятно красива. Не удивительно, что мальчишка временно рассудок потерял. Свежая кровь, волнующие ощущения, — потянула дама, приближаясь к свету фонаря. Кошкина сглотнула, замечая мелкие морщинки, пусть и холеное, но уже стареющее лицо. Кажется, немного подкаченные губы никогда по-настоящему не улыбались, лишь брезгливо кривились в усмешке, а выражения глаз стало совсем неуютно. Пустой, холодный и абсолютно безжалостный.
— Кто вы? — голос дрогнул, но Рая взяла себя в руки, выпрямившись воинственно. Она, в конце концов, выше, сильнее и уж точно не собиралась тут расшаркиваться. Личность крайне неприятная даже для нее.
