— Не говори ерунду, — произнес он осипшим голосом.
— Ищу ответы в когда-то сказанных тобою словах. Ведь сейчас ты молчишь. Что мне думать? — Я вскинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и меня пробрало до нутра — почему в его взгляде столько невыносимой печали?
— Элизабет, я.
Он растерялся?
— Что?
— Давай пока сходим позавтракать. — Он приобнял меня за плечи и повлек в сторону дома. — Ты вышла без головного убора и можешь поймать солнечный удар.
— Прости, нет аппетита. — Я вывернулась из-под его руки. — Мне нужно побыть одной.
Я засеменила по песку к веранде. Слезы жгли под ресницами, но я силой воли заставила себя не раскисать. Где мой телефон? В одном из чемоданов? Я тоже его все дни не доставала на острове. Нужно позвонить Вере.
С женой Игната стоило давно связаться. Спросить, как дети, как она сама. Мы не так чтобы часто общались, подругами не были, но теплые отношения остались.
Я заперла комнату и для надежности ушла в ванную. Принципиально не хочу, чтобы Демид слышал наш разговор.
Вера подняла трубку после третьего гудка.
— Алло? — с отчаянной надеждой воскликнула она.
— Это Лиза. Сестра Игната.
— Лизочка, Лизочка. — ее голос задребезжал от плача. — Скажи, что с Игнатом все хорошо! Он рядом с тобой? Он ведь меня разыграл? Он не мог. Я не верю, Лиза. Я не хочу верить. Пожалуйста. Не молчи!
Мне горло перехватила судорога. Телефон в руке дрожал. Ноги будто подкосило, я села на бортик ванны. Я до ужаса боялась пошевелить языком и спросить, почему Вера плачет.
— Лиза? Ты тут?
— Да, я. — сглотнула колючий ком и прочистила горло. Ухватилась за бортик ванны, больше держаться мне было не за что. — Я не знаю, что с ним, где он. Он. тебе что -то сказал? Домой приезжал?
— Я две недели его не видела! Он сказал, что поехал в командировку. А вчера позвонил. Он сказал. Господи, я не могу. — Вера стала захлебываться от рыданий. У меня сжалось сердце в невыносимой агонии. Как же дико больно, что я за тысячи километров и не могу оказаться рядом с ней.
— Вера! Верусь, рядом есть кто?
Она не сразу ответила. Я терпеливо ждала, пока ее слезы хоть немного отступят. А перед глазами всплывали картины одна страшнее другой.
— Мама моя сидит с детьми, потому что я плачу уже сутки... Я не могу остановиться. Я не хочу, чтобы мои малыши видели меня в таком состоянии. А я смотрю на них и сразу в слезы. Потому что как смотреть на детей и не думать об их папе? Как долго я буду говорить, что папа уехал и вернется? Как долго я буду лгать?
У меня душа рухнула в пятки — тихо, неслышно, но я оглохла от этого падения. В груди словно разверзалась черная дыра. Не знаю, что на меня нашло, но я вскочила и заорала в трубку:
— Вера, объясни уже, что тебе сказал Игнат!
Лихорадка колотила тело, а мышцы словно окаменели. После моего крика Вера лишь тихонько всхлипнула. В тишине шумела кровь и грохотало сердце.
Надломленным голосом, в котором угасали последние огоньки надежды, Вера сказала:
— Он звонил попрощаться. Попросил поцеловать Иришку и Костика за него, сказать им, что очень их любит. Долго просил у меня прощения за то, что не сможет вернуться. Ты не представляешь, как я умоляла его объяснить, что случилось, как молила его не класть трубку, как просила не бросать меня, детей. Он только сказал, что выбора у него нет. Что жить ему осталось всего ничего. За ним пришли, ему конец.
Я очнулась сидя на полу и зажимая ладонью рот — по щекам, по пальцам лились градом слезы.
— А под конец сказал знаешь, что? Передать спасибо за все какому -то Демиду Войнову. С такой интонацией, будто с издевкой. Будто он во всем виноват. Я подумала, мне послышалось. Полезла в интернет и нашла. Это правда ты за него вышла замуж? Я тебя сразу не узнала на фото. Это правда? Лиз, ты же можешь объяснить мне что -нибудь? Хоть что-то? Я ничего не понимаю.
Вязкая чернота затопила все жилы, легкие, мысли. Все остальное, все светлое и радостное, что было, будто враз выкачали. Я тупо таращилась перед собой, ничего не видя.
— Лизочка? Блин, я должна была как -то помягче сказать. Прости, я совсем убита горем и не соображаю. Ты же. сестра его. А я просто жена. Вдова уже.
С трудом мне удалось закончить разговор, подняться и начать делать то, что я решила. Тело словно чужое. Мышцы — вата. Я спотыкалась на ровном месте. Хотелось просто упасть и не подниматься. Но я упорно заставляла себя двигаться, ходила по комнате, складывала вещи в чемодан.
Замерла перед коробочкой с бриллиантовым ожерельем. На пару мгновений меня окунуло в тот чарующий вечер, когда я поверила, что нас с Демидом ждет замечательное, счастливое будущее.
Не ждет. Сказка останется здесь на острове.
Через час я выкатила из дома чемодан — колесики, зараза, тонули в песке. Я много не набрала, только самое необходимое, так что сложила выдвигающуюся ручку и понесла его в руках вдоль пляжа к небольшому причалу, куда должен приплыть катер и отвезти меня к главному острову. Там я закажу такси в аэропорт.
Я изо всех сил старалась не оборачиваться. Казалось, только посмотрю на дом, в котором мы с Демидом прожили пять замечательных дней, как он потянет меня к себе обратно. Я гнала прочь теплые воспоминания, а они звали, выпрыгивали передо мной то тут, то там. Вот мы с Демидом идем вдоль пляжа, держась за руки, говорим о том, как будем в Голландии проводить вместе каждый вечер, как...
— Элизабет!
Ноги словно приросли к песку. Мое сердце сделало кульбит и затрепыхалось где -то в горле. Слыша шаги Демида, я чувствовала себя так, словно остановилась на рельсах, прямо на пути скоростного поезда. Еще секунда — и меня разобьет вдребезги.
Идти вперед, Лиза, вперед! Приложив огромные усилия, я оторвала стопы от песка и пошла. Чемодан будто потяжелел в десять раз. Переступать ногами было чудовищно сложно, босоножки точно превратились в свинцовые колодки.
Он поймал меня за предплечье, резко развернул к себе и, прежде чем он начнет говорить, я выпалила:
— Я ухожу! Все кончено!
Сил выдернуть руку нет, посмотреть ему в глаза — тоже. Я буду себя до отвращения ненавидеть, если сломаюсь сейчас.
— Отпусти. — пробормотала я, ощущая себя невыносимо слабой перед ним.
— Нет, Бетти. Я говорил, что никуда тебя не отпущу. — Его властный голос молотом лупил по моей решимости, мощная хватка прожигала руку до кости.
— Что. Силой затащишь в дом? Посадишь под замок? Накормишь угрозами? — Обида за все его мерзкие поступки придала мне сил, и я смогла поднять голову, посмотреть ему в глаза. — Отправишь в психбольницу?
— Нет.
Яркое солнце било ему прямо в лицо. Но глаза его были широко распахнуты, будто он в неописуемом шоке. Нельзя смотреть на него, нельзя касаться, нельзя чувствовать его запах — это слишком губительно для меня.
Отпусти.
Его рука дрогнула, как от тика. Он опустил голову, посмотрел на свои пальцы и разжал их, явно с трудом. На моей коже остались пылающие красные отметины.
Пока на меня не набросился непрошеный порыв обнять его на прощание, поцеловать, я начала пятиться. Босоножки погрязли в мокрый песок, щиколотки омыла ласковая волна, приводя меня в чувство. Я крепче стиснула чемодан и кинулась бежать к причалу.
Песок под ногами разлетался в стороны и рассыпалось на мелкие осколки мое сердце. Оно смешается с чудесным белым песком, будет греться под теплым солнцем — останется здесь, на острове, навсегда в нашей сказке.
Глава 33
Без нее пусто. Мертвенно пусто. Дом, который я когда -то с радостью купил, в который я каждый раз с удовольствием возвращался, теперь умер. Прислуга, точно призраки, сновала туда-сюда. Немые стены закрывали в душную клетку. Престижная мебель, техника, картины известных художников, интерьер от лучшего дизайнера — все истлело.
Ее метровый цветок в горшке сиял для меня ярче новогодней елки. Я несколько раз собирался его вышвырнуть. Рука так и не поднялась.
