Я взглянула в глаза Руслану.
— Плевать, что он сказал, Лили. Он может говорить, что угодно, он сегодня потерял все. Ты сама об этом не жалеешь? Это были огромные деньги.
Жалею ли я? Я покачала головой.
Капиталы империи Девин сгубили мою маму и почти сгубили меня. Я больше не хочу быть ничьей игрушкой из-за денег.
— Я хотела узнать, кто меня любит, я это узнала, — отрезала я. — Так что ни о чем не жалею.
Разве что о том, что рассчитывала на другой результат. Но снявши голову по волосам не плачут.
— Не правда, — возразил он. — Не узнала.
— Как это? — не поняла я.
— Я тебя люблю.
На несколько минут я остолбенела. У него было такое же лицо, без эмоций. С таким выражением в любви не признаются. Руслан словно констатировал факт, не больше.
— Перестань, — сдавленно попросила я. — У меня правда ничего нет. Ты видел документы. Все принадлежит моей сестре. И моим никогда не станет.
— Мне ничего не нужно, Лили.
На моем месте любая девушка в городе радовалась бы. А я сглотнула, борясь с болью в горле. Было очень страшно верить ему. Верить, что кто-то может меня любить. Я искала подвох, перебирая варианты, с какими целями он мог это сказать… Денег у меня больше нет. Ребенка я уже родила. Отец мой мертв. Тогда что? Что ему нужно?
Я пыталась найти ответ в его глазах, пока Руслан меня не поцеловал. От него пахло коньяком, и болезненными эмоциями, которые ощущались в каждом движении губ.
В первый раз я не ответила. Просто стояла, пытаясь выпутаться из ощущения, что это сон.
Руслан остановился и долго дышал на губы.
— Ну что же ты, — прошептал он. — Ты меня не любишь?
Я молчала, опустив взгляд на его влажные губы. Лишь бы в глаза не смотреть.
— Меня скоро заберут. Просто скажи да или нет. Уже ведь без разницы, так? Это ничего не меняет. Просто скажи, чтобы я знал.
Я ощутила, как по щеке катится слеза.
Вспомнила, как он побежал за мной через поле и сбил на землю. Как холодно нам был лежать. Я с тех пор знала, что он ко мне неравнодушен. Не умом, а понимала сердцем. Когда Руслан попытался поцеловать меня второй раз, я ответила, положив ладонь ему на затылок. Несколько раз поцеловала теплые губы, и разорвала поцелуй. Смотрела, глядя шелковистые волосы пальцами — слегка, чтобы его не поощрять. Просто не смогла удержаться. Он потянулся — я не разрешила новый поцелуй, положив пальцы на губы и частично — на шрам на щеке от ножа брата. Руслан сглотнул, и кадык дернулся.
— Я беременна от Зверя, — напомнила я. — Слышишь?
— Мне все равно, — хрипло прошептал он.
Зверю тоже было все равно. Детей они делят пополам, как все свое.
Он меня не отпускал, держал лицо в ладонях и дышал то в щеку, то на губы, словно примерялся к новому поцелую. Я подумала, что стоим мы на том же самом месте, где он поцеловал меня в первый раз. Внизу мерцали огни мегаполиса — проклятого города дождей. Он все прежний, это мы, люди, уже другие.
— Я давно забыл про деньги. В тюрьме они мне не понадобится. Там мне нужны ребенок и ты, Лилия. Я хочу знать, что смогу к тебе вернуться когда-нибудь. Любишь или нет? — снова прошептал Руслан.
— Ты же знаешь, что да, — произнесла я.
Он вдохнул и после секундной задержки, поцеловал меня в последний раз. То, что он последний я почувствовала. В завершении ткнулся губами в скулу, и застыл.
— Со Зверем поговорю сам, — шепчущие губы щекотно задевали щеку. — Дождись меня, ладно?
— Дождусь, — ответила я.
Руслан отпустил меня, спустя время: задыхающуюся от поцелуев, горячую, в слезах. Я прижалась мокрым лицом к его груди, повернув голову, чтобы видеть город. После внезапного признания я чувствовала себя оглушенной.
Как будто у меня есть выбор, ждать или нет.
Я просто останусь здесь, в своем доме, со своими детьми. И когда он вернется, он и станет моей семьей, как я хотела. Это был просто способ выбора — остаться нищей, голой, такой же, как когда-то я пришла из своих трущоб и посмотреть, кто меня не оставит. Просто, как подбросить монетку.
За Русланом пришли в шесть утра. Он открыл сам. За дверью стоял начальник полиции, главный прокурор и несколько человек в чинах.
— Руки за спину, — попросил начальник полиции, тщательно отводя глаза.
— Почему за спину? — спросила я. — Он же не сопротивляется.
Прокурор, заметив меня, с уважением кивнул. А Руслан был прав. Я стала уважаемой женщиной в городе.
— Тогда перед собой, — сказал полицейский.
Руслан, чисто выбритый, в свежем костюме, выставил перед собой руки и позволил себя сковать. Взглянул на меня.
— Помни, что обещала.
Он ушел без дальнейших слов. Просто вышел за дверь, она захлопнулась и все, что оставалось дальше — общение через адвоката и частые появления Руслана в новостях. Оборвавшийся роман, у которого не было начала, только мои слезы и страх. Все остальное мне предложили получить через двадцать лет.
Началась долгая борьба за него.
Ко мне приехал Ник, чтобы поддержать, он сам улаживал дела с адвокатом и прочими делами, полностью взяв на себя обязанности Руслана, и дал мне спокойно доносить беременность.
Им удалось доказать, что Руслан был вынужден бежать из заключения из-за риска для жизни. Удалось доказать и подкуп, попытку убийства в тюрьме — остались записи камер, показания свидетелей, которые подтвердили, что Маре действительно подкупил сотрудников тюрьмы. Вынужденное убийство одного из исполнителей признали самозащитой.
После этого я немного успокоилась.
Он вернулся отбывать срок без изменений. Адвокат бился, доказывая, что и убийство Девина было вынужденной мерой, но я знала, что здесь он ничего не сделает. Слишком дерзким оно было.
Я занялась нашим сыном, беременностью и Зверем.
Руслан поговорил с ним сам, как и обещал. Я думала, он что-то мне выскажет насчет того, что любила его, а оказалась с его братом. Но он воспринял это абсолютно спокойно, поделив меня, как и все остальное — своих рабов, имущество, детей, женщин. И я даже была рада, потому с этого момента между ними закончилась война.
— Девочка! — обрадовала меня Ясмина на обследовании.
Зверь усмехнулся, рассматривала изображение на экране. Малышка била ручками.
— Принцесса, — сказал он то ли обо мне, то ли о будущей дочери.
— Счастье-то какое, — заохала Вика, так улыбаясь, словно это она принесет потомство в эту семью, хотя кто знает, может, со временем так и будет. Они с Ником все еще встречались.
Рожала я в частной клинике, со Зверем, Ясминой и под контролем охраны. Малышку — своего первого ребенка — он сам взял на руки, заглядывая в сморщенное лицо с огромными глазами.
— Дай ее мне, — я протянула руки, но получила ребенка только спустя несколько минут, когда Зверь вдоволь на нее насмотрелся.
Он бережно передал младенца, помогая уложить мне на грудь, затем наклонился и поцеловал меня в лоб.
— Ты молодец, — хрипло сказал он. — Прекрасная девочка. Спасибо, Лили.
В честь рождения Алисии — как я ее назвала, я получила подарки. Соболиное пальто, настолько длинное, что оно волочилось за мной по пятам, как шлейф, бриллиантовое колье, и новую машину для нас. А моему ручному леопарду Голди подарили новый золотой ошейник с рубином.
Я с детьми осталась в пентхаусе. Зверь навещал меня с малышкой. Он оказался хорошим отцом, девочка очень ему нравилась тем, что она — от него. Руслан не возражал визитам, но прямо запретил ему меня соблазнять.
Фактически он отсидел два года. Выпустили его почти весной.
Может быть, адвокат постарался, они подмазали, кого надо или нашли аргументы благодаря безупречному поведению, но он вышел и даже без браслета на руке. Конечно, у него все еще был условный и ограничения с этим связанные. Но он был свободен.
Об освобождении я узнала от Ника.
Смотрела вечерние новости, где его освобождают, и ждала вся на нервах — мы не виделись два года! Я не ездила к нему, чтобы не встречаться в стенах тюрьмы. Он сына не видел два года, за которые тот подрос и окреп еще больше. Пока он отставал от сверстников, но уже было ясно, что непоправимые беды со здоровьем нас миновали. И Алисия станет для него неожиданностью. Столько новостей, надежд и планов. Ну и страхов, конечно, куда без них.
