Так вот, смотреть ему уже было нечем! Я сложила мага в четыре погибели и постучала им по всем окрестным деревьям.
– Марусечка! – подскочил ко мне встревоженный Филлипэ. Заворковал голубем– сизарем: – Не хочешь малиновой настойки?
– Ему налей! – рыкнула я, повторно прикладывая вуайериста о камень. – Может, успокоится!
– Это не по правилам! – вякнул кто-то из окопа. – Маги здесь мы!
– Это кто сказал? – нахмурилась я и стала руки в боки.
– Сольгри! – ответили мне, зарываясь еще глубже.
– «И где мой старшенький таких придурков находит?» – досад ливо крякнул Хаос.
– «Культивирует, – поделилась я догадкой. – По своему образу и подобию. Я бы на твоем месте, папа, задумалась».
– «Который век уже думаю, – фыркнул бог. – Мой ли...»
– «И как?» – поинтересовалась я, бдительно следя за противником.
– «Пока в раздумьях», – вздохнул Хаос.
– Дорогая, – к другу присоединился Эмилио. – Не трогай всякую пакость. Поранишься. Запачкаешься!
– Отмоюсь! – прошипела я, укладывая между ними и нами вековое дерево. Рявкнула:
– Пока рубить будете, хоть мужиками себя почувствуете!
– А можно без экспериментов? – опять вылез кто-то из задних рядов.
– Можно, – ласково согласилась я. – Но тогда насмерть!
– Проезжайте, – простонал насильно втянутый в йогу маг. – Мы к вам больше претензий не имеем.
– А мы имеем! – сопротивлялась я, пока два мужчины пытались привести меня в чувство и оставить от магов хоть что-то ценное. – И будем иметь! Нет, ну какие нахалы! Они, видите ли, хотят на меня посмотреть!
При этом напоминании мужчины опять ощетинились и снова достали спрятанные ранее казгази – пошли объяснять магам, как они не правы.
– Ну и зачем вы за них дрова рубите? – поинтересовалась я, уже успокоившись. – Нет чтобы помочь людям почувствовать себя потными и волосатыми!
– Кто здесь волосатый! – взмутились из-за дерева.
– Кто здесь потный! – обиделись аристократы.
– Ну, на вас не угодишь, – пожала я плечами. Умело закинула наживку: – А я кушать хочу!
Мои защитники тут же бросили внеплановую рубку и вернулись ко мне. Эмо запрыгнул в седло, осторожно устраивая меня перед собой, а Филлипэ мгновенно выхватил у Рева наспех сооруженный бутерброд.
– Спасибо! – благодарно кивнула я, расцветая широкой улыбкой. Крикнула магам: – Пока у меня перерыв на обед, советую добежать до ближайшей границы и попросить политического убежища!
В ответ раздался стройный шелест мантий по траве. Разумные все же нам маги попались.
– Поехали скорей отсюда, – кинул другу Филлипэ и пришпорил своего лося. – Иначе наша дорогая жена еще чего-нибудь устроит. И не досчитаются твои светлые существенной части...
– Недосчитаются они существенных частей, – поправила его я, прожевывая кусок. Тем более, что Эмилио мне объяснил физиологическое отличие магов от мужчин. Так что для них это не будет уж такой весомой потерей.
– Добрая ты, Маруся, – протянул мне фляжку с напитком Эмо. – Прямо душа радуется.
– Главное, – сердито зыркнула на него я. – Чтобы что-то другое не радовалось и не приветствовало даму стоя.
– А ты уже хочешь? — с надеждой осведомился Филлипэ, озорно блестя синими глазищами.
– Да! – фыркнула я. – Вечного покоя и целибата!
– Не дождешься, – уверено ответил просто Филя и пригреб меня еще сильнее, для верности. – Это против семейных устоев.
– Так мы и не семья, – напомнила я им о печатях. – Так... перепихиваемся время от времени.
Мужчины помрачнели, переглянулись и заверили меня чуть ли не с пеной у рта:
– Это ненадолго!
– Посмотрим, – индифферентно пожала я плечами, вспоминая объяснения Хаоса. – Слепой сказал – «увидим».
– Смотреть ты можешь куда хочешь, – каменея скулами, категорически сообщил мне Эмилио. – А замуж выйдешь за нас.
– А скажите-ка мне, активные мои, – перевела я разговор на другое, пока мне не пообещали еще чего-нибудь и не облагодетельствовали зубами или еще чем в хозяйстве ненужным. – Вы сказали, «домочадцы». Угу. А что, слуги могут быть родственниками?
Каким образом? С вашими-то законами?
– Маруся, – закаменел лицом Филлипэ, мигом утратив всяческую игривость. – Не сейчас. Все потом, – и, храня родовые секреты, так сжал свои губы в тонкую ниточку, что переспрашивать сразу расхотелось.
– Понятно, – нахмурилась я. – Как что – так «хочу тебя» прямо здесь и сейчас, а как что-то рассказать – так «потом и уйди, противная, у меня мировой кризис»?
– Не трогай его, – шепнул мне на ухо Эмилио. Он подъехал и стал делать вид, что поправляет накидки. – Для Филлипэ это очень больная тема.
– Ладно, – смягчилась я и погрузилась в раздумья.
Интересно, какие есть способы развязать языки моим спутникам. Ну, громе, пыток? Алкоголь их вряд ли возьмет. Они вино, как воду, лакают. Если только очень много алкоголя. Нет, так и разориться недолго, чтобы споить двух здоровых кабанов. И потом... мне еще дорога моя печень, чтобы сначала смотреть, как они будут эту цистерну в себя вливать, потом переваривать – а следом я буду плавать в алкогольных парах ядреных выхлопов похмелья. Вариант отметаем, как опасный для моего здоровья и дорогостоящий.
Что еще? Ага. Любопытно, абсент в их мире изобрели? Если нет, я ж на нем озолочусь! При условии, что здесь есть полынь. Хотя... тоже опасно. Вдруг они после этого начнут дружить с глюками и все вместе захотят дружить со мной в постели? Я ж этого просто не переживу! Если только не освою хитрую науку, прикидывания шлангом и сливания со стенкой, чтобы два секс-маньяка меня в упор не замечали, путая с мебелью...
– Скоро уже, – уловила я краем уха окончание фразы Эмилио.
Я задала резонный вопрос:
– Куда мы едем? – Называется, поздно спохватилась, родимая!
– В приморский город, Скалек, – мирно отозвался Эмилио. Дружелюбно пояснил:
У нас там дело. Надо встретить еще одного закадычного друга.
Я сострила:
– Так вы тройняшки? Ой, ребята, а я думала, вы близнецы – как Шварценеггер и Денни деВито.
– Мы не близнецы, – мягко, как умалишенной, ответил Филлипэ. – Разве не видно? У нас разные отцы.
А матери, видно, из клана неизвестных временных жен! Я представила себе вид нал, портовым городом парит стометровая фигура могучей железной бабы с двумя членами и младенцем в руках и рядом надпись: «Памятник такой-то матери». Бр-р-р-р! К такой славе не стремлюсь. Да еще и, скорее всего, посмертной.
– У нас фамилии разные, – еще доброжелательней отозвался Эмо. – Мы едем ко мне домой. Нашей семье необходимо, – он выразительно посмотрел на запястье, – пройти дополнительно некоторые храмовые ршуалы.
