Кладу трубку. Фролов тем временем делает нам аспирин. Выпиваем по таблетке.
— Поехали к ней. Если надо, вышибем дверь. Риту нужно спасать.
Рома
Слова Шевцова меня бодрят. Подхватываю телефон, кошелек и мы с другом срываемся к Рите. Какое-то время топчемся у ее дома. Но меня накрывает паника. Я безумно боюсь за нее и ребенка. Так что широкими шагами вбегаю на этаж и начинаю тарабанить в дверь. Но девочка не открывает.
— Что-то случилось, — я чувствую это, — нужно вскрывать замок.
— Может она спит? — качает головой Алекс.
— Нет. Помоги мне!
С огромным трудом мы врываемся в квартиру. Я слышу стон из ванной и бегу туда. Наша девочка лежит, поджав колени к подбородку. Она вся в крови.
— Блядь! Звони в скорую! — приказываю Шевцову.
Нам удается спасти их обоих. Когда врач выходит из ее палаты и говорит, что ребенок и девушка в порядке, ощущаю небывалую усталость.
— Нужно сообщить ее матери. И всё рассказать, — говорю другу.
Теперь Шевцов не сомневается, лишь кивает. И уходит. А я смотрю на спящее бледное личико.
— Одна случайная ночь, — кладу руку на ее пока еще плоский животик, скрытый больничным одеялом, — а я не могу без тебя жить.
Целую девушку в лоб. Такая хрупкая, маленькая. Рита. Ее имя кажется потрясающим, сладким. И когда малышка просыпается, первым делом спрашивает о ребенке. Затем мы с Шевцовым припираем девчонку к стенке. И она рассказывает...
С каждым словом я все больше зверею. Этот ублюдок!
— Малыш, — говорю ей, — ты должна была сразу рассказать. Мы бы всего этого избежали.
— Я хотела, — лепечет, кусая губки, — чтобы это обошло вас стороной. Ты только нашел работу и Лёша...
Шевцов недовольно рычит. Я знаю, чего он хочет. Уничтожить ублюдка. Размозжить ему черепушку. Оторвать член и яйца, и скормить дворовым собакам. И в наших головах рождается план.
Пока Рита в больнице, с нее не спускает глаз охрана. Мы пока не показываемся на глаза матери девушки. Шевцов на протяжении недели собирает компромат. С его связями проблем не возникает, и вот, грязное черное досье Зеленцова уже у нас в руках. И мы ждем его...
Ирка сообщает, когда эта тварь остается одна. Мы следуем за ним по пятам, словно волки. Выслеживаем жертву. И вот, он возвращается домой после занятий, паркует машину. А мы выскакиваем и загоняем ублюдка в переулок. Толкаю его в стену. Зеленцов падает на землю.
— Вы кто? — пищит неестественно высоким голосом, — бабок у меня нет!
— Нам не нужны твои бабки, животное, — рычит Шевцов, — нам твои мозги на асфальте нужны.
— За то, что ты творил с девушками все эти годы, — вторю другу и присаживаюсь напротив, — за то, что насиловал и пугал Риту. Отродье.
Темно, но этот насильник и абьюзер узнает нас. Резко бью его по лицу. Выплевывает кровь вместе с зубами.
— Фролов и Шевцов... — выдыхает со злостью, — ублюдки Маргариты.
— Ублюдок здесь ты, — плюю ему в ноги, — нахуя ты вернулся? Эта девочка не твоя!
— Моя! — брызжет слюной, и я вновь впечатываю кулак в его рожу.
— Наша! — рычит Шевцов и добавляет пинок ногой по ребрам.
Мы со всей яростью избиваем это подобие человека. И когда он, истекая кровью, ползет к выходу, пытаясь прохрипеть что-то о помощи, останавливаемся. Я ставлю ботинок ему на горло. Зеленцов булькает, глядя на меня ошалевшими глазами.
— Значит так, недочеловек, — выплевываю, пока мой друг перекрывает ублюдку путь к отступлению, — ты свой хер больше ни в кого не засунешь, тебе ясно? Все твои данные теперь в полиции, и они вот-вот будут здесь, чтобы арестовать тебя за убийство жены, доведение до самоубийства четырех девушек.
— Вы... — пытается выпендриваться, но очередное сломанное ребро делает его покорнее.
— Риту ты оставляешь в покое. Еще хотя бы раз мы увидим тебя рядом с ней или ее ребенком, сдохнешь. Твоё видео-компромат мы нахер удалили.
— Лучше надо защищать данные, — злобно ржет Шевцов.
Вдалеке слышим полицейские сирены. Стражи правопорядка по нашей наводке теперь могут арестовать этого насильника и упрятать в тюрьму. Мы убегаем раньше, чем полицаи настигают Зеленцова.
Возвращаемся в больницу. Ритусик спит, обнимая огромного медведя, которого ей подарили. Ее мама вернулась из командировки. И она очень зла. Я понимаю, что предстоит серьезный разговор. Мы с Шевцовым выглядим отвратительно. Все в крови Зеленцова, грязные. Но довольные. Наша малышка теперь в безопасности.
— Итак, молодые люди, — первым нас встречает суровый голос матери Риты, — я ждала вас. Особенно тебя, Алексей.
Она выглядит разъяренной. Как бы не захотела избить нас. Но пока ее гнев сосредоточен на Шевцове. Мажор не похож на себя. Он бледнеет, затем краснеет и ковыряет носом ботинка пол палаты.
— Моя дочь спит, — говорит женщина, — оба, за мной! Я хочу узнать, почему врачи говорят, что она беременна, почему она попала в больницу и что вообще происходит?
Она гордо следует в кафетерий, а мы, словно нашкодившие коты, опустив головы, плетемся следом.
