– Лейла хочет вернуться домой к своей богатенькой семье и делать то, что ей говорят, принять ту жизнь, о которой грезит её чокнутая мамаша? Больше не хочет быть актрисой? Ты говорила, что роль эта тебя не смущает!
Она краснеет, захлёбывается слезами, дрожит и становится вполовину не такой красивой, как раньше. Херовая из неё Ханна ещё больше, чем из Ханны – адекватный человек.
– Но не такой же ценой… Их… Сколько их будет?
Френк глядит на неё холодно, без какой-либо жалости.
– Столько, сколько захотят. Но я думаю, если всё зайдёт слишком далеко, я сумею это остановить. Жану нужно унизить тебя, высмеять на глазах своей невесты. Странный человек. Никогда мне не нравился. Но он хорошо заплатил.
Она пытается утереть слёзы, Френк хмурится и спрашивает даже как-то осторожно:
– Ты ведь не девственница?
Она качает головой и чуть усмехается.
– Нет… Но не до такой степени, чтобы отдаваться толпе незнакомых мужиков…
– Толпе незнакомых богатых аристократов.
Она морщится:
– Они ещё грязнее, чем обычные!
Френк отходит от неё, расхаживает из стороны в сторону, руки сцеплены за спиной, по виску стекает капля пота, лоб наморщен.
– Я заплачу тебе так, что ты сможешь начать новую жизнь в другом месте. И там хоть актрисой будь, хоть проституткой, мне всё равно!
– Вот не надо… Не надо говорить со мной так.
Во Френке как будто нет ничего человеческого. Правда в том, что он её очень далёкий родственник. Но вряд ли сам считает себя роднёй, вряд ли даже задумывается об этом. И вот когда узнал, что она прячется здесь от родителей – решил этим воспользоваться. Ничего удивительного, бизнес учит замечать возможности.
Лейла сама согласилась. Отчасти даже потому, что было интересно и волнительно оказаться в шкуре самой популярной проститутки.
Деньги ей нужны. Но стоят ли они того?
Она представляет, что будет, если согласится на это.
Сердце будто бы бухается куда-то в живот, по позвоночнику проходится холодок.
– А ты… Точно меня подстрахуешь? Никакой жести не хочу. Да и не смогу.
Френк ухмыляется сквозь нехорошее предчувствие, которого бы послушать и пойти проверить Ханну, но Лейлу бросать – тоже нехорошо.
Ему не совсем плевать хотя бы потому, что Жан уж точно не поверит в то, что Ханна могла подохнуть от передозировки членами.
***
Лисонька раздаёт напитки и воровато оглядывает гостей. Она пытается придумать повод, чтобы улизнуть с этого праздника, тем более что Френк с Ханной куда-то делись.
Как она вообще могла так поступить с ней? Знает ведь, что…
От очередного сального взгляда приходится прятаться за фонтан. Она прижимает ушки к голове, немного раскрасневшаяся, потому что её тоже заставляли пить, и какая-то потерянная. Из-под изумрудного кимоно торчит пушистый хвост. Который в большей степени виновен в том, что она так привлекает внимание.
– Но отдавать собакам я тебя не буду, – шепчет она, усмехнувшись, – не так и глупа…
***
Равен кажется Ханне истощённым, и её это бесит даже сквозь трепет перед его силой.
Говорят, все магические существа так или иначе начались с драконов. Они – сосредоточие магии. История там путанная, и Ханна даже если бы хотела поинтересоваться – не смогла бы. Вроде как все книги об этом уничтожены, интерес к теме запрещён, да и в борделе особо не до того. Будем честны.
– Как это вообще произошло, милый? – тянет Ханна, устраиваясь на полу у границы, до которой он уже не может дотянуться. Так, на всякий случай. Мало ли чего можно ждать и почему он привязан, правда же?
Она должна была спать и не двигаться, иначе просто нелогично со стороны Френка запирать её здесь. Видимо, не хотел никому показывать. Этого следовало ожидать. Она просто не успела ничего обдумать.
Вот только Ханна очнулась. Не из-за странной ли штуки, что передал ей через поцелуй Алекс? Он ведь хотел, чтобы она ушла с ним.
– После переворота, когда начались гонения на драконов, когда стали появляться восставшие мертвецы из-за чьих-то экспериментов…
– Да-да, – прерывает его Ханна и зевает, картинно прикрыв ладонью рот, – гонения на великих драконов, всё из-за неблагодарных людей, поняла-поняла… Я ж не вчера родилась и мы тут не в прологе книжки, чтобы правила мира раскрывать в дурацком диалоге. Давай ближе к сути. /Ты/ чего делаешь в подвале борделя?
Равен кивает и выдыхает… дым. Через ноздри. Вау! Ханна готова похлопать этому трюку словно цирковой тюлень.
Он воспринимает её ужимки отчего-то как должное. Может потому что она типичная наглая шлюха, и тут нет ничего удивительного. А может потому что ему всё равно.
– Я…
– А! Ты питаешься похотью, которая стекает к тебе из наших комнат? Ароматы секса? У вас ведь, драконов, есть странные особенности. Сексуальные.
– Во-первых, – в его хриплом голосе даже не слышится раздражение, – дай мне договорить. Во-вторых, вполне возможно, что ни одна магическая способность изначально не задумывалась, как сексуальная, но трактовать со временем все стали именно так. Тебе ведь тоже не обязательно менять обличия в угоду чужим похотливым желаниям. Ты могла бы делать что угодно, никак не связанное с сексом. Но ты здесь.
В полумраке сверкают его зелёные глаза и её белоснежная улыбка:
– Ты тоже.
– Ситуация ещё была очень острой, когда Френк подобрал меня раненым. На самом деле, я был сплошное решето и погиб бы, если бы не он. Я не понимал, зачем он это делает, ведь за укрытие у себя дракона, да и любой твари на тот момент, могли… В общем, он вы́ходил меня и скрыл от тех, кто искал выживших. Магией.
– А? – Ханна приподнимает брови. Она сейчас в образе брюнетки с голубыми глазами и эти самые брови у неё ну просто замечательные. – Типа Френк что…
– Маг, да, – Равен вздыхает и садится на пол. – Вообще непохож, да?
– Они же… Разве они выродились?
Да, быть магом или ведьмой – ещё круче, чем драконом. Но эта история ещё темнее. Говорят, маги как-то связаны с драконами, возможно, даже создали их. И те ополчились на своих же создателей… Вполне может быть по той же причине, которой подвластны любые конфликты – ради власти и великого соревнования «у кого член длиннее и толще».
