– Я хочу пройтись, – говорю я Дэмиену.
– А куда?
– Хочу сходить в музей современного искусства. Думаю, там меня репортеры точно не ждут.
– Хорошо, – говорит он. – Давай вместе сходим.
– Ты тоже хочешь выбраться? Тогда давай лучше съездим в магазин и посмотрим мебель для дома. Я слышала, что на бульваре Мелроуз есть пара неплохих магазинов. Или в Западном Голливуде.
– Там всегда полно народа. Кто-нибудь нас узнает, позвонит в газету, и репортеры налетят, как ястребы.
– Я понимаю, – говорю я. – Но, если честно, мне все равно. Как видишь, меня достают и у тебя дома.
Дэмиен хмурится и кивает.
– Согласен. Поехали.
Но все оказывается не так страшно. Мы бродим по магазинам, и никто не обращает на нас внимания. Я захожу в салон, торгующий дорогими предметами старины, и обнаруживаю там старинную кровать со спинкой из резного дуба.
– О, – воодушевляется Дэмиен, – может быть, новую кровать?
– Ну, не знаю, – отвечаю я. – Надо подумать. – Я ложусь на кровать, сладко улыбаюсь и похлопываю рукой по матрасу. – Хочешь ее опробовать?
Я протягиваю руку, засовываю палец под ремень на джинсах Дэмиена и тяну его к себе. Он теряет равновесие и падает на матрас.
Я смеюсь и собираюсь поцеловать его, но замечаю, что продавщица на нас пялится. Возможно, она просто следит за тем, что делают покупатели, но мне почему-то кажется, что не все так просто.
Я быстро встаю.
– Пошли, – говорю я, и мои щеки горят. – Наша старая кровать была гораздо лучше.
Продавщица не произносит ни слова, и мне уже кажется, что это была ложная тревога. Но через пятнадцать минут, когда мы выходим из торгового центра, я понимаю, что первое впечатление всегда правильное. На улице нас ждет толпа репортеров. Такое ощущение, что они, как крысы, выползли из канализации.
Дэмиен берет меня за руку и крепко сжимает ее.
– Ники, это правда, что тебя уволили из компании «Инновационные ресурсы» за аморальное поведение?
– Через четыре часа начнется церемония открытия теннисного центра. Мистер Старк, расскажите, как вы относитесь к Рихтеру?
– Дэмиен! Вы знаете, какое письменное заявление сделал мистер Шмидт? Вы заплатили ему деньги за то, чтобы он не открывал рот?
Я понятия не имею, кто такой Шмидт, но сознательно не смотрю на Дэмиена. Я хочу, чтобы мое лицо на фотографиях выглядело совершенно непроницаемым.
– Ники, что ты собираешься делать с миллионом долларов?
Репортер с тонкими губами и в хорошо отглаженном костюме сует мне в лицо микрофон.
– Как вы прокомментируете слухи о том, что вы и ранее спали с мужчинами за деньги? Мистер Старк является самым выгодным вашим клиентом?
Слова словно бьют меня под дых, я оступаюсь и едва не падаю. Я понимаю, что все мои чувства отражаются на лице, и эту фотографию завтра напечатают все газеты. Подпись к фотографии объяснит, что у меня такое испуганное выражение, потому что репортеры вывели меня на чистую воду и узнали все мои секреты.
Тут Дэмиен отпускает мою руку, и я слышу звук удара. Кулак Дэмиена впечатывается в челюсть репортера.
– Нет!
Он поворачивается ко мне, и я вижу, что его глаза горят.
– Нет, – повторяю я и хватаю его за руку, чтобы он не смог снова ударить репортера. – Ты же не хочешь, чтобы тебя арестовали? Ты понимаешь, что тебя заберет полиция, и те несколько часов, пока за тебя не внесут залог, я буду одна?
Мои слова охлаждают пыл Дэмиена, он хватает меня за руку и тянет назад в торговый центр. Он достает телефон и звонит Эдварду, чтобы тот заехал за нами.
– Мистер, здесь можно выйти через задний вход, – говорит молоденькая продавщица и кивает в сторону репортеров. – Чтобы не пробираться через эту толпу.
Дэмиен благодарно кивает девушке. Я сама так рада, что готова ее обнять.
По пути домой Дэмиен не произносит ни слова. И лишь дома он нарушает молчание:
– Надо было нос ему сломать.
– Нет, – возражаю я. Я уже успела обдумать этот вопрос и поэтому говорю: – Он в чем-то даже был прав.
Дэмиен бросает на меня быстрый и недовольный взгляд, но я довожу мысль до конца.
– Мы же понимаем, что миллион был не просто платой за работу модели.
Он несколько секунд смотрит на меня, потом вздыхает.
– Это я виноват в том, что сейчас происходит. Я втравил тебя в эту историю.
– Нет, что ты, – твердо говорю я. – Ты не сделал мне ничего плохого. Я взяла деньги, потому что хотела денег. И взяла деньги, потому что хотела тебя. И если честно, я бы тогда согласилась на меньшую сумму.
– Ничего себе! – удивляется Дэмиен. – Вот я прогадал! Ладно, иди сюда. – Он крепко прижимает меня к себе.
Я чувствую, что мои слова его не окончательно успокоили и он все еще кипятится.
– Пошли, – говорит он. – Ты знаешь, что мне необходимо. И тебе самой это нужно.
Я следую за ним в спальню. Я хочу позабыть обо всем на свете. И когда я понимаю, что Дэмиен задумал, я обретаю уверенность, что у меня это получится.
– Вот что мне поможет удержать тебя в моей кровати, пока я буду в Лондоне, – говорит он, доставая металлические наручники.
– Нет, ты не посмеешь, – смеюсь я и быстро отбегаю за кровать.
– Ты так считаешь?
Дэмиен прыгает на кровать, перекатывается по ней и отрезает мне пути отступления в другую комнату. Я визжу, он хватает меня, защелкивает наручник на запястье и быстро пристегивает второй к болту в изголовье.
Я смеюсь, потому что уверена, что все это шутка. А что, если не шутка?
– Нет? – переспрашивает Дэмиен и задирает мою юбку. – Разве ты не хочешь лежать тут и ждать, пока я тебя трахну?
– Ну, если ты имеешь в виду это… – говорю я и закрываю глаза от наслаждения, потому что он начинает осыпать поцелуями мои бедра. Ах, это сладкая пытка, его губы сводят меня с ума.
Дэмиен находит все новые и новые движения, новый ракурс, и я извиваюсь и умоляю его. Он щекочет пальцами мою лодыжку или облизывает языком колено – что бы он ни делал, я таю от восторга.
Я ерзаю на простынях, но никуда не могу деться, потому что руки мои скованы наручниками. И от этого я получаю еще больше наслаждения. Металлические браслеты врезаются в мою кожу при каждом движении. Мне больно, и я хочу боли. Я хочу наслаждения. Я хочу забыть все ужасы, пережитые сегодня днем.
Я хочу, чтобы от наручников у меня остался шрам, как реальное свидетельство любви Дэмиена. Этот шрам или ссадина будет вещественным доказательством нашей связи – пока Дэмиен будет далеко от меня.
Я извиваюсь в наручниках не потому, что хочу от них освободиться, и даже не потому, что мне нужна боль. Я хочу иметь доказательство, что принадлежу Дэмиену. Сейчас я хочу только этого и ничего другого.
