Влажный язычок коснулся моей груди, и тело мгновенно напряглось. Пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не сорваться. Особенно когда она принялась виртуозно обрисовывать сосок.
Острое желание стремительно смешивалось с кровью. Влажное тепло переместилось ниже — к животу — линия прошла вдоль кубиков, и в этот момент я ощутил бедрами обнаженную грудь Рины. Она уже устроилась между моих ног своим миниатюрным телом, и вскоре горячее дыхание коснулось паха.
Жена вела себя непредсказуемо, благодаря чему держала меня в постоянном напряжении и на грани. Без лишних прелюдий она вобрала в рот мою вздыбленную плоть, как можно глубже, и я резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
Тело стрелой пробило возбуждение. Хотелось невольно толкнуться бедрами, как-то дополнить удовольствие, но Арина полностью контролировала процесс. Сама выбирала темп и чередовала ласки так, чтобы не подводить меня к эякуляции.
Когда она отстранилась, и холодок коснулся влажной кожи, я уже готов был содрать повязку, чтобы понять, что происходит. Сдерживался из последних сил. Благо жена не стала оттягивать момент — быстро оседлала мои бедра, и член погрузился в жаркое лоно.
Прерывистый женский стон тут же разнесся по спальне. Возбуждение захватило Рину моментально и движения перестали быть сдержанными. Ритмично насаживаясь на меня, она так же уже не возражала, что мои руки блуждают по её телу: сжимают грудь, терзают соски, оставляют следы прикосновений на бедрах…
Жена целенаправленно шла к оргазму, но так как я не помогал, скоро начала выбиваться из сил. её тело нуждалось в участии, как бы она не сопротивлялась этой мысли, и тогда настал мой черед вести игру.
Обхватив тонкую талию, я опрокинул Рину на спину и сдернул повязку. Жадно захватив губами нежную кожу на её шее, принялся вгонять член в разгоряченное лоно, упиваясь властью над податливым телом. Спустя пару толчков мокрые стеночки начали сокращаться, жена вся задрожала и вскрикнула, не замечая, с какой силой впивается ногтями в мои плечи.
Поймав раскрытые губы и двигаясь более умеренно, я некоторое время не давал Рине дышать требовательным поцелуем. Лишь насытившись её вкусом, бережно перевернул на живот идеальное, на мой придирчивый взгляд, женское тело и заполнил Арину сзади. Сначала терпеливо, потом более резко — приподняв её бедра, и выбивая женские стоны отрывистыми толчками.
Очень скоро член напрягся до изнеможения и, запрокинув голову, я излился в самую глубь лона. Удовольствие пронеслось пулей по телу, впилось в каждую клетку, а затем свинцовой тяжестью разом осело в мышцах. Взгляд сфокусировался, мысли прояснились, и я перестал сжимать ягодицы жены, на которых остались следы моих пальцев.
Перекатившись на бок, я притянул Рину к себе, переплетая наши ноги в тесных объятиях. Пока она с закрытыми глазами успокаивала частое дыхание, я из-под полуприкрытых век изучал её естественно красивое лицо. Каждой линии уделял пристальное внимание, как если бы книгу читал. Только не о выдуманном романе — о настоящей жизни.
Для кого-то это были незаметные изъяны кожи, но мне они рассказывали о многом: маленькая морщинка в уголке глаз — это смерть её отца. Тонка линия на лбу — переживание и озабоченность своей семьей. Незаметные черточки на веках — это знакомство со мной и со всеми испытаниями, через которые я провел её.
Стоя на разных ступенях социальной лестницы, имея абсолютно несовместимые взгляды на мир, у нас не было ни единого шанса найти точку соприкосновения. Однако это случилось. Череда нелепых событий спровоцировала мой интерес, а затем… Я сделал то, что никогда не делал. Применил гипноз на девушке в своих интересах.
Не думал, что этот сеанс окажется таким искушающим. Ощущение непосредственной власти над молодой девушкой, всецелое подчинение — с этим не каждый справится. И все же я заботился о ней как о пациентке, не забывая об ответственности, которую взял на себя.
Работа с подсознанием так же тонка и рискованна как часовой механизм бомбы. Одно неверное решение, одно лишнее движение и произойдет взрыв!
Однако меня захватил этот опыт. В особенности потому, что я наткнулся на загадку, которую жадно захотел разгадать. Итак, желание залезть в мозг привело меня к тому, что я заглянул в глубину чужой души. Чего я тоже раньше не допускал. Таким образом, неизбежно проникаешься к человеку, узнаешь его той стороны, о которой не знают другие, переступаешь черту и начинаешь испытывать какие-то чувство. Будь то симпатия или напротив неприязнь, влечение или презрение.
Однако сколько бы ключей к сознанию Арины я не имел, все равно будто что-то упускал. Казалось, вот — я её разгадал, ладонь раскрыта, но она продолжала оставаться для меня загадкой. Так интерес сплелся с азартом, те перешли в чувства, а затем началась одержимость…
В тот вечер, когда я пообещал опустить её, когда убедил Рину, что сделаю это — внутри не поверил своему слову. Я лишь понимал, что обязан так поступить. Что со своим очаровательным и наивным миром ей стоит держаться подальше от такого как я!
Да только с одержимостью непросто бороться. Никогда в жизни я не чувствовал себя настолько бессильным, не в силах следовать своему выбору. В голове так и выстраивались различные алгоритмы коварных действий — меня бросало из крайности в крайность!
Маленькая девочка, которой тоже не спалось в ту ночь, застала меня именно в этот момент. Сама того не ведая, она смогла переключить мои мысли и увести от скоропалительных решений.
Я думал, что успокою племянницу проверенным ритуалом, и она пойдет спать. Да только не подозревал, что Вика знает о моих планах. А в маленькой голове уже разрушилось все, что я так тщательно выстраивал!
И ведь терпеливо ждала, девочка, возможность поговорить со мной. Пробить в самое сердце, в самую глубину черствой души, и заставить вспомнить о главном. О том, что в одночасье толкнуло меня переставить приоритеты.
Когда малышка уснула, я хладнокровно пришел к мысли, что отпущу Арину на следующий же день. Если бы она еще хоть один провела в резиденции, в месте, где все находилось под моим контролем — я не позволил бы ей уйти!
Рина обнаружила меня в детской ранним утром. Там я спокойно объявил о своем решении и без эмоций разрешил ей собирать вещи. Однако Арина не стала уходить.
Взглянув на Викки, она тогда неуверенно приблизилась ко мне и со страхом в голосе спросила:
«Ты ведь не отдашь её?»
Уставший мозг отказался строить догадки, как она узнала о том, что произошло минувшей ночью. Я лишь отрицательно качнул головой и сразу увидел облегчение на лице Арины.
«Тогда позволь мне остаться и дальше работать на должности няни»
Я помню, как нахмурился, поднялся и заглянул ей в глаза. Не до церемоний было, поэтому я сказал как есть:
«Ты понимаешь, что я не смогу соблюдать дистанцию. И воспринимать тебя только как няню»
Она сглотнула, но взгляд не отвела. И ни толики сомнения не пролетело в нем.
«Понимаю. Я тоже не смогу смотреть на тебя только как…»
Я не дал ей тогда договорить. Поймал лицо в ладони и поцеловал так, что кровь ударила в мозг огненным потоком, затмевая собой все.
Именно в ту секунду было положено начало долгого пути к переосмысливанию многих вещей. Все происходило постепенно и незаметно для меня самого. Я не имел перед глазами модели нормальной семьи, но однажды понял, что в моих силах создать эту модель! И мне было комфортно с этой мыслью как никогда.
Однако к постановке этого вопроса все же больше поспособствовал мой неискоренимый прагматичный взгляд на вещи. Я понял, что мне не достаточно быть опекуном племянницы. Встал вопрос об удочерении, и тогда я вызвал Арину на разговор. Спросил, хочет ли она стать официальным опекуном Вики, хотя и так знал ответ. Меня волновало другое: готова ли она выйти за меня замуж, чтобы оформить совместное удочерение?
Жена тогда выдержала напряженную паузу. А затем спросила: «Ты только поэтому хочешь взять меня в жены?» Я ответил, что это важная причина, но вряд ли бы я вступил в брак с женщиной только лишь по каким-то причинам.
