Я скрещиваю на груди руки.
— Спасибо, что приехала. После того скандала, что закатила мне мать, слава богу по телефону, хотелось окружить себя более приятными людьми.
— Вы вообще умеете не ссориться?
— Если дело касается денег.
— Все хотят денег. Но сколько нам, бабам, ни дашь — всегда мало. Не обращай внимания. А Родион будет?
— Думаю, нет.
— Пздц, Мироновы! Вы хуже зверья.
— Мама ему на уши присела. Мой ближайший родственник на свадьбе — любовница отца. — Брезгливо морщу нос.
— Не только любовница. Но и лучший друг, — поправляет Ивона, ничуть не обижаясь.
Ее в принципе сложно задеть, она мне импонирует в том числе этим. А еще с ней не нужно притворяться.
— Могла бы и не приезжать.
— Ну что ты. — Ивона выглядит растроганной. — Только свистни. Ты же юная копия моего Андрюши.
Она тянется и хватает меня за щеку, я резко отвожу голову в сторону и угрожающе прищуриваюсь. Ивона смеется.
— Как я могу удержаться, чтобы еще раз не взглянуть на тебя? Жаль, ты все время или женат, или собираешься жениться. — Она делает выразительное движение бровями.
Ивона старше лет на двадцать, наше общение всегда меня забавляло.
— Как будто тебя статус когда-то останавливал, — отвечаю флиртом на флирт.
— Как и тебя, Данил Андреевич.
— Принимается.
Мы слишком сильно похожи с этой циничной женщиной, поэтому так быстро нашли общий язык. Об этой жизни мы всё давно поняли.
Я прокручиваю в голове ее слова.
— «Андрюши», — передразниваю беззлобно. — Блть, для кого-то Кулак был Андрюшей.
Ивона хрипло смеется. От души потягивается.
— Хорошо тут у тебя. Красота просто!
— Ю а вэлкам.
— Почему-то я уверена, что твоя легкомысленная мать нарисуется ближе к вечеру. Это в ее духе.
Качаю головой.
— Вряд ли. Ни на свадьбу, ни на день рождения Мирка, что через неделю, я ее не приглашал. По крайней мере, условие поставил. Никого не выгонял, если что.
— Верю, Андрюш... прости, Данил. Они так и настаивают на анализе ДНК?
Меня мгновенно изнутри взрывает. Работу над собой провел колоссальную, контролирую слова и мысли. Но внутри, в глубине, под замками тот же я, разумеется. И когда меня ранят, когда моих обижать пытаются, кипит всё.
Напрягаюсь и отвечаю коротко:
— Да, блть.
Вновь затягиваюсь.
Мирослава смеется взахлеб — щенки завалили ее и лижут щеки. Марина пытается спасти дочку и тоже хохочет. Поднимает голову и смотрит на меня. Счастливая, озорная, невероятно привлекательная.
Именно такой я мечтал ее видеть.
Застываю. Ее взгляды всегда в самое сердце. Прицельно. Не навылет, нет. Оно внутри остается, потом распирает, греет. Пульс частит. Как же сильно эта девушка мне нравится.
Марина машет и зовет присоединиться, я тоже поднимаю ладонь. Скоро подойду.
— Может, сделать этот гребаный тест, чтобы все от тебя отвалили? — предлагает Ивона.
— Не-а.
— Потому что потому? — приподнимает она брови.
— Да.
— Сам вообще не боишься? Не сомневаешься? — подкалывает меня, дразнит.
— Если бы сомневался, не позволил бы себе ее, — киваю на Марину. — Это ж очевидно. У нас разница в возрасте кусается. Марина искренняя, открытая, ревнивая до одури.
— А ты нет?
— К каждому, блть, столбу. Но я-то понятно, двинутый. А она шикарная.
— Ой дурак. — Ивона делает взмах рукой. — Ты ж сейчас мишень ходячая! Молодой, сексуальный, богатый, свободный! Я представляю, как на тебя смотрят.
— Свободным буду недолго.
— Не представляю, как Марину не загрызли местные девки за тебя.
— Ага, ее загрызешь. Там зубки ой-ей, палец отхватит, как нефиг делать. Тут случай был.
— Рассказывай.
— Марине, в марте еще, кажется, кто-то из местных про меня сказал что-то. Та вернулась из станицы, скандал закатила такой, что стекла гремели.
— Так а что сказали-то?
— Она на «Лексусе» была. Якобы какая-то Маша-Глаша забыла что-то в тачке и попросилась поискать на заднем сиденье. Марина ей посоветовала не путать сны с явью. И чаще оглядываться. Но по пути на трассе проверила заднее сиденье и какую-то тряпку нашла.
— Подкинули?
— Ага. Я этот «Лексус» купил, как Марину увидел. Не люблю эту марку, а Маринке нравится. Думал, поймет намек. По станице ни разу не ездил. Машина чисто для поездок в Ростов была.
— Ну ты даешь, — умиляется Ивона. — Такой славный. Машинку купил за пятнадцать лямов, чтобы намекнуть. А словами через рот слабо было?
Игнорирую.
— Марина взбалмошная, упрямая. Тут просто верить надо, что она выбрала такого, как я. Выбрала хутор. Либо не пытаться даже. А если начну сейчас дочку по лабораториям таскать, что это будет? Марина для меня... понимаешь...
— Твоя жизнь? — подсказывает Ивона тихо.
— Я ее никогда подобным не унижу. Да и чувствую, что Мирок моя. Как-то органично нам втроем. Обычно чужие дети раздражают, а Мирок с первой секунды нет.
— Потому что твоя.
— Обе мои.
— Твоя мама просто не понимает, как это для тебя важно. Эта девочка двадцатилетняя тебе больше тепла дает, чем все остальные за всю жизнь.
Я молчу. Ощущение, что позвал тетю взрослую, чтобы пожаловаться. Стыдоба. Само как-то вышло.
— Родиона понять можно, — говорит Ивона, сменив тон на серьезный. — Себя поставь на его место. Появилась вертихвостка с пухлыми губами и упругим задом, ты и поплыл. То вся империя Родиону и его детям досталась бы, а тут свои наследники.
— Ну я помирать не собираюсь.
— Никто не собирается. Но завтрашний день, как говорится, никому не гарантирован. Поэтому живи так, как хочешь, здесь и сейчас. На полную катушку. С женой-красавицей. С дочкой. Твой отец в берлоге просидел, я сколько раз его куда-то звала, дальше Крыма не был. Ты хотя бы, пока не поздно, начни выбираться. Покатай Марину по миру, сделай ее счастливой. Купи ей шампанское в Париже, пончиков в Испании. У них местные такие вкусные есть, забыла название... Она тогда тебя зажжет. Мать, брата — на хрен. Я так думаю.
— Почему-то мне все время приходится выбирать.
— Дело тут не в тебе. Сложно у вас всё, у Мироновых. Все крученые-верченые, с гонором. На кривой кобыле не подъедешь. Чтоб ты понимал, у других не так.
— С чего ты взяла?
— Знаю. Переломи ситуацию. Вы с женой оба молоды, родите много детей. Будет у тебя своя семья.
— Мы пока не говорили об этом. Пусть образование получит. Марине работать нравится. Ну а там посмотрим. Если она захочет.
— Она на тебя так смотрит, что дураку ясно: родила бы от тебя еще пятерых минимум.
Я глаза закатываю. Марина оставляет детей на растерзание животным и спешит в нашу сторону.
— О чем болтаете? — спрашивает весело, подходя ко мне близко.
Кладу ладонь на ее талию. К себе рывком прижимаю.
— О тебе.
— М-м-м, — тянет она. — И к какому выводу пришли?
— Повезло этому хмурому медведю, — выдает Ивона, доставая вторую сигарету и подмигивая.
Марина расплывается в довольной улыбке. Обнимает меня за шею, тянется и целует в щеку. Моя ладонь самовольно ползет чуть ниже.
Мы смотрим друг на друга. Мир покачивается. Столько любви и секса в моей жизни еще не было. Мы если вдвоем куда-то едем, то в машине это делаем. Если дома находимся — так при каждой возможности. Все ночи наши. Вся жизнь так близко друг к дружке, как только возможно. Ее ревнивая истерика показалась мне тогда милой и чуть наивной.
— Я не поняла сначала, зачем спешка со свадьбой. Думала, умом двинулся парень. Или приворожили.
— Магия не исключена, — говорит Марина, поджав губы.
— Ты колдовала? — усмехаюсь я, склонив голову набок.
— Чуть-чуть, — успокаивает меня Хулиганка. И добавляет: — На крови. Сильно хотелось с тобой всю жизнь прожить.
— Чего? — Прищуриваюсь.
— Но вот смотрю на вас и вижу всё, — продолжает свою мысль Ивона.
— Что же вы видите? — уточняет Марина. — Качественный приворот?
— Что хватит вам уже время терять.
