— Лео, как это понимать? — Я с трудом отлепляю от неба занемевший язык, чтобы начать говорить. — Где она?
— Лайя, сядь, пожалуйста, в машину! Если ты хочешь получить ответы.
Подумав о том, что разговора нам теперь уж точно не избежать, на ватных ногах я иду к его автомобилю. Чересчур громко хлопаю дверью и разбрасываю по салону шальные брызги воды.
— Доволен?! Мы сию же секунду едем за Милли, иначе я всю кровь из тебя высосу до последней капли!
— Договорились, — кивает Лео, ничуть не тронутый моей угрозой. Он настолько безразличен, что я тяну носом, силясь учуять запах успокоительных трав. Если мы с ним полюбовно расстанемся, то нужно будет обязательно спросить, на чем он сидит.
Мы выруливаем с парковки и направляемся в сторону автострады. О чем мы, черт возьми, договорились? Презренно фыркнув и отвернувшись от него, я приступаю к разглядыванию проплывающих мимо фасадов и даже не сразу понимаю, как истолковать легкое прикосновение к моей левой ягодице. А когда оборачиваюсь, то уже слишком поздно: Лео без сожаления отправляет стянутый из кармана смартфон в чуть приоткрытое окно.
— Ты… Черт, ты совсем рехнулся? Зачем ты выкинул мой телефон? — воплю я. Мне безумно жаль фотографий и заметок, которые остались несохраненными.
— Извини, так нужно. Купим потом другой.
Мне остается только стучать зубами в бессильной злобе и сожалеть о том, что нельзя придушить того, кто за рулем. Сейчас я ненавижу в Лео все: его рыжеватые длинные ресницы, чересчур пухлые для мужчины губы, короткие пряди, оставшиеся от некогда длинной шикарной гривы. Я ненавижу твердо сжимающие руль руки, разрисованные дорожками чуть зеленоватых вен. Его кожу, слишком теплую, оттенка янтарного меда…
— Аслан, если смешать желтую и синюю краску, то получится зеленая. Дурья твоя голова, сколько раз я буду напоминать! — морщит носик юная девушка. — Нет, я не могу с тобой заниматься! Ты самый неспособный ученик!
— Прости, моя милая Лале! — мягко улыбается юноша. — Я действительно безнадежен. Все, чего я хочу, — это просто быть рядом. Мне сложно сосредоточиться на словах тогда, когда я могу просто смотреть на тебя… касаться тебя… — Аслан затягивает ее талию и прижимает Лале спиной к своей груди. Дыхание опаляет нежную кожу, он оставляет теплый, долгий поцелуй на изящной девичьей шее.
Ее тело отзывается и льнет к нему. Аслан запускает пальцы в ее волосы и оттягивает назад, предоставляя своим жадным губам ее горло, скулы, подбородок. Между ног у Лале становится тепло и мокро. Она уже много раз об этом думала и ласкала себя «там», представляя на месте своих рук его руки. Да что уж: себе то можно признаться, что не только рук она желала, — Шахи-Хатун все равно не залезть в ее голову и не прочесть постыдные мысли. Но все ее горячие девичьи фантазии заканчивались горькими слезами в подушку, стоило ей вспомнить, что статус племянницы Великого султана не позволяет быть женой воина с бесславным прошлым.
Лале вновь пугается этих мыслей и резко оборачивается — кисточка, зажатая в ладони, задевает щеку Аслана, мазнув по ней краской.
— Если смешать синюю и желтую краску, то получится зеленая, — упрямо повторяет она, пряча заалевший румянец в тени его груди. — На этот раз запомнишь?
— Я не уверен, — тяжело дышит он…
Рука, которую я пристально рассматриваю, погрузившись во влажные воспоминания, тянется к магнитоле, и салон наполняют приятные гитарные аккорды. Это, безусловно, лучше, чем гнетущее молчание, но все же я уже настроилась на обещанный разговор. Лео же будто забывает о моем присутствии и сосредоточенно смотрит на дорогу.
