— Ничего, я его найду. Обязательно найду и верну должок! Но сначала я должен обрести жизнь и силу! Я хочу вернуть ушедшее, наверстать будущее. Я хочу научиться убивать, но не убивать без нужды. Я хочу просто отдышаться на горном склоне, глядя вниз на расстилающиеся просторы. Я хочу свободы, которая в этом состоянии мне пока не доступна. Я пока нищ не деньгами, а силой. И я хочу вернуть себе это богатство!
— Хорошо сказано!
— У меня хороший Учитель!
— Льстец, — но все равно расплылся в улыбке.
Обнял Нэя:
— Я скучал по тебе, ученик.
— Мне тоже было тяжело без тебя, Учитель.
— Плачешь?
— Есть немного.
— Ну, поплачь, слезы радости еще никому не вредили.
— Я и за тебя плачу.
— И за врагов не забудь. Вряд ли у них будет время на слезы, — и добавил очень жестко: — Я научу тебя всему, что знаю. Я научу всему, что забыл. Я научу тебя всему тому, чему обучать не хотел. Стань для врагов другом, а потом сделай с ними то, что задумал. Теперь это будет нашей общей, к черту должок, — местью!
— Господи, боже мой, как же хорошо жить!
***
========== Изабелла ==========
***
Прошлое как оно есть…
Изабелла, как змея, влезла в свой облегающий серый комбинезон, в котором очень удобно было передвигаться по крышам. Одежда мужская, но что не сделаешь ради удобства и незаметности, к тому же перешить ее под женскую фигуру — проблема небольшая.
— Хочешь свободы? — послышался голос дядюшки Отоя.
Изабелла вздохнула и остановилась в застегивании пуговиц. Сейчас начнется.
Она как обычно пришла к дядюшке Отою, чтобы сообщить последние новости происходящего в Аркете. После «Рыбного дела» началась большая буча, которая чуть было не уничтожила Ночную Гильдию города, но теперь, после того, как Внутренний конвой при непосредственном участии Изабеллы вышел из районов ночников, появилась определенная стабильность, что давало надежду на более спокойное разрешение всех проблем.
Дядюшка Отой находился достаточно высоко в иерархии ночников, но некоторые моменты были для него недоступны, и тут на сцену выступала Изабелла, как лицо и главный переговорщик Ночной гильдии.
Но было еще кое-что, из-за чего Прекрасная Изабелла просто не могла отказать ни в чем дядюшке Отою.
Он просто-напросто был ее хозяином.
А она его рабыней!
В прямом смысле этого слова.
Купил он ее у эльфийских торговцев, когда ей было десять лет. Впрочем, стоит отдать ему должное, она никогда не воровала и не занималась проституцией. Он сразу же определил ее в престижный пансион для девочек имени Подвижницы Веры Эридны. Где она провела прекрасные десять лет. А затем начался ее подъем по иерархической лестнице Ночной гильдии. Лет семь назад умную и красивую Изабеллу заметила, не без помощи дядюшки Отоя, Великолепная Карвена, которую Изабелла и заменила на посту главного дипломата и лица гильдии года четыре назад.
Но при этом она оставалась рабыней. Но об этой ее стороне жизни никто не знал. Даже Великолепная Карвена! Дядюшка Отой умел хранить секреты, и, как не странно, Изабелла была ему за это благодарна. Не стоило раскрывать эту неприятную правду. Но это превращало ее в очень зависимое существо: внешне свободную и властительную женщину, но внутри очень ранимую и уставшую от этого рабства.
А еще года три назад дядюшка Отой начал извращенную игру с Изабеллой. В какой-то момент он пообещал ей свободу. Вот как-то решил вдруг. А у нее аж все в душе запело от возможной радости.
Но оказалось, это были только обещания. Причём он любил до бешенства доводить Изабеллу! Пользуясь тем, что она рабыня, он любил, даже заставлял ее пытаться его убить! Она не понимала, как, но часто, очень часто, она водилась на его призывы, а затем получала страшную боль во всем теле и смех дядюшки Отоя, которого возбуждал не только секс с ней, но и это ее состояние беззащитности и унижения! А она после таких минут еще несколько дней мучилась болями, обещала, что больше не поведется на унижение дядюшки Отоя, но при очередной встрече снова хватала нож, и снова боль была ей ответом.
Потому что она не могла иначе. Она должна была подчиняться, даже если это подчинение причиняло ей страдание.
И, видимо, подумала она, сейчас будет то же самое. Мерзко валяться у него в ногах, но иначе боль будет еще ужаснее. А она не любила, боялась эту боль, хотя и привыкла к ней.
— Ты обещаешь мне свободу уже третий год! — ответила она, продолжив застегивать пуговицы. Секс с дядюшкой Отоем уже был, и, как это не удивительно, тот не имел привычки повторять, срывать одежду по-новой и заниматься этим снова. Он всегда после секса с ней отдыхал, наслаждался и унижал.
— Но ты ведь хочешь свободы!
— Да, хочу! — она застегнулась, полностью погрузившись в комбинезон, и повернулась в сторону дядюшки Отоя.
— А что ты с ней делать будешь? — он хрюкнул, смеясь.
— Что-нибудь придумаю.
— Ну, тогда чего ты ждешь? Убей меня! И будешь свободной! Давай!
Изабелла вздохнула, но подошла к креслу, в котором сидел дядюшка Отой. А он улыбнулся своей мерзкой, лягушачьей улыбкой.
Рукой схватил Изабеллу за ягодицу, хлопнул, сжал и подтолкнул к креслу:
— Ну что, сучка, так и будешь в потолок глядеть? Страшно, да? Устала от боли? А ты попробуй! Давай! Ты, тварь, всегда будешь валяться у меня в ногах, потому что я так хочу, и так будет всегда! Ты никто! Твоя власть над всеми, пока я так хочу! Расхочу, и ты тут же окажешься на свалке! И тут же куча пьянчуг облапают твое тело, потому что ты, тварь дрожащая, живешь только по моему слову! Что скажу я, то и будет! Так давай, убей меня! — и рассмеялся. — Нет, не можешь? Шлюха ты! Ты ей и останешься! И будешь ублажать меня всегда, везде и всюду, где я этого захочу! Ты…
— Будь ты проклят! — выкрикнула Изабелла, ее рука разорвала комбинезон, пальцы дотронулись до спрятанного между грудей стилета. Вырвали его из ножен.
Стилет сверкнул в свете свечей, дядюшка Отой не любил фаеры.
И…
Вонзился с силой в его сердце!
Раньше даже просто мысль уже приводила к боли, но сейчас… Видимо, что-то изменилось в мире. Изменилось в пространстве. Изменилось в них самих.
Они несколько секунд оба смотрели на серебряную рукоять стилета, клинок которого был полностью погружен в плоть дядюшки Отоя.
И через эти несколько секунд их взгляды встретились:
— Это… — с трудом выговорил дядюшка Отой: — Это… го… Не… не… может… быть, — последнее слово с последним вздохом.
И умер.
Рука на ягодице расслабилась, повисла в воздухе. Его голова дернулась и свернулась набок. Он как-то обмяк, сдулся, как будто уменьшился.
А Изабелла еще минут пять стояла рядом, застыв, не понимая произошедшего и не веря в случившееся.
И только через застывшее время она наконец задвигалась. Тихонько дотронулась до стилета. Она не собиралась его вытаскивать, пусть останется, как память ее освобождения. Она просто лёгким движением сняла с рукояти стилета свою ауру, очистив оружие от следов.
Это был ее дар. Изабелла видела, чувствовала ауры чужих людей, но и своей могла управлять. Вот так просто могла смыть свою ауру с любого предмета. Дядюшка Отой не знал об этом. Он многого о ней не знал. Его интересовал только секс и ее унижение. Ну и та вершина, на которой она находилась.
Изабелла выпрямилась, поправила комбинезон. Огляделась. Надвинула на голову капюшон и двинулась к окну.
Ловко выскользнула на крышу. Неожиданно для себя перекрестилась. И побежала по единой крыше к своему дому.
Занимался рассвет.
Рассвет ее новой жизни.
*
1429 год от Пришествия Скирии. Конец лета. Аркет.
Жизни, которая круто изменилась.
Но свобода оказалась очень странным существом. К ней пришлось привыкать, потому что, если раньше день почти всегда принадлежал ей, то ночь часто принадлежала только ему! Рабская дань, от которой никуда нельзя было скрыться. Со временем эта дань превратилась в ритуал, потому что у Изабеллы появились определенные обязанности, права, власть, которыми даже дядюшка Отой не мог пренебречь. Но это было даже тяжелее, так как редкие их встречи превращались в пытку. И когда все это резко закончилось.
