— Что? — он же оставил меня.
— Твои оправдания прошлой ночью. Я не куплюсь на это. Почему ты ушла, Райли?
Предполагаю, это конец о «не-завожу-подруг» дискуссии. А что насчёт комментария я-не-на-одну-ночь? Как мне объяснить ему в качестве ответа, ЧТО он заставил меня почувствовать прошлой ночью после того, как покинул кровать? Использованной и пристыженной. Как рассказать, что он сделал мне больно, не открывая, что у меня к нему есть чувства? Чувства означают драму, а он предупредил меня, что не хочет и не потерпит этого в своей жизни.
— Я просто… — я глубоко вздыхаю, освобождая волосы, собранные в «конский хвост» от резинки, и позволяю им рассыпаться по спине, пытаясь в это время найти правильные слова. Смотрю ему прямо в глаза, полагая, что честность — самый правильный путь. — Ты дал понять, что сделал со мной. С нами... — чувствую, как щёки заливает тепло от смущения, что становлюсь похожа на убогую, ноющую женщину. — Твоя категоричная ругань продемонстрировала, почему мое присутствие больше не требуется.
Он смотрит на меня с опаской, быстро моргая, как бы обдумывая мои слова. Я пытаюсь сохранить бесстрастное выражение лица, максимально невыразительное, чтобы он не заметил боль, которую я испытываю, наблюдая за сменой несчётного числа эмоций, пробегающих по его лицу, пока он изо всех сил пытается обрести опору.
— Милостивый Иисус, Райли! — бормочет он, прикрывая на мгновение глаза, открывая и закрывая рот, как будто есть больше, чем он может сказать. Наконец, он возвращает взгляд ко мне. — Ты и понятия не имеешь… ты заставила меня… — он резко обрывает фразу на полуслове и отходит к окну. Я слышу, как он шепчет проклятия, и это тяжестью ложится на меня. — Я просто хочу защитить тебя от… — он снова замолкает, и только громкий вздох завершает его высказывание. Колтон хватает себя за шею и тянет, пока не опускает голову на плечо. Останавливается в таком положении и смотрит на лужайку перед домом; мы оба замираем в созерцательной тишине.
Я заставила его что? Защитить меня от чего? Закончи предложения — молча умоляю я его, когда смотрю на его напряжённую фигуру в обрамлении утреннего света. Мне просто нужна хоть капля честности от него. Признак того, что случившееся означало больше, чем просто быстрый перепихон. Я бы всё отдала, чтобы видеть в этот момент его лицо. Попытаться прочитать эмоции, которые он прятал от меня.
Колтон оборачивается, и на его лице нет и следа прежних переживаний.
— Я просил тебя остаться, — он произносит эти слова как единственное извинение за вчерашнее. — Это всё, что я могу дать тебе сейчас, Райли. Всё, на что я гожусь, — его голос груб и пропитан чувством, которое я бы определила как сожаление. Я чувствую, как будто этими словами он пытается сказать мне гораздо больше, но не уверена, что именно. На пару минут его слова повисают между нами; Колтон стоит, стиснув зубы, взгляд напряжен.
Я громко фыркаю, неловко чувствуя себя в тишине, стараясь не придавать его словам слишком большого значения.
— Да ладно, Колтон, мы оба знаем, что ты не это имел в виду, — я поднимаюсь с ковра, быстро скручивая волосы в пучок. Он делает пару шагов в мою сторону, его губы крепко сжаты, как будто это само по себе помешает ему сказать больше. Мы стоим на расстоянии в полуметр, глядя друг на друга, и ждём, пока кто-нибудь из нас сделает следующий шаг. Я пожимаю плечами, прежде чем опустить взгляд, и кручу кольцо на безымянном пальце правой руки. Потом снова смотрю на него, надеясь, что моё объяснение сдержит любые его вопросы по поводу того, как укротить мои ожидания возможного будущего. Багаж за моими плечами равен драме, а Колтон уже признался мне, что ненавидит драмы.
— Скажем так, вчера я уехала по причинам, которые ты не хочешь знать, — его глаза по-прежнему прикованы к моим, молча умоляя о подробностях. Я шумно выдыхаю. — У меня много лишнего багажа за спиной, Ас.
Я жду от него глубокого выдоха — что его лицо примет бесстрастное выражение, тускнея, как у человека, который дистанцируется от осложнений — но ничего подобного не происходит. Вместо этого губы Колтона растягиваются в дерзкую улыбку, а зелёные глаза наполняются смехом — и то, и другое стирает тяжесть с его лица:
— О, Райли, — сочувствует он с оттенком изумления в голосе, — я знаю, что такое багаж, сладкая. — Моего хватит, чтобы заполнить 747(прим. имеется в виду Боинг 747, один из самых больших авиалайнеров) и ещё останется, — несмотря на его улыбающееся лицо, я вижу мелькнувшие в тёмном блеске его глаз какие-то неприятные воспоминания.
Святое дерьмо! Что мне сказать на это? Как реагировать, когда он только намекнул на своё тёмное, грязное прошлое? Какого чёрта с ним случилось? Я смотрю на него, широко раскрыв глаза, и мои зубы терзают нижнюю губу. Поэтому он не хочет заводить подругу? Я хочу сказать — наше общение из весёлого кокетливого стёба превратилось в серьёзный разговор. И почему это кажется обычным для нас явлением?
Потому что он важен. Потому что это имеет значение. Его слова пульсируют в моей голове, и я стремлюсь прогнать их прочь, боясь в них верить.
Он делает ко мне шаг, и я опускаю на мгновение глаза, замечая биение пульса под его челюстью. Мои руки хотят прикоснуться к нему. И даже утешить. Почувствовать тепло его кожи под моими ладонями. Я тихо вздыхаю перед тем, как опять поднять на него глаза; многозначительная улыбка приподнимает уголки его рта:
— Это будет интересно, — бормочет он, протягивая руку, чтобы потеребить мой выбившийся из пучка локон. Его пальцы движутся к моим наспех стянутым волосам и распускают их. Мои волосы свободно рассыпаются, водопадом кудрей покрывая спину. Он проводит по ним рукой, останавливаясь на затылке, где волосы у меня влажные от пота. От этой мысли я съёживаюсь, но ему, кажется, всё равно, потому что он собирает мои локоны в кулак, удерживая меня так, что я не смогу от него отвернуться.
— Что конкретно? — спрашиваю я; от его собственнического захвата сквозь меня проносится заряд дрожи, возбуждая. Колтон завораживает меня: его глаза, черты лица, чувственный рот, как пульсирует жилка под его челюстью, когда он рассержен.
— Ну, похоже, твой багаж так давит на тебя, что ты постоянно даёшь задний ход. Убегаешь от меня, — его голос рокочет, пока он медленно ведёт пальцем по моему обнажённому плечу. Я борюсь со своим телом, автоматически тянущимся к прикосновениям Колтона. Мой организм реагирует на него инстинктивно, и я не могу себя сдерживать. Он склоняет голову набок, наблюдая за моей реакцией. — А что насчёт меня? Моего багажа? От этого я страстно желаю чувственной перегрузки организма — возбуждающего наслаждения от близости кожи к коже. Тебя подо мной.
