— Что за дерьмо? — прорычал Дрейк и наклонился к камню, валявшемуся на земле. Увидев на нем кровь Амины, он сдавил его в ладони так, что тот раскололся по полам.
— Успокойся! — приказал Картер, видя, как Дрейк весь трясется и буквально дымится от злости.
— Успокойся?! На этом камне кровь Амины, черт бы все это побрал!
— Я понял, что там ее кровь. Нужно выработать план действий, а не исходить от злости ядом. Думай трезво, иначе от тебя никакого толку для них не будет.
— Как сученыш Вергилий пробрался на территорию стаи, Картер? Какого гребаного хрена сюда пускают любую мразь?! Что с законами?!
Картер не стал отвечать Дрейку так же, на повышенных тонах, отлично понимая его состояние. Случись такое с Эми, он бы уже точно кому-то шею свернул в порыве злости. Вместо этого он быстро отыскал в доме друга одежду и направился для разговора с охраной. Вот сейчас чьи-то головы полетят с плеч.
— Кто такой Брайн, и какого хера Амина впустила его к себе домой? — задал вопрос Картер, сверля Дрейка взглядом.
—Брайн? — брови мужчины поднялись. — Он сидел со мной в одном карцере… Он не мог выбраться оттуда никак, я уверен.
— Ты, придурок, его подослали специально. Почему ты не сказал ей, что нельзя доверять никому вообще из Лунных Земель? Оттуда не могут прийти с добром. Он просил у нее помощи, мол, сбежал из этой тюрьмы. Дрейк, женщины слишком эмоциональны, в ней взыграли жалость и желание помочь! Ты должен был предвидеть все возможные варианты развития событий!
Дрейк молчал, внутри сгорая от ярости. Отчаяние подменило все чувства, страх за Амину и их будущего ребенка вытеснил все. Он пойдет в эти проклятые земли один, и либо он выживет, либо вся его семья, в том числе и он сам, погибнет там.
***
Амину толкнули в темноту, и она упала на землю. Девушка уже не плакала, а тихо всхлипывала. Все дороги ее жизни ведут в одно место, и она умрет тут, так было предписано ей судьбой. Дрейк и все произошедшее между ними нужно считать миражом, иллюзией, вымыслом ее подсознания. Она была рождена, чтобы сгнить в Лунных Землях, и скоро найдет здесь свой конец.
— Эй, сука, хватит ныть, — рявкнул мужчина и сорвал с ее глаз плотную повязку. — Тебя просто вернули на твое законное место, — оскалился он.
—Брайн, ты идиот, — прошептала Амина. — Что он тебе пообещал? Ты хоть понимаешь, идиот, что с минуты на минуту Вергилий тебя убьет?
— Не убьет, он даровал мне свободу в обмен на твою жизнь!
— Тогда тебя убьет Дрейк! А он придет за мной, поверь, — сказала она и вытерла грязными руками слезы со щек. Не дождутся эти уроды ее слез!
— Ты так уверена? — усмехнулся Брайн, его губы скривились в оскале. — Зачем ты нужна ему? Жестокая сучка, пытавшая его? Найдет себе нормальную женщину, от которой будет не стыдно иметь детей.
Он заметил, как его слова ударили по ней, точно разряды тока. Амина вздрогнула, он неосознанно попал в самую точку. Лучше ей, наверное, умереть здесь вместе с этим ребенком и не отравлять жизнь Дрейку. Он найдет себе хорошую женщину, чистокровную волчицу, сделает ее счастливой, и та родит ему прекрасных малышей. Даст этому замечательному мужчине то, что не смогла дать она.
— Я прав, так ведь? — продолжил давить на больные места он. — Ты же отлично понимаешь, что я прав, Амина. Тебе подходит только чокнутый Вергилий, вы с ним — отбросы общества. Есть нормальные люди, а есть — вы. И нечего лезть в нашу жизнь, отравлять ее своим гнилым присутствием!
— Я, — начала слабым голосом она, — уже беременна от Дрейка. Поэтому он выследит тебя в любом случае, даже если я умру. Он будет мстить за своего ребенка, Брайн, и ты это знаешь.
Глаза мужчины округлились, он только что понял, во что вляпался. Черта с два! Ему никто не сказал, что сука беременна! Брайн издал громкий хрип и упал ничком вниз. За его спиной стоял Вергилий, держа в руках окровавленный нож.
— Отбросы, говоришь? — произнес он, отталкивая тело мужчины ногой. — Думаю, теперь ты благодарен, что я избавил тебя от участи жить среди нас.
— Вер? — дрожащим голосом спросила Амина, сжимаясь в комок.
Сердце девушки билось так громко, что оглушало ее. Она чувствовала его где-то у себя в горле. Липкий страх сделал ладони потными, заставляя девушку тяжело дышать.
— Рад тебя видеть вновь, моя самая любимая предательница, — тихо сказал Вергилий и сел напротив нее. Положил ладонь на бледную щеку Амины и посмотрел ей прямо в глаза. — Значит, ты не просто сбежала от меня, а еще и понесла от этого ублюдка?
Из Амины непроизвольно вырвался испуганный крик, когда Вергилий переместил руку с ее щеки на шею. Теперь ее пульс бился под его пальцами.
— Это вышло случайно…
— Получается, ты не расстроишься, если я оставлю прелестные шрамы на твоем животе, такие же, как на спине? — повысил громкость он и сжал ее шею. — И тоже скажу, что сделал это случайно. Какая ты тварь, моя дорогая Амина. Я ведь любил тебя все эти годы, ты была моей мечтой, которой я дышал.
— Поэтому я каждую ночь просыпалась от кошмаров? — стала смелой она. — Они душили меня, я не могла дышать! А эти уродливые шрамы… Ты навсегда сделал меня уродкой! У нас разные понятия о любви, Вергилий. Я любила своих маму и сестру, которых ты убил у меня на глазах. Я люблю Дрейка, мужчину, который увидел во мне нечто большее, чем красота и жестокость. И если ты, ублюдок, коснешься меня хотя бы одним своим чертовым пальцем, он убьет тебя!
Голова Амины дернулась, когда он отвесил ей пощечину.
— Скажи, милая, — продолжал судорожно говорить Вергилий, захваченный безумием, — как он мог увидеть в тебе нечто большее, когда этого большего в тебе просто нет? Оно умерло в той маленькой Амине, когда я убил ее семью, когда изуродовал ее тело шрамами. Нет в тебе ничего, кроме умопомрачительной красоты и сшибающей с ног жестокости. Ни-че-го.
— Замолчи, — начала плакать она, — не смей так говорить! Он полюбил меня, значит, было за что! Это ты, ублюдок, всю жизнь делал меня такой зверски жестокой! Ты! А в руках настоящего мужчины я стала любимой женщиной, и матерью стану хорошей. У меня будет семья и любовь, то, что у тебя уже никогда не появится.
Вергилий рассмеялся злобным смехом и взял ее лицо за подбородок, приближая к себе. Столько лет он ломал ее, подчинял себе, наносил шрамы и доставлял боль… Не для того, чтобы кто-то отобрал у него его семью! И пусть она его ненавидит всем своим сердцем, ему было плевать.
— Этот болван не мог полюбить тебя. Ты сама все о себе знаешь, — скривился мужчина. — В тебе нечего любить. И это отродье, которое ты носишь в себе, ему не нужно. Уверен, братец уже пожалел о том, что обрюхатил тебя.
