— Ничего, кроме неприятностей, — шепчет он, его дыхание мягко касается моего уха. От этого у меня по телу разливается тепло.
Когда он возвращается с едой и напитками за нас столик, я спрашиваю. — И на какой же фильм мы идем?
— На боевик.
— Умм, я не любитель боевиков.
— Я сделаю так, что тебе будет все равно, какой это фильм, малышка.
— А почему дневной сеанс? Меня никогда не приглашали на свидание днем. — мне только кажется, или он и правда напрягается, когда я упоминаю о свиданиях с другими парнями?
— Тут все просто, София. Днем на сеансе бывает меньше людей. И у нас будет шанс найти уединение на последнем ряду.
— Ты имеешь ввиду места для поцелуев? — я чувствую как мои щеки начинают краснеть.
— Заметь, не я это сказал. Но если дама настаивает… — мягко смеется он.
Мы ожидаем сеанс, я немного нервничаю и начинаю болтать без остановки. Рассказываю обо всем, что придет в голову.
— Ей, Марк, ты что-то притих. Я тут болтаю, болтаю, но не уверена, что ты произнес и пяти предложений.
— Я мало разговариваю, София. Вот каков я есть. Я никогда много не говорил.
— Это еще почему?
— Даже не знаю. Я думаю, если у тебя нет ничего важного сказать, то нет никакого смысла открывать рот.
— А если я задам тебе несколько вопросов, ты ответишь?
— Мне нечего скрывать, малышка!
— Где твой дом?
— Я так долго переезжал с места на место, что мой дом — дорога.
Я хмурюсь. Что это за ответ. Его, действительно, трудно разговорить.
— Не дуй губы, Софи, — бормочет он, протягивая руку и проводя большим пальцем по моей нижней губе. О, Боги! Мне кажется, или у меня пожар в трусиках?
Когда мы входим в зал, я вижу, что людей действительно не много. Компания подростков сидит в первых рядах и еще несколько человек рассредоточились в середине зала. Марк ведет меня на последний ряд, придерживая за локоть. Мы усаживаемся в центре ряда.
Когда гаснет свет и начинается фильм, я смотрю ему в глаза и у меня такое чувство, что мы одни в зале. Он протягивает руку и обнимает меня за плечи. Марк ничего не говорит, в своей манере, прижимает меня к груди, поигрывая пальцами на моем обнаженном плече и… не отрываясь смотрит на экран. Что ж, как угодно. И вот мы сидим на местах для поцелуев и… смотрим фильм.
МАРК
Я смотрю на экран, но не могу сосредоточиться на сюжете. Голова Софии покоится у меня на плече, а ее ладошка прижата к моему бедру. Я никогда раньше не находил удовольствия в простых объятиях с девушкой. Прижимать кого-то к моей груди? Нет. Это не про меня.
Даже до или сразу после секса такого почти никогда не случалось в моей жизни. С Софией мне очень комфортно, настолько, что когда у меня начинает сильно чесаться рука, я терплю и не двигаюсь, потому что не хочу разрушать нашу идиллию.
Перед сеансом в кафе мне было также комфортно с ней, когда мы просто ели и разговаривали. Вернее, она разговаривала. Я, в основном, слушал, как она рассказывала о своих родителях и о любви, которую они разделяют. Я впитывал ее смех, когда она вспоминала о проделках своей подруги Юли.
Она так свежа, чиста и молода. Слишком молода для такого, как я. Ловил ее мечтательный взгляд во время ее разглагольствований об учебе и ее целях на карьеру. Когда она говорила о работе, я почувствовал в ней цельность и зрелость не по годам. Возможно, у нас все таки есть шанс… Господи, у меня точно большие неприятности. Я начинаю мечтать о совместном будущем.
Хочу ощутить ее сладость на своих губах. Больше не в силах сдерживаться, поворачиваюсь к Софии и вижу ее доверчивый, открытый взгляд, устремленный на меня. Она пробуждает во мне то, что я не знал, что может быть пробуждено.
Моя рука скользит с плеча ей на шею, я тянусь к ней, одновременно притягивая к себе. Она немедленно открывается для меня, и я использую свое преимущество, завладевая ее ртом, требуя все больше, потому что это именно то, что я хочу сделать с этой маленькой ходячей неприятностью.
— Ты действительно умеешь целоваться, Марк, — выдыхает она после того, как мы отрываемся друг от друга, и, несмотря на то, что я возбужден и тверд как скала, я смеюсь.
Я привык к женщинам, которые играют в игры, выстраивают стратегию и продумывают каждый свой шаг, когда дело касается мужчин. София даже не пытается. Может быть, это потому, что она так молода, а может быть, просто она такая, но какова бы ни была причина, мне это нравится и я хочу от нее большего.
— Можно я тебя еще поцелую? — спрашивает она и… черт.
— Иди ко мне, — я поворачиваюсь еще больше в ее сторону и нависаю над ней.
— Я… — неуверенно отвечает она и оглядывается.
— Все хорошо, на нас никто не смотрит, малышка, — говорю я ей, беря ее за руку, одновременно перемещая ее чуть ниже на сиденье. Я передвигаюсь так, что полностью склониться над ней, мой большой палец касается мягкой кожи ее шеи.
— Привет, — шепчет она неожиданно застенчиво. Эта женщина — загадка, которую я никогда не разгадаю. В одно мгновение она вся горит и дерзит, а в следующее кажется такой застенчивой и милой, что у меня кружится голова.
— Мне нравится, что ты так близко, — бормочу я, касаясь ее губ, когда моя рука движется вниз к ее бедру.
— Мне тоже нравится, — шепчет она. Ее рука поднимается, и пальцы гладят меня по щеке. Я закрываю глаза на миг. На столько приятны ее нежные прикосновения. Мои пальцы путешествуют по ее бедру выше и выше, под юбку.
— Марк, что…? — спрашивает она, перехватывая мою руку, она держит меня за запястье, не давая двигаться дальше.
Она смущенно улыбается мне своими красивыми губами, припухшими и блестящими от нашего предыдущего поцелуя.
Я должен перестать испытывать судьбу. Я должен убрать свою руку, так как она все еще держит ее. Но я вижу голод в ее глазах. Я держу ее в своих объятиях, и мой голод даже сильнее, чем тот, что я вижу в ней. Я не могу заставить себя остановиться и даже не пытаюсь. Мне нужна София. Я хочу ее.
Я просовываю руку ей под платье еще выше, даже против ее хватки. Мои пальцы движутся вверх по ее бедрам, сосредоточившись только на одном… прикасаться к ней так, как я мечтал с того самого момента, как впервые увидел ее.
— Марк, — она задыхается, когда подушечки моих пальцев касаются ее трусиков, влажных и горячих. Она хочет меня. Доказательство прямо здесь, под моими пальцами. Я чувствую, как ее клитор пульсирует сквозь тонкий материал.
— София, поцелуй меня, — рычу я, едва владея собой, мой голос вибрирует от голода.
— Марк, мы не можем этого сделать, — ее голос становится хриплым от желания.
— Мы можем, и тебе лучше поверить, что мы это сделаем. Я собираюсь трахнуть тебя пальцем, София. Прямо здесь. Прямо сейчас. Я заставлю тебя кончить и проглочу твои крики поцелуем, когда ты будешь выкрикивать мое имя. А потом, когда я закончу, я оближу свои пальцы, пробуя каждую каплю твоих сладких соков.
— Кто-то может увидеть нас, — шепчет она, но не мешает моим пальцам гладить ее через трусики.
— Я буду защищать тебя своим телом. Если они посмотрят сюда, то могут задаться вопросом, что мы делаем, они могут даже заподозрить, но они не увидят тебя. Я буду прятать тебя от любых глаз, кроме моих собственных.
София медленно убирает руку с моего запястья, обнимает меня сзади за шею и притягивает мой рот еще ближе к своему. Это сигнал для меня. Почему, черт возьми, мне кажется, что я только что выиграл самый большой приз в своей жизни?
СОФИЯ
Я сошла с ума. Это единственное мое оправдание.
Я сижу в кинотеатре, Марк навис надо мной, и его рука гладит меня через трусики. Поправочка, его пальцы уже поддевают резинку моих трусиков и он…
