“Столько, простите, даже я не выпью. Пусть по всеобщей теории некрасивых женщин не бывает”, — где-то там, на задворках сознания, опять же голосом старого друга, проскользнула мысль, что возможно, если снять с нее всё вот это, а на голову накинуть платочек, то после пятой чарки крепленой медовухи, и с большой голодухи, прокатит. Но, проверять как-то не хотелось, пусть в целом бабу, вот прямо сейчас, хотелось отчаянно. Потому отделаться от непредставившейся, между прочим, практикантки необходимо побыстрей.
Мысленно перебирая, кого из горничных наклонить, чтобы избавиться от ноющей тяжести в штанах, я развернулся, открывая магический замок на двери кабинета, прошел внутрь, даже не проверяя, последует ли чудо мохнатое следом, эта точно пойдет. Остановился у стола, почувствовав, как в спину уткнулась папка с внушительной стопкой бумаг. Бесстрастно взял из расписанных, как оконные наличники рук папку и небрежно бросил на стол, даже не оборачиваясь, чтобы убедиться,попал ли. Не в мусорку и ладно.
“Могу поспорить, в корзине этим бумажкам самое место. Ну, батя, ну удружил, леший тебя побери”, — к сожалению, проклятию этому не суждено было сбыться, потому как Леший сам побаивался Кощея-старшего, как и большая часть нетитулованной нечисти. Сам наместник Чернобога. Шутка ли? Развеет к чертям собачьим и кому потом лес беречь? И так вон, шастают, людишки непросвещенные, а у волколаков потом щенки пропадают.
“Мы с тобой, отец родной, подлянку эту еще непременно обсудим, по-мужски”, — было дело, по юности, даже схватились как-то. Матушка тогда чуть Маре душу не отдала со страху. Отец с раннего детства готовил меня в преемники. Старший сын в роду, кому еще принять фамильный дар? Хотя, даром эту участь мог назвать только большой юморист и оригинал, коим наш благодетель, собственно, и являлся. Никаких семейных бизнесов, ни отеля, ни лесных угодий, шестнадцатилетнему Кириллу Кощееву было задарма не надо. Я мечтал о славе: сколотить рок-группу, колесить по миру… чтоб восторженные фанатки и пятнадцать электрогитар в личном распоряжении. Не стоило всего этого отцу говорить, конечно. Некоторые мечты должны оставаться не озвученными.
Едва касаясь потер левое плечо, где под дорогой тканью рубашки белел невыведенный шрам от кощеевых цепей. Знатно отец огрел, от всей души. Мама рыдала, предлагала залечить бесследно, но я решил оставить в назидание, чтоб не забывать простую и такую важную для сохранения жизни истину: никогда нельзя недооценивать противника! Еще лучше, вообще не ввязываться в драку, если не уверен на тысячу процентов в своем преимуществе и победе.
Теперь-то я был отцу благодарен, что не дал по юношеской дурости пустить жизнь псу под хвост. Удержал в узде, когда кровь бурлила магией и демоническая сущность ломала, желая продавить под свои нужды. Тогда отцовская железная воля и столь же крепкий кулак оказались весьма кстати, но сейчас я и сам уже большой мальчик, ветер в голове не свищет. Уж персонал в свою вотчину вполне способен подобрать! Дело не простаивает, прибыль растет, как и известность Кощеевой усадьбы. Зачем нам здесь какие-то помощники в привлечении общественности?!
Поправив ворот рубашки, оглядел кислотного цвета шевелюру сосватанной стажерки. Если привлекать она собирается себе подобных, то, как говорится, минуй нас пуще всех печалей. Еще только толпы разномастных чучел не хватало в элитном заведении с идеально выверенным интерьером под русскую старину. Она даже в сдержанный, облицованный дубом кабинет не вписывалась. Хотя, как известно, дерево всем к лицу, даже трупам.
-Мы без постояльцев не страдаем. Бронь на три месяца вперед, — застегивая пуговицу на пиджаке, смотрел на девчонку тяжелым, холодным взглядом, надеясь, что смекнет, испугается и свалит по собственному желанию. Отвел глаза лишь чтобы поправить прическу, расчесав растрепанные голодными руками той грудастой блондиночки пряди. Зеркало на стене горделиво транслировало собранного дельца — прямо портрет миллионера из списка Форбс.
— Раз уж отец за тебя просил, так и быть, можешь идти в бар коктейли разносить. Если за неделю не разобьешь ни одной посудины, повысим до барменши. Будешь танцами возбуждать, увеличивать и все, что ты еще собиралась тут делать, — придирчивым взглядом медленно скользнул по скрытому пушистой безвкусицей телу. — Может, если тебя раздеть, люди перестанут пугаться и даже заинтересуются. Ну, как диковинным зверьком в зоопарке? Приступишь сегодня же, бар открывается в восемь. И переоденься. В этом тряпье тебя даже на порог не пустят. — "Я лично прикажу, чтоб не пускали". — А если придешь так, Чернобогом клянусь, своими руками раздену и пущу между столиков в трусах дефилировать. Все. Можешь идти искать приличное шмотье к смене.
Отвернувшись после и без того слишком длинного монолога, дважды щелкнул пальцами, бросив холодное: -Уведите.
Дверь кабинета тут же открылась, выплюнув из своей пасти все тех же охранников, что уже имели неудовольствие касаться раскрашенной мадамы. Я им даже сочувствовал. Аж самому захотелось пойти руки вымыть.
-Вам пора, — басовито сообщил один из вышибал, подходя к стажерке, после чего, не дожидаясь реакции, взял под руку и повел к выходу. Я не оборачивался, чтобы узнать, сопротивлялась девушка или нет. Не орала проклятия на весь особняк и то радость. Остальное меня совершенно не волновало. Охранника тоже. Он понимал прекрасно: приказы Кирилла Константиновича не оспаривают. Особенно те, кто хотят жить долго, счастливо и сытно.
-Змея ко мне, — негромко напомнил в спину охране, когда дверь за ними уже почти закрылась. Ничего, услышат.
Глава 3.2
-И какого хера ты её впустил? — довольный, расхлябанный Светослав Горынев едва ли тянул внешне на главу службы безопасности. Не слишком крупный, гибкий, как змея, развалившийся в гостевом кресле, он не казался здесь подчиненным — скорее совладельцем.
Наши отцы дружили, сколько себя помню. Деды и прадеды. И так много поколений, едва не испокон веков. В русском лесу приближенной к богам темной знати водилось не так много. Русалки на поверхность не выходили — отец им запретил после того, как младшую какой-то умелец изловил и к дубу цепями приковал. Ваньку того, конечно, нашли и притопили, чтоб разгневанный родитель сам решил, что дальше с живодёром делать. Русалку вернули домой, лишь бы реки да озера перестали крушить всё кругом, выходя из берегов и затапливая целые поселения. Только вот уже три века подряд грозный морской царь запрещает дочерям на сушу выходить. Приходится бедняжкам утаскивать полюбившихся мужиков за собой на морское дно.
-Так ведь у нее рекомендация от твоего отца. Личной печатью заверенная, чтоб ты знал, — так и хотелось заехать по довольной роже друга. Отцовскую магическую печать подделать не мог даже я. Сказать, что не поверили этой дурочке на слово— не прокатит. -Дерьмо ты собачье, а не друг, знаешь? — змей расхохотался, вмиг став похожим на простого человека. Холодный взгляд расслабился, чуть вытянутый зрачок потеплел, подсветив зеленую радужку изнутри. Я знал Горынева с детства. Старше на три года, он изначально был приставлен приглядывать за мной. Еще одно мудрое решение отца, надо признать. По юности я накуролесил, конечно. Леший знает, что бы сталось, не ходи Славка за мной тенью и не разгребай всё то дерьмо, что я успевал насаждать на своем пути.
-Да ладно тебе, Кир. Она забавная даже.
— Забавная? Серьезно?! Это совершенно не то слово, которым стоило бы описывать явившуюся к нам мохнатку. Страшная, как смертные грехи и несуразная, как кентавры. И кофта эта… стрёмная.
-Фу, как нетолерантно, ты сам-то от кентавров далеко ушел? -поддел друг, ловко, одним махом, поднявшись из кресла, чтобы налить виски из стоявшей на столе початой бутылки. — Повторить?
Я кивнул. Раз уж опустошить яйца пока не удалось, хоть так расслаблюсь.
— Слав, ты же понимаешь, что нам эта кукла если и прибавит, то головной боли?
