Он запускает руку себе в брюки, используя крем как смазку, и остервенело впивается ртом в трусики Агнии, принимаясь вылизывать их дочиста. Она подёргивается едва заметно, стонет тоже тихо, больше ухая и пыхтя, словно от боли, надувая покрасневшие щёки.
Гости перешёптываются, некоторых охватывает новая волна возбуждения, некоторые даже хотят повторить. А Френк думает, что никогда больше не будет есть торты. Он вообще не любитель этих новомодных способов доставить женщине удовольствие – зачем исхитряться, если всё можно сделать старым добрым членом?
Наконец, Жан стягивает с охающей невесты трусики, она уже готовится, что он войдёт в неё. Тогда можно будет спрятать лицо в его плече и забыться, будто всё это происходит не здесь, а где-нибудь далеко под покровом тёмного одеяла…
Но он не оправдывает её ожиданий и принимается обцеловывать ноги снова, подбираясь к розовым половым губам, чтобы впиться в них, втянуть в себя и даже попробовать на зуб. Агния взвизгивает, Жан вцепляется в её бёдра и двигает языком уже нежнее, обильно капая слюной.
Неподалёку от них слышится:
– Вот это любовь!
***
– А я бы сейчас пила вино в компании аристократов, танцевала бы, словно леди с ними… Жан – это мой клиент, он очень добр ко мне. Снисходительно, конечно, но как без этого. Кто мы, а барин кто, – она усмехается. – А здесь пыльно и жарко… Френк за это у меня так огребёт…
Равен усмехается:
– У тебя не может быть власти здесь. Тем более, у тебя. Из-за тебя будет слишком много проблем.
Ханна не понимает:
– Да каких? Да кто-то заинтересовался мной, такой же Хамелеон, ну и что? Это впервые за несколько лет.
– А ты как относишься к тому, что тобой заинтересовались?
Ханна растягивается на полу и сладостно зевает. Она не знает. Ко всему можно привыкнуть и к «Магнолии» – тоже, но в теории… попробовать что-то новое, понять, что есть шанс на что-то новое… Неплохо.
Но этому дракону доверять нельзя, неясно, друг он или враг, в каких он отношениях с Френком и вообще, он какой-то…
– Смотрю я на тебя и думаю: что воля, что неволя… Как дракон всё же может быть таким? И зачем тебя Френк только здесь держит котельщиком?
Равен будто бы становится серьёзнее и… красивее. У него породистая внешность, если бы только не шрамы и волосы в ужасном состоянии… А каково было бы посмотреть на него не в колодках и в каком-нибудь смокинге…
О да, Ханне нравятся смокинги.
Очень… сексуально.
– Есть причина, и ты могла бы догадаться зачем. Это даже отчасти связано с тобой. Но как он не понимает, что всё это не работает? Прошли мирные времена и для таких как ты, индустрия развлечений скоро станет индустрией войны и такие, как ты, в первую очередь станут пушечным мясом.
– Да какой войны? С кем?
Равен вздыхает, словно устал говорить с несмышлёной девчонкой, но других вариантов нет. Ему нравится касаться её взглядом, хотя хотелось бы и не только…
– Всегда что-то будет. Стычки мелких кланов, стычки людей и тварей, эпидемия мертвецов, против которой выпустят… кого? – он ухмыляется. – Так и работает история, по кругу сменяют друг друга извращённый секс, приязнь к тварям, пусть и отношение к ним, как к низшим, войны, неприязнь к тварям, твари, которые перехватывают инициативу, и снова – извращённый секс…
– А как понять – извращённый? Войны начинаются из-за анала?
– Неа, поняла бы, если бы прожила столько же, сколько я. Ты слишком дорого обходишься Френку, как и другая мелочь, но ты – бриллиант «Магнолии», не нужно было тыкать тобой людям в лицо.
– Покупают меня за мои способности только отдельные, проверенные люди, на которых в случае чего есть компромат. Они не рискуют рассказывать о том, что были здесь.
Вот тут-то дракон и кивает, словно хочет сказать «продолжай развивать эту мысль», но вместо этого подсказывает:
– Даже Жан?
– А что он?
Точно. До Ханны доходит неприятность, с которой столкнулся и Френк: Жан больше не боится, он сделал всё, чтобы на него не осталось никакого компромата. Устроил свадьбу в борделе, сделал её почётной гостьей! Теперь на любое: «ты что трахаешь странных шлюх?» он может ответить: «ну и чё?». Соответственно, если ему захочется рассказать кому-нибудь, что Ханна – хамелеон, совсем ничего не мешает ему это сделать.
А может быть он сделал уже…
Даже Алекс припёрся в его облике.
– Блять.
– Дошло? Френк понимает, что как раньше уже не будет, ему и без того было сложно торговать таким товаром, как ты. А какой с тебя толк теперь?
Да… А отказывать Жану смысла не было, в любом случае, раз захотел свадьбу в «Магнолии» не собирается скрывать связь с Ханной и угрожать ему нечем. Даже фотки толстухи, которая нависает над ним, едва ли произведут на его знакомых такое впечатление, как сегодняшний вечер. Что-то подсказывает Ханне, что наверху жарко. Очень жарко.
И что теперь?
– Он убьёт меня?
– До сих пор ведь не убил? Откуда я знаю. Всё это лишь догадки.
– Лучше скажи, почему ты сам здесь.
– Не догадываешься?
– Я не разбираюсь в этих делах. Я росла в обычной семье и не видела ни одной твари, когда проявились способности. А здесь в «Магнолии» нет никого необычнее меня, тем более драконов.
Он качает головой:
– Дракон всё-таки есть.
Ханна смеётся, но как-то скованно. Она заперта здесь с хищником, а Френк может ни то что не извиниться перед ней, но ещё и…
– Разве что ты как-то связан с тем, что я не могу выйти отсюда.
Равен улыбается ей.
– Бинго, крошка!
– Но Френк говорил, что это благодаря какому-то артефакту.
– Значит, я и есть тот артефакт. Драконы могут связывать магических существ иногда самостоятельно, иногда с помощью магов, такие как ты издавна поклонялись таким, как я. Один дракон мог стать хозяином сотни оборотней: и хамелеонов, и тех, кто по большей части оборачивается в животных. Про эльфов и фей не стоит забывать, но они, как и многие другие, стали почти что сказкой. Выжили лишь те, кто смог вписаться в людскую общину или хотя бы слиться с ней.
