— Он сказал вам, что это такое? Объясни мне, что такое утечка спинномозговой жидкости.
Я выдохнула и сглотнула.
— Он не стал мне много рассказывать, сказал, что хочет сразу же назначить МРТ и КТ, чтобы убедиться, но я продолжала спрашивать, и, очевидно, утечка спинномозговой жидкости происходит, когда есть дыра или разрыв в мембране, которая окружает и смягчает мозг. По-видимому, это может быть и вокруг спинного мозга. Так вот… жидкость, просто прозрачная жидкость, в мембране, защищающей мозг, начинает вытекать через нос. Поскольку у меня не было травмы головы, я не знаю, как это произошло. — Мои глаза снова начали слезиться. — И я чувствую себя так мерзко, просто говоря об этом. Я была уверена, что это аллергия, хотя раньше у меня ее никогда не было.
— И он уверен, что это СМЖ?
Я покачала головой.
— Нет, поэтому он и хотел назначить МРТ и КТ. Видимо, они смогут увидеть, откуда идет утечка, есть ли отверстие и тому подобное.
— Когда ты идешь на сканирование?
Это была плохая часть…или худшая часть. Я поморщилась.
— Я не назначила их. — Мой нос, казалось, передохнул, и я положила руки на колени.
Его лоб сморщился.
— Что значит, ты не назначила?
— Компьютерную томографию я могу сделать, Джек. Я погуглила, и это всего минута, к тому же там будет только моя голова. МРТ, которая, как он сказал, нужна, чтобы увидеть, есть ли щель и где она находится, — ее я не могу сделать.
Он посмотрел на меня в замешательстве.
— О чем ты говоришь?
— Я не переношу замкнутые пространства.
— У тебя клаустрофобия? Ты никогда не паникуешь в лифте.
— Я не боюсь лифты, пока я в них не застреваю. К тому же, я могу двигаться. Мне не нужно стоять на месте. Я разговаривала с медсестрой, когда вышла из кабинета врача, и, очевидно, их аппарат МРТ старый, а тот тип сканирования, который он хочет, занимает более пятнадцати минут, и я не могу двигаться во время него — то есть мне нельзя шевелиться или дергаться любой частью тела. Если я это сделаю, им придется начинать все сначала. — Я чувствовала, что мои глаза горят от слез. Я чувствовала себя такой дурой. — Мысли об этом уже вызывают у меня тревогу, и она сказала, что им придется закрыть клетку на моей голове, потому что, очевидно, она должна быть стабильной. — Я еще более решительно покачала головой. — Поверь мне, я знаю, как глупо это звучит, но я не могу этого сделать, Джек. Я не могу.
Он смотрел на меня несколько секунд, и я надеялась, что он поймет.
— Есть открытые аппараты МРТ. Тебе не придется закрываться.
Из моего глаза вытекла слеза, и я позволила ей упасть.
— Она сказала, что сканирование, которое ему нужно, — сложное, и эти аппараты нужно закрыть.
Он посмотрел, как слеза скатилась по моей щеке, и резко встал, зашагав к дивану, проводя рукой по лицу. Он остановился и сделал глубокий вдох.
— Подожди. — Открыв дверь своего кабинета, он наклонился к Синтии. — Позвони Бенджамину, скажи ему, что это срочно. — Бросив быстрый взгляд в мою сторону, он направился к своему столу и поднял телефон, как только тот зазвонил. — Хорошо. Хорошо.
Затем я слушала, как он разговаривает с Бенджамином, который, судя по тому, что я поняла из разговора Джека, был врачом. Через несколько минут, после того как он объяснил мою ситуацию, он записал меня на следующий день на прием к ЛОР-специалисту, которого рекомендовал этот Бенджамин. Больше врачей-как раз то, что мне было нужно.
Когда он положил трубку, я поднялась на ноги. Он встретил меня на полпути, когда я направлялась к двери.
— Мы встретимся с ним завтра в одиннадцать утра и посмотрим, что он скажет. Может быть, нам удастся обойтись без МРТ.
— Хорошо, — пробормотала я, пытаясь пройти мимо него. — Мне действительно нужно уходить.
Чем больше я думала о врачах и тестах, тем больше тревожилась, и мне нужно было просто выйти на улицу и вдохнуть холодный, свежий воздух.
— Что такое? — Его рука снова обвилась вокруг моего запястья, останавливая меня.
— Ничего, — Мой тон был немного жестче, чем нужно. — Мне нужно уйти. Я уже опаздываю.
— Эй. — Уронив мое запястье, он накрыл мою щеку своей ладонью, и мои губы начали дрожать. Я была из тех, кто не может вынести доброту, когда я уже на грани, и мягкий тон его голоса был худшим, что он мог предложить мне в тот момент.
— Ты умрешь? — Его вопрос слишком сильно противоречил тону его голоса и теплой руке, лежащей на моей щеке, поэтому на мгновение я не могла подобрать слова.
— Что? — Я заикалась, потрясенная своими слезами.
— Я спросил, умрешь ли ты. — Он отдернул свою руку от меня и опустил ее на бок. — Это что-то вроде рака? — продолжал он. — Врач сказал что-нибудь подобное? Это не лечится? Если это так, давай сядем, поплачем вместе и все сломаем.
Я просто смотрела на него немигающим взглядом, не зная, что ответить. Через несколько секунд я просто разразилась смехом. Я понимала, что, вероятно, выглядела так, будто теряю самообладание в его присутствии, но это не было далеко от истины. Джек, должно быть, подумал, что я действительно потеряла рассудок, потому что линия между его бровями с каждой секундой становилась все глубже.
— Что-то смешное?
— О, то, что ты говоришь мне, Джек Хоторн. — Я вздохнула, вытирая слезы смеха из-под глаз. — Думаю, именно поэтому я оказалась перед твоим зданием, потому что, наверное, знала, что ты не станешь обнимать меня и позволять жалеть себя. Если бы я позвонила кому-нибудь из своих друзей или пошла прямо в кафе, я бы просто жалела себя весь день.
Когда выражение его лица не стало светлее, я решила ответить на его вопрос.
— Нет, я не думаю, что умру. Надеюсь, что нет, по крайней мере. Он не сказал, что все так плохо — если у меня есть то, о чем он думает. Всегда есть возможность закончить операцию и умереть на столе, но, опять же, он мог пропустить эту часть, потому что я не думаю, что это было бы очень позитивной вещью для пациента.
Джек наклонил голову и одарил меня впечатляюще-возмущенным взглядом.
— Как насчет того, чтобы пока не делать поспешных выводов? Мы не знаем, что это — СМЖ или что-то другое. Давай завтра сходим к ЛОР-специалисту, а потом начнем беспокоиться об анализах, сканировании и операциях.
Я кивнула и сделала глубокий-глубокий вдох, лучше справляясь со своими эмоциями благодаря его жесткой любви.
— Я не очень люблю врачей, — сказала я ему, повторяя свое предыдущее признание. — Я не очень хороша в таких вещах.
— Я действительно не мог этого сказать. — Его красивая и нежная улыбка стала для меня последней каплей, и слезы просто начали катиться по моему лицу.
Он, должно быть, не понял моих слез, потому что поспешил объяснить.
— Ты должна перестать плакать. Я не могу этого вынести. Мы разберемся с этим вместе, если до этого дойдет, но мы не будем беспокоиться об этом, пока не узнаем, что это такое. В этом нет смысла. Согласна?
— Теперь ты улыбаешься мне? — пролепетала я, игнорируя его поддержку. Его лицо уже расплывалось, когда мои глаза начали наполняться слезами, но мне удалось один раз легонько ударить его по груди. — Сейчас? — Я даже не осознавала, что мой голос повысился, но я почувствовала, как изменилось все его поведение, когда он прижал мою руку к своей груди и притянул меня ближе, что только ухудшило ситуацию.
Я прижалась лбом к его груди, рядом с сердцем, и попыталась взять себя в руки. Когда его глубоко мужской запах начал действовать на меня, я схватила в кулак лацкан его пиджака и отстранилась, чтобы посмотреть на него сверху.
— Это самое неподходящее время, Джек. Если это действительно мозг, утечка жидкости из спинного мозга, или что это, черт возьми, такое, он сказал, что мне понадобится операция. Я боюсь иголок! Иглы, ради Бога! Операция? И так близко к головному или спинному мозгу? — Я перевела дыхание и продолжила. — Я знаю, что это прозвучит крайне тщеславно, и я ненавижу себя за это, но значит ли это, что они собираются отрезать мне волосы? Входить через череп? Как это вообще работает? Я собиралась погуглить по дороге сюда, но не смогла даже этого сделать.
