– Ну-ну, Стефания, что вы плачете?
– Это… – шмыг, – от радости… – шмыг. – И насколько скоро я… мы… станем родителями, Анна Львовна?
– Срок – семь недель.
Еще до свадьбы. Я так и знала!
– У-у-уф, – выдыхаю я сквозь дрожащие губы. – С ума сойти!
– Сойти не сойти, а путь нам с вами, Стефания, предстоит долгий и сотрудничество плодотворное, – протягивает мне заключение Анна Львовна. – Сейчас я дам вам направления к специалистам, которых необходимо пройти. Еще нужно будет сдать анализы. Рожать планируете в Москве?
– Я, эм… не знаю. Мне нужно обсудить все с мужем.
– Вы вышли замуж? Мои поздравления!
– Спасибо!
– Ваш муж – счастливчик.
Я смущенно улыбаюсь. Или я… счастливица.
Пока Анна Львовна оформляет документы и выписывает направления, мои мысли разбегаются. Я кручу в руках телефон и разрываюсь между диким желанием написать Сереже прямо сейчас. Или подождать до вечера. Преподнести все так, как планировала. Романтично, красиво, за ужином.
От волнения трясутся руки, когда я забираю целую кипу бумаг у врача. Прощаюсь и выхожу из кабинета в коридор. На негнущихся ногах топаю к кулеру и наливаю себе воды в пластиковый стаканчик. Залпом осушаю. В голове происходят удивительные трансформации. Там выкраивает себе уютное местечко мысль – я скоро стану мамой…
Мамой!
А Сережа папой…
У нас скоро будет малыш! Маленький, хорошенький, розовощекий карапуз, которого я буду любить отчаянно, всем сердцем и больше жизни. Уже! Уже люблю!
Я выхожу из клиники и сажусь на лавочку в аллейке напротив. Откладываю бумаги и укладываю ладошку на живот. Поглаживая. Поднимаю взгляд – на небе сегодня хмуро. Гуляют свинцовые тучи. На улице дождливый сентябрь. Первая декада. Деревья уже начинают потихоньку скидывать желтые листья. Такие неестественно яркие на фоне хмурых бетонных джунглей.
Я вдыхаю полной грудью. Пахнет озоном, мокрым асфальтом и… счастьем. Безграничным. Таким, что в сердце не умещается! Оно колотится и колотится, как в припадке. По щекам бегут молчаливые слезы радости. А губы дрожат.
Я достаю телефон и набираю мужу. Не знаю, что я хочу ему сказать. Но точно знаю, что в этот момент я отчаянно хочу услышать его голос. Спокойный, уверенный, с легкой хрипотцой и недюжей самоуверенностью.
После второго гудка слышу:
– Карамелька? – по-деловому серьезное.
– Привет, – шепчу.
– Привет? – напряженно-вопросительно бросает в трубку муж. – У тебя все хорошо?
– Мхм.
– Я приехал на работу, а мне сказали, что ты сегодня взяла выходной…
– Да. Да, – киваю, – взяла, – шмыгаю носом. – Но у меня все отлично. Правда!
– Стеф, детка, мне не нравится твой голос.
– Я просто… – судорожный вздох. – Сереж…
– Да?
– Я очень сильно тебя люблю!
– Я тебя тоже.
– Больше жизни! И я просто позвонила, чтобы тебе это сказать.
– Только это?
“А еще я беременна!” – едва не выпаливаю, но вовремя прикусываю язык.
Говорю совершенно другое:
– А еще у меня сегодня выходной.
– Я понял.
– Я сейчас поеду домой и приготовлю ужин.
– Ужин?
– Ужин. Жду тебя вечером. Пораньше. Сможешь?
– Пораньше, говоришь? – слышу в тоне любимого мужа улыбку.
– Как можно раньше!
– А как же знакомство с твоей мамой?
– Я его перенесла, – поднимаюсь со скамейки, подхватывая бумаги. – У меня есть для тебя новости. Кое-какие…
– И какие же?
– Вечером. Все вечером! – смеюсь. – Целую! – отбиваю вызов, прежде чем Нагорный начнет закидывать меня новыми вопросами. Вызываю в приложении машину такси и еду в супермаркет.
Я сделаю все красиво. Чтобы в копилке наших воспоминаний был “плюс один” волшебный день.
Сережа
У меня есть для тебя новость…
Новость. Ей богу, ну нельзя же так!
После звонка Карамельки мне стоит недюжих усилий сохранять спокойствие. Мало того, что она заинтриговала своей “новостью”. Так еще и голос у нее какой-то странный. То ли взволнованный, то ли потерянный. Отстраненный немного. Мне, конечно, приятно, что она позвонила, чтобы сказать, как сильно меня любит. Но то, что информация о ее отгуле прошла мимо меня, напугало. Она никогда не берет выходные просто так. Из прихоти. Поэтому, как я не сорвался и не полетел домой, не представляю.
Весь день я мотаюсь по встречам. Разговариваю с подчиненными. Кому-то приходится прописать люлей. Кого-то похвалить. Потом просматриваю документы, подготовленные Людвигой. Отчеты, договора, сметы. Загружен, короче, по самое не хочу. В запаре. А у самого в башке – Стеф. Перед глазами – Стеф. И в сердце тоже только Стеф. Как итог, домой я срываюсь уже в четвертом часу дня.
Рано. Демьян не оценит. Да по хрен! Он, когда женился, тоже начал нехило филонить, предпочитая работе семью. У меня тоже теперь семья. Молодая. И жена, которую нужно залюбить. Поэтому я забиваю болт на все дела и кидаю Карамельке сообщение:
“Скоро буду! У тебя все хорошо?”
В ответ тут же прилетает:
“Жду!”
По дороге заскакиваю в цветочный и покупаю букет белоснежных лилий. Надеюсь, на них у Карамельки нет аллергии?
Запрыгиваю в тачку и лечу через весь город, объезжая пробки по дворам. Кидаю машину на подземной парковке – пока в доме идет ремонт, мы со Стеф обосновались у меня. Подхватываю букет, ставлю тачку на сигналку и лечу домой. Буквально на крыльях любви.
Там, прямо с порога, меня сносят умопомрачительные ароматы.
– Карамелька, – зову, закрывая за собой дверь. – Я дома!
Мне навстречу из кухни выплывает самая поразительная, самая потрясающая и самая эффектная девушка на свете! Моя жена. В светлом коротком платьишке и розовом фартуке. Пышная копна кудрей заплетена в небрежную косу. Глаза горят. Губы улыбаются. Руки тянутся ко мне. Босые ступни на цыпочках несут ее в мои объятия. А мой член в штанах, как по команде, “тянется” в ее сторону. Поразительное стремление к немедленной “стыковке”!
– Приве-е-ет, – тянет Стеф.
Я откладываю лилии и сгребаю ее в охапку. Понимаю, что не просто переживал, но еще и, звездец, как соскучился! Второе утро в пустой постели. Нонсенс.
Сгребаю ее и целую. Целую. И еще раз целую. Она хохочет. Обнимает меня за шею и подставляет щеки, шею и губы под мои лихорадочные “чмоки”. Хрипло возмущается:
– Ты сейчас меня съешь!
– Съем, – обещаю я и кусаю ее за ушко. – А если не съем, то понадкусываю!
– М-м, Сережа…
– Да, детка?
– Мы занимаемся не тем!
– А, по-моему, самое оно. А иначе зачем нам сокращенный рабочий день?
– Поговорить?
– Мы можем поговорить и в процессе…
– Я накрыла на стол, все остынет.
– Мы и до стола доберемся.
– Ты маньяк! – в притворном ужасе охает моя врушка-жена. И сама прижимается ближе. Всеми своими сногсшибательными формами! Ее пальчики царапают мой затылок. Я рычу. Она вжимается своей грудью в мою. Она у нее будто стала чуточку больше. Я это еще во время медового месяца заметил. И это охрененно, скажу я вам!
Нам сейчас точно не до разговоров. Мои губы терзают ее. Целуют, кусают и посасывают. Мои руки ползут по ее бедрам. Пробираясь выше и дальше. Поглаживая. Ныряя ко внутренней стороне бедра. Добираясь до самой желанной в мире развилки ног. Касаюсь пальцами ее трусиков. М-м-м, мокренькая! Моя. И только для меня!
Это распаляет пуще прежнего все первобытные мужские инстинкты. Брать. Обладать. Иметь. Ну, и все в этом духе. То, что дикое и неприличное. То, что хочется творить в самых разных позах. Без остановки.
Я провожу ладонью вверх-вниз. Поглаживаю ее прямо поверх кружев. Стеф вздрагивает. Извивается в моих руках. Протестующе вяленько отбивается:
– Сережа…стой… – а сама задыхается, хватая ртом воздух.
– Уже и так “стою” всеми частями, Карамелька.
– Подожди…
– Ждать не могу. Взорвусь!
– Нам надо поговорить….
