И тут Рокси поняла, что продолжает глазеть на его губы, а он не сводит глаз с нее.
– Что? – пробормотал Даган. – Близость смерти заводит тебя с полуоборота?
Она решила дерзнуть в ответ, но сказала совсем не то, что хотела.
– Ты бросил меня. – Слова вырвались откуда-то изнутри, из глубины души, существование которой девушка всегда отказывалась признавать. Рокси мгновенно пожалела, что нельзя забрать слова назад. Они не имели смысла. Чувства к нему не имели смысла.
Даган по привычки взъерошил пятерней волосы, посмотрел на стакан в руке, будто удивляясь, откуда он взялся. И поставил его на ночной столик.
В голове Рокси мелькнула мысль:
«Не отвечай. Позволь словам кануть в небытие».
Так намного безопасней. Безопасней цепляться за предположения, думать, что она неправильно всё поняла, что он ни черта к ней не чувствовал, а спас только чтобы выудить информацию.
Ответ Дагана послал теорию «может быть» ко всем чертям.
– Рокси, я хотел… чтобы у тебя была обычная, безопасная, а главное нормальная жизнь. – Тихий тон, взгляд устремлен не на нее, а на пустой стакан, кончик указательного пальца постукивает по краю. – Со мной такой жизни не было бы.
– Поэтому ты меня бросил, заставив все узнавать одной?
«Даже не обмолвившись о содеянном, не предупредив, как ужасна жажда. Жажда крови!»
Даг поднял голову и уставился на дальнюю стену; его челюсть напряглась, губы сложились в жесткую линию.
– Я ушел, чтобы у тебя была жизнь. Велел держаться подальше от Дочерей Исет. Предупредил. – Наконец он посмотрел на нее суровым сверкающим взглядом и заговорил так тихо, что Рокси пришлось напрячься, чтобы расслышать. – Ты не должна была идти за ними, привлекать внимание, дать себя поймать. Ты должна была выйти замуж за гребаного бухгалтера и жить в доме с палисадником.
– Бухгалтера...
– У тебя должны были быть дети и собака, – его голос стал громче, резче, – и долбаный минивэн для совместных поездок. И каждую гребаную среду ты должна была ходить на конченую йогу.
– Йогу? – Рокси уставилась на него, ошеломленная словами и едва сдерживаемой жаждой насилия. – Ты действительно в это верил?
Его пальцы зарылись в волосы.
– Да. Всем сердцем.
И она понимала его. Разве она ни того же желала для девочек, которых спасла от Лессера, выполняющего работенку для Аида? Она хотела вернуть им нормальную жизнь старшеклассниц.
Рокси посмотрела на Дагана и внезапно заметила напряженность черт, круги под глазами…
Ей следует покинуть его. Она это прекрасно понимала.
Вместо этого Рокси сглотнула и спросила:
– И какие чувства в тебе это вызывало?
– Что?
– Такая картина. – Она подняла руку и махнула ладонью. – Я, живущая описанной тобой жизнью. Брак с бухгалтером и поездки с детьми на минивэне.
У Дагана вырвался жесткий смешок.
– Желание разорвать сердце и темную душу недостойного мужика, который лежал бы рядом с тобой по ночам. Только у него не могло быть темной души, только светлая и яркая.
Его взгляд вызывал дрожь. Ревнивый. Доминирующий взгляд.
– Ты оставил меня…
« Как и все остальные».
– Для тебя нет места в моем мире, – прорычал он.
– Я тебя даже не знаю, – прошептала Рокси, совершенно не понимая бурлящих внутри чувств. И если слова и поступки являются неким показателем, то Дагана обуревали те же эмоции.
– Поверь, ты меня знаешь. И я знаю тебя. – Он склонился и уперся в матрас сжатыми кулаками, кулон свисал с шеи, раскачиваюсь взад-вперед. Зрачки расширились, оставив лишь легкий серый ореол вокруг бескрайней темной глубины. – Ты видела много снов?
Рокси резко втянула в себя воздух. Даган мрачно, понимающе улыбнулся, обнажив белые зубы и не проявив ни капли теплоты.
– Я знаю, что ты ненавидишь шоколад.
– Прекрасно, но ты не знаешь почему.
– Расскажи мне, – прошептал он. Рокси плотно сжала губы, ничего не ответив. Она была слишком растеряна, чтобы знать что сказать.
– Ты любишь сладкое вино, – продолжил Даган, нахмурившись и сузив глаза. – У тебя подписка на «Форбс»[48]. Предпочитаешь уединение, поэтому у тебя дом в глухомани. Ты никогда не ешь стейк. – Он замолчал, встретившись с ней взглядом. – Ты хранишь мою куртку в глубине шкафа на протяжении одиннадцати лет. – Прошли секунды, прежде чем он продолжил: – Ты ее часто достаешь и надеваешь на обнаженное тело.
Рокси отвернулась от его пристального взгляда, проникающего глубоко в душу.
Возможно, кое-что он смог узнать, полазив по шкафам, пока она лежала без сознания, но не все. Не о том, как она укутывается в куртку, любопытствуя, что на самом деле испытаешь в объятиях его рук, ног, окутанная ароматом его тела.
Даган приподнял пальцами подбородок Рокси и осторожно повернул ее голову, чтоб ей пришлось посмотреть на него.
– Хочешь знать, откуда я знаю все это дерьмо? Я шпионил в твоих снах, как и ты в моих.
Она медленно и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и найти разумное объяснение, не желая верить сказанному. Все ночи, которые она прикасалась, гладила, пробовала на вкус, она летала не в одиночестве. Он на самом деле был с нею.
«Нет».
«Это неправильно. Просто неправильно. Невозможно».
– Жнецы так делают? Блуждают во снах… – она подняла и опустила руку. – Или как ты там это называешь?
– Нет, – Даган фыркнул, – жнецы не видят снов.
– Но ты только что сказал...
– Знаю я, что сказал.
Прижимая простыню к груди, Рокси изучала его лицо, даже не зная, что хочет увидеть. Она чувствовала себя в невыгодном положении. Обнажена, он навис над нею почти голый, а между ними только приспущенные джинсы.
Даган словно понял ход её мыслей, прижал кулаки к матрасу, оттолкнулся и выпрямился, отступая на шаг и давая ей возможность вздохнуть.
Или возможно предоставил пространство себе.
Рокси откинула с лица жирные на ощупь волосы и, если она не ошибалась, разящие мертвой козлятиной.
Рука задрожала, когда она просунула ее под простынь и пощупала исцелившуюся рану между грудей, там, где Гайджи разорвал её плоть. На ощупь гладко, кожа подтянута. Ахнув, Рокси заглянула под простыню и обнаружила шрам месячной давности.
Неправильно истолковав её действия, Даган успокоил:
– Это заживет, со временем шрам исчезнет.
– Исчезнет? Он выглядит как трехмесячный, а не трехдневный! – Хотя, как правило, она быстро исцелялась, но это немыслимо даже для нее.
