Лиз Харпер
«Та ночь, когда Бонни подстрелила Марти, стала ночью комедии ошибок. Представьте себе женщину, которая привыкла жить на частном острове, а теперь оказалась одна-одинешенька в огромном доме в Беверли-Хиллз, при этом Марти, по идее, должен быть в Нью-Йорке, и вот — бац! — появляется какой-то мужчина, а у бедной Бонни даже нет времени надеть очки».
Триш
«Бонни абсолютно ничего, ну просто абсолютно ничего не видела без очков».
Марти Морески
«Я позаботился обо всем: редактировал для нее сценарий, разучивал с ней роль, выбирал ей гардероб. Я даже купил этот чертов пистолет и положил его на прикроватный столик, чтобы ей не было страшно в нашей криминальной Америке. Но я не позаботился об одном: я не позвонил ей, чтобы сообщить, что еду домой».
Уже через пять минут в доме было полно полицейских. Бонни рыдала: «Марти! Марти!»
«У этих двоих явно был ангел-хранитель, — говорит Мэт Рубин, помощник продюсера „Полета с шампанским“. — Пять пуль, и ни одна не причинила серьезного вреда».
По слухам, Марти сказал: «Я не сяду в „скорую“ без своей жены!»
Через неделю Марти с Бонни устроили большой прием.
«Там подавали черную икру, а шампанское „Дом Периньон“ лилось рекой, — рассказывает Мэт Рубин. — Правая рука у Марти все еще была перевязана».
Конечно, Бонни с удовольствием снимется в художественном фильме. Почему бы и нет?
«Благодаря Бонни Синклер я смогла обнаружить в себе новый потенциал. Она — это я и в то же время не я. Она способна делать то, чего я никогда не могла».
Блестящая роль в новом мини-сериале, который, скорее всего, получит название «Следи за Москвой».
«Но все решает Марти, — говорит Бонни. — Если Марти скажет „да“, я буду сниматься».
«У нее нет возраста, она обворожительна, она действительно такая, как о ней говорят, — рассказывает Алекс Клементайн, который сыграл роль давнишнего любовника Бонни Синклер в одном из эпизодов „Полета с шампанским“. — Она богиня».
КОНЕЦ КНИГИ
«Нэшнл инкуайрер» пишет, что Бонни не смеет съесть лишний кусок, выкурить сигарету или выпить хоть каплю алкоголя без разрешения своего мужа Марти. «Итальянские мужчины — вовсе не мачо, а ангелы-хранители», — говорит Бонни. Ее модельер советуется с Марти по поводу цвета, покроя, фасона и ткани. Марти глаз не спускает с Бонни.
Больше ни единого упоминания о Белинде, нет ничего и о школе, в которую ее должны были отдать. Совершенно очевидно, что она всего лишь статистка в этой драме из красивой жизни. Но неужели никто не заметил, когда именно она ушла со сцены?
Я долго лежал в кровати, размышляя о том, что же делать дальше. Процесс познания и восприятия всегда проходит через несколько этапов. Но самое неприятное состояло в том, что ответ на один вопрос тут же рождал другой вопрос, и теперь я был заинтригован даже больше, чем тогда, когда абсолютно ничего не знал о Белинде. И сейчас я боялся за нас обоих гораздо сильнее, чем раньше.
Для того чтобы спасти нас, чтобы принять решение, о котором она мне говорила, я должен был понимать все от и до. Я не мог просто взять и пойти домой, притворившись, что нашел выход. Я не мог просто взять и обнять ее, притворившись, будто мне наплевать на то, что заставило ее отказаться от Беверли-Хиллз, «Юнайтед театрикалз» и всего остального.
Что касается школы в Швейцарии, я был уверен: это чистой воды прикрытие.
Но мне необходимо было узнать больше.
Я поднял трубку и позвонил Дэну Франклину в «Беверли Уилшир», чтобы сообщить ему номер телефона в «Сен-Франсе», а затем в течение пяти минут попробовал решить для себя вопрос, способен ли я солгать в телефонной беседе.
Я хочу сказать, что телефонные лгуны несколько отличаются от тех, кто врет, глядя вам прямо в глаза. А потому попытка не пытка.
Я позвонил в Нью-Йорк издателю биографии Бонни и назвался Алексом Флинтом, агентом из Сан-Франциско, который, по просьбе клиента, хочет нанять автора для создания биографии одной знаменитости. Я навешал кучу лапши на уши издателю, что заняло у меня пятнадцать минут, но все же выудил нью-йоркский номер телефона авторши биографии Бонни и тут же ей позвонил. Итак, лиха беда начало.
— Ах да, помню-помню. Биография Бонни была полным дерьмом. Я могу состряпать что-нибудь и получше. Я работала для «Вэнити фэйр», «Вог», «Роллинг стоун».
— Вы себя недооцениваете. Книжка вполне солидная. Только одно упущение. В том, что касается Белинды, дочери Бонни. А что сталось с этой маленькой девочкой? Она ведь будет продолжать сниматься в кино?
— Они зациклены на том, чтобы оградить малышку от лишних пересудов. Богиня обещала уделить мне пять минут лишь после того, как я клятвенно заверила ее, что выведу девочку из игры и в книге не будет никаких кадров из «Конца игры».
— Вы имеете в виду «Юнайтед театрикалз»?
— Да и саму Большую Мамочку, у которой, похоже, совсем крыша съехала, по крайней мере на тот момент, когда я ее видела. Странно, что она тогда не пошла прямо по луже на заднем дворе!
— И вы никогда не видели дочь?
— Не-а. Ее упрятали в какую-то школу в Европе. Как они сказали. Но видели бы вы тот материал о девочке, что мне пришлось вырезать!
— Надо же! И что за материал?
— Куча всего из европейских газет. А вы видели рекламу шампуня, в которой она снялась вместе со своим папочкой, когда ей было восемь? Они оба голые выходят из прибоя на Миконосе? Весьма смело. Но они даже не позволили мне упомянуть о Джи-Джи. Это ее отец. А в тринадцать она в Париже на рождественских каникулах две недели крутила роман с арабским принцем. Фотографы по всему городу ходили за ними по пятам. Но самое пикантное было раньше. Именно девочка вызывала Бонни «скорую» всякий раз, когда у той случался передоз. А в девять вызволяла мамашу в Лондоне из кутузки, когда ту прихватили за наркоту. И именно Бонни чуть было не свалилась вместе с ней на машине со скалы прошлым летом на Сент-Эспри!
— Похоже, та еще мамаша…
— Ага. Белинда тогда перехватила руль и в последний момент врезалась в гору. И группа туристов, обожающих бродить по греческим развалинам, все видела. Бонни бежит к перилам, пытается перепрыгнуть и орет на малышку: «Почему ты меня остановила?!» Гид тогда еще ее еле сдержал. Все итальянские газеты только об этом и писали. После того случая туристов на греческие развалины на Сент-Эспри больше не пускают.
— Неудивительно, что они хотят, чтобы все было шито-крыто.
— Да уж, реальная стирка Мамочкиного грязного белья в прайм-тайм! Но мне не следовало так уж рвать задницу за какое-то паршивое пятиминутное интервью с зомби. Она вполне могла читать ответы по карточкам-шпаргалкам. Нечего сказать, поимели они меня тогда!
