— Тебе пора, — прижавшись к нему, оставляю еще один короткий поцелуй. И напоследок он дарит мне несколько минут объятий.
Неужели каждое расставание теперь будет таким болезненным?
Глава 28
Лера
— Почему ты ничего не ешь? Час назад говорила, что голодна. Я даже слышал, как у тебя урчал живот. — Наклонившись ко мне, тихо поинтересовался Марк.
— Потому что понятия не имею, какой вилкой есть этого рака, — киваю нервно на тарелку и продолжаю улыбаться женщине в возрасте, которая, весь вечер следит за нами, как и десятки других незнакомых мне людей.
— Это лобстер. Бери вилку и нож, что поменьше, они для морепродуктов, — подсказывает он и принимается за свое блюдо.
— Спасибо за помощь, — выуживаю мякоть вилкой и беру в рот. Прикрыв глаза наслаждаюсь вкусом. Ладно, за это блюдо я готова простить все эти неловкости на банкете. Этот рак того стоит. Вернее, лобстер.
— Просто до этого момента мне удавалось повторять за тобой, что ты просишь у официанта, то и я. Какой столовый прибор ты берешь, тот и я. Боже, зачем их столько? Разве я не справилась бы одной вилкой и ложкой? — ворчу, пытаясь подавить приступ возмущения. — А когда мне принесли лобстер, а тебе. — киваю на его тарелку. — Что это, кстати, такое? Это вообще можно кушать?
— Говяжья вырезка под клюквенным соусом. Хочешь попробовать?
— Неа, на нас и так все пялятся, чувствую себя. — Прожевав, задумываюсь, и прищурившись поворачиваюсь к нему, — Как бы помягче сказать?
— Говори, как есть, будь собой Лера, — с невозмутимым видом поглощает свое блюдо, умело работая вилкой и ножом.
— Как огромный неуклюжий слон в лифте, — это единственное, максимально тактичное выражение, что пришло в голову, — Деревня, самая настоящая. Находиться здесь то еще наказание. Я вся взмокла и спина задеревенела, держать ее ровной столько времени невыносимо. Напомни, зачем я согласилась сюда приехать?
— Ты обещала моей матери, — прячет улыбку, за салфеткой, которой вытирает рот и кивает мужчине, что прошел мимо нашего стола.
Он не прилетел, как обещал накануне отлета той ночью. А уговорил прилететь нас. Нет, не так. Он поступил грязно и подключил тяжелую артиллерию — Софью Николаевну, которая слезно умоляла приехать на ее юбилей. И я сдалась. А у меня был выбор? Я хотела видеть Марка, и была не в силах отказать бабушке Сережи. Кстати о нем.
— А если он закатит истерику и Мери Поппинс не сможет его успокоить и уложить? Ему противопоказано плакать из-за подозрения на пупочную грыжу. — Предпринимаю слабую попытку покинуть это мероприятие. Мы и так здесь уже больше трех часов. За это время успели обойти всех, поздороваться с каждым, оп просьбе Марка провести несколько неловких медленных танцев на паркете, а теперь сидим за столом с тремя родственницами Марка.
— У няни отличные рекомендации и большой опыт работы с детьми, успокойся, с ним все в порядке. К тому же он уже взрослый парень, как никак восемь месяцев почти.
— Марк, я очень хочу к сыну, с которым до этого момента ни разу не расставалась на столько. Ты уже произнес поздравительную речь. И если еще раз оставишь меня одну, для беседы с очередным джентльменом или супружеской четой, клянусь я покину этот банкет одна.
— Ты не знаешь адреса, — издевается он.
— Зато каждая собака в Москве знает где живет Марк Власов. Я спрошу у кого-нибудь. — Тоже буду язвить.
— Ты серьезно думаешь, что я отпущу тебя одну?
— Я не буду спрашивать. А еще я так и не отдохнула с утреннего перелета. Чертовски устала и хочу домой, правда. — Надеюсь со стороны не выгляжу настолько жалкой, но я держалась весь вечер ради его матери и больше не могу.
— Извини, я даже не подумал об этом. Ты и виду не подавала, мне казалось тебе все нравится? — обнимает меня за плечи, — Тогда пойдем попрощаемся с мамой и поедем.
— Спасибо, — кивнув, выбираюсь из-за стола, Марк прощается со всеми, и мы идем сквозь толпу к Софье Николаевне.
Войдя в дом, мы направляемся в спальню, которую делили в прошлый раз я и сын. Сейчас уже поздно, значит няня находится там, укладывая Сережу. Мы встречаемся с ней в коридоре, когда она выходит из комнаты, где он уже спит. Марк предлагает ей остаться в гостиной на первом этаже и утром поехать домой, потому что уже поздно. Она соглашается и идет вниз. Не успеваю и шага сделать в сторону спальни, как Марк удерживает меня за руку.
— Ты не пойдёшь туда, со мной будешь спать, в моей комнате.
— Дай мне десять секунд я только возьму радионяню, на случай если он проснется среди ночи, — улыбаюсь и подаюсь вперед, обняв его за шею.
— И не секундой позже, иначе я выволоку тебя оттуда за ноги, — оставляет легкий поцелуй и схватив нижнюю губу тянет ее, затем опускает.
— Обещаешь? — заговорщицки гляжу на него.
— Не играй с огнем, Лера, — слегка кусает шею и отпустив, подталкивает к двери, — время пошло.
Ныряю в комнату и первым делом спешу к кроватке. Поправляю одеяло, провожу ладонью по головке и спинке сына. Ну что ж, Сережа, маме нужно бежать к твоему отцу. Надеюсь твой сон будет спокойным и крепким. Взяв рацию на цыпочках спешу на выход.
Марк хватает меня за руку и тянет за собой в соседнюю спальню. Оказавшись внутри, рассматриваю комнату, погруженную в полумрак. Дверь с тихим щелчком захлопывается, и я оборачиваюсь. В его плотоядном взгляде что-то очень темное, и опасное, отчего тело бросает в дрожь. В мгновение он сокращает между нами расстояние в несколько шагов, рывком подхватывает и прижимает к стене. Успеваю только ахнуть от неожиданного напора и его губы требовательно обрушиваются на мои. Рассудок затуманен, комната кружится, но я держусь за его плечи. Глаза закрываются и приоткрыв губы смело встречаюсь своим языком с его. Безумно хочу трогать каждую часть его тела, цепляюсь за шею и притягиваю ближе. Со всем пылом и отчаянием он двигает языком, пробует, слегка кусает зубами. Его нетерпеливые руки проводят по бедру и сжимают его сильно, до боли, что не удается сдержать вскрик.
- Прости, я не хотел, — оторвавшись от губ тихо шепчет и легкое касание губ устремляется вдоль шеи, затем вниз к ключице.
Теплые ладони опускаются на плечи, мягко скользят по рукам и ласково сминают грудь. Зубы Марка царапают горло и поспешно возвращаются к губам, продолжая терзать и кусать. Тянется к животу, еще ниже и тяжело дыша, дергает подол моего платья вверх обнажая бедра. С трудом перевожу дыхание и чувствую, что ноги не удержат меня, когда его длинные пальцы ловко двигаются к внутренней стороне бедра. Слегка покачнувшись, дарю ему слабый стон, когда, оттянув край трусиков в сторону, он осторожно касается плоти и вводит два пальца. Инстинктивно прижимаюсь к его груди, и моя голова опадает ему на плечо, пальцы сжимают рубашку на спине со всей силы. Извиваюсь и дергаю бедрами навстречу его резким, безжалостным толчкам неумолимых пальцев, вызывающих между ног прилив жгучего желания. Тело напряжено так сильно, что сжимаю челюсть. Внутри нарастает тепло, что струится по венам и разрастается невидимой пружиной. Еще ловкие пальцы творят магию с моим телом. Они проникают глубже, резче и, вместе с криком, что вырывается из груди, волна удовольствия разрывается, смывая все на своем пути, омывая каждую частицу дрожащего тела. Беспомощно опадаю в его руках, он подхватывает мое обессилевшее тело и бесцеремонно бросает на кровать. И нет в нем больше терпения. Дикий, нетерпеливый и взъерошенный пожирает меня хищным взглядом и наспех скидывает рубашку, брюки, боксеры. Не отвожу взгляд, держу его и путаясь в одежде срываю с себя платье, завожу руки за спину и щелкаю застежкой лифчика, лихорадочно избавляюсь от него и трусиков. Возвращается ко мне, и я беспомощно сдаюсь его натиску, распластавшись под ним. Моя рука следует вдоль дорожки волос от его пупка к члену. Он судорожно вздыхает и подается бедрами навстречу моей ладони, что сжимает член и водит по нему вверх — вниз. Нависает надо мной и с шипением убирает мою руку, обхватывает запястья и вытягивает их у меня над головой:
