Ведь посланники неназванного заказчика априори были обречены. Они не знали, что, соглашаясь на дело, подписывали свой смертный приговор.
***
В бескрайнем помещении, поглощённым туманом, как маяк посреди океана, находились трое.
Судьба, Смерть собственной темной персоной и Счастье, лишь ради шахматной игры принявшая человеческий облик.
В темном помещение был свет. Он в основном исходил от Счастья, которая пылала ярче всех. Она словно светилась изнутри: глаза пылали золотом, волосы тоже переливались, и среди этой копны кудряшек, словно бы запутались сами лучики солнца. Хотя откуда им тут взяться, среди тьмы непроглядной?
Судьба же не так сверкала, вокруг неё словно ореолом, постоянно то вспыхивал свет, то угасал, отливая чернотой. Не у всех ведь в жизни судьба счастливая, так и существо, названное этим гордым именем, не могла определиться, что же нести в массы: свет или тьму?
И только Смерть, вся закутанная в одеяния чёрные и необъятные, скрытая капюшоном, не претендовал на роль местного фонаря. Ему или же ей, пол было не определить из-за балахона, нравилось обволакивающая их тьма. Она был её создателем здесь и прекрасно в ней видела. Вот только на самом деле глаза её были до того светлыми, что ослепить могли кого угодно, хотя не всегда… Иногда тьма, как чернила, постепенно заполняла их, делая чернее самой бездны.
«Есть легенда, — вдруг вспомнила Смерть, со скучающим видом наблюдая за игрой, поточу что ей все никак не перепадало толковых душ. Последняя вон какая слабая была. — Что дети, в чьих глазах сама тьма плещется, детьми смерти приходятся. И ведь близки людишки к правде, лишь немного исковеркали истину.»
«А как интересно наблюдать за жнецами моими, несущими смерть в мир. Никто искуснее жизнь отобрать не сможет. — Думала Смерть, — Кстати, о Жизни, давно не видел я её. Прячется от меня, что ли? Но создание-то свои она ко мне подослала? С чего бы ещё Судьбе и Счастью призывать меня, судьей умолять стать? Видимо Жизнь по мне соскучилась. Простила наконец, только вот сам я не прощу её так просто.»
И пока Смерть придавалась своим думам, Счастье и Судьба во всю сражались. Пусть, конечно, в их игре не было накала страстей, но жизни многих зависели от следующего шага игроков.
— Твой ход, Счастье. — Спокойно заметила Судьба, постукивая пальцами по столу.
Вокруг троих пространство словно гудело.
— А? — Хлопнула девчушка золотыми ресничками, выныривая из забвения своих мыслей.
— И где же ты витаешь, сестра? — Иронии в голосе Судьбы было не занимать. Ее в данный момент одолели не самые приятные эмоции. Как посмело Счастье витать непонятно где, когда напротив сидела сама Судьба собственной персоной.
— Нигде, — надула щечки золотовласка.
— Тогда ходи, не зли Время. — Судьба пристальным взглядом проследила импульсивный поступок сестры, непонятно чем вызванный.
Счастье, вытянув хрупкую тонкую ручку, двинула вперёд пешку, встав на против такой же чёрной.
Следующий поворот в игре заставил шокировано распахнуть золотые очи кудрявоволосой девочки.
Рядом стоящая чёрная фигура одним неуловимым движением перерезала белое горло её фигуры, из воздуха материализовав миниатюрный ножик. Красная кровь выступила из маленького искусно выполненного тела и окропила клетку, на которой когда-то стояла пешка.
Смерть равнодушно глядела на корчившуюся фигурку, наблюдая последние мгновения парня, а потом спрятала в рукаве пешку.
«Очередная восьмёрка, — подумал главный жнец, вновь принимая скучающий вид, — бесполезные, жалкие людишки.»
— Не может быть, — прошептало шокированное Счастье.
— Внимательнее надо было следить за игрой, глупышка. — Судьба, вновь перевесившись через стол, игриво дунуло в лицо девочке.
— Как он может занимать роль всего лишь пешки? — Не понимала кое-чего Счастье, стараясь отодвинуться подальше от женщины.
Судьба, плотоядно улыбнувшись, покинула личное пространство золотовласки и оглядела поле с шахматными фигурами, выискивая того, о ком говорила сестра.
— О ком ты? — Все же решила уточнить женщина, вновь начиная постукивать пальцами по столу. Громче всего звучал стук среднего пальца, на нем красовался большой перстень, скрытый завесой тьмы от всех глаз, только Смерть могла рассмотреть изображённое на украшение.
— Он. — Счастье тыкнула пальчиком в пешку, что только что убила её фигуру. На детском лице было столько презрение к данной пешки, что всегда украшавшая лёгкая улыбка стерлась и на место её пришло противоположное выражение. Пухлые губы превратились в ниточку, а курносый нос наморщился.
Судьба на такую смену настроения только рассмеялась, вызывая вибрацией своего голоса у сестры мурашки по всему телу.
— Дорогое моё Счастье, ты стара как мир, но до сих пор не усвоила урока, что даже самый сильный с виду человек, обладающий огромной властью, на деле может оказаться просто пешкой в чьих-то хитрых рука. — Отсмеявшись, назидательно начала говорить женщина, схватив Счастье за руку, которую та выставила. И, заставив опустить на игральную доску, начала поглаживать хрупкие пальцы. Сплетенные руки прошли сквозь стоящих на определённых местах фигуры, не потревожив их. — Пора тебе усвоить это и запомнить раз и навсегда. Не поверишь, но даже мой король здесь не главный игрок и не он дергает за ниточки. Хотя, признаюсь, это моя любимая фигура и, пожалуй, самая сильная в коллекции.
— Но мне все равно кажется, что твои фигуры не равноценно распределены. — Девочка надула свои розовые пухлые губки, зная, что старшая сестра права. Но Счастью все же хотелось оставить за собой последнее слово.
И Судьба это видела, поэтому-то лишь загадочно улыбнулась, да напоследок сильно сжала руку золотовласки, перед тем как отклониться назад.
— Мне, знаешь, что интересно: почему ты так оберегаешь вот эту пешку? — Словно бы спрашивала Судьба, но на деле знала — ответ ей не получить. Её соперница что-то задумала, но что именно, Судьба не понимала, поэтому-то и размышляла в слух. Ей даже не надо было указывать на нужную фигу, и так было понятно, о ком идёт речь, ведь на её защиту Счастье выставила саму королеву.
— Мне не понятен пока твой план, но я рано или поздно раскушу его.
Счастье молчало, теперь уже не отвлекаясь от игры и усиленно изображала на лице невозмутимость.
— И ещё одно: не советую лесть к моим игрокам, нежные натуры твоих белоснежек никак не осилят злостную ауру и тёмный багаж моих марионеток, особенно твоя королева — девочка ведь погибнет под гнетом черного Короля или же испортится и перейдёт на мою сторону. — Судьба говорила это искренни, зная, проигрыш сестры не загарами, и она воспримет его болезненно, ещё затворницей станет. Судьбе этого не надо было, поэтому-то она оттягивала время, растягивала удовольствие от присутствия такой неуловимой сестры.
— Не перейдёт! — Уверенно заявило Счастье, встряхивая золотой шевелюрой, вследствие чего небольшие золотые искорки, отделившиеся от прядей волос, закружились по комнате надоедливыми светлячками.
Смерть в тот же момент от такого проявления силы золотовласки отмахнулся, разом гася лезущих к нему, наполненному противоположной силой, искры.
— Ой, извините! — Покаялась девочка, не рискуя приблизиться и прикоснуться к Смерти.
Тот в ответ что-то прошелестел, но никто кроме него самого ничего не смог понять.
На мгновение комната погрузилась в напряженную тишину, которую в дребезги разбила белая фигура. Королева.
Она без дозволения двинулась вперёд, непонятным образом оказавшись недалеко от, вот ирония, черного Короля. Но тот, вопреки словам Судьбы, двинулся навстречу, игнорируя возможность убить вражескую фигуру и уверенно встал рядом, прямо посередине поля. Они оказались друга напротив друга.
У белой королевы была возможность убить черного Короля в тот момент, но она не стала отбирать жизнь. Вместо этого ещё одна фигура, все время покоившаяся на месте и не двигавшаяся вовсе, сделала свой ход.
