— У нас есть время, — сказала она, приподняв светлые брови. — Если хочешь, скажи мне.
Я переместил свой вес в кабине, внезапно чувствуя себя некомфортно на каждом уровне. Мой большой рот снова наносит удар. Я поднял это в первую очередь. С таким же успехом можно прояснить ситуацию по поводу некоторых из этих семейных скелетов.
Официант вернулся, ставя наши тарелки с едой. Я подождал, пока она закончит, прежде чем продолжить.
— Это восходит к тому времени, когда мой отец умер, десять лет назад.
— О Боже. Ты был так молод. — Карие глаза Бейли наполнились сочувствием. — Я не могу себе представить, как тяжело это должно было быть для всех вас.
Прервав зрительный контакт, я схватила ползунок и положила его на тарелку, дав себе паузу. Хотя ее намерения были чисты, именно поэтому я тянул с поднятием этого вопроса — я ненавидел реакцию людей. Мне никогда не нравилось быть объектом жалости. Хотя это и не должно было случиться, я почувствовал себя слабым.
— Да, ну… — Я не сводил глаз с пинты пива. — Это было крушение вертолета. Я хотел рассказать тебе об этом раньше. Просто трудно вставить это в случайный разговор.
Меня накрыла внезапная волна вины. Помимо того, что я избегал отца как темы для разговора, я также избегал воспоминаний, связанных с ним. В доме моей мамы у меня было множество его фотографий и сувениров из НХЛ. Они должны были быть выставлены в моей спальне, но было слишком тяжело смотреть на все это каждый день.
Может быть, я был слаб.
Бэйли потянулась через стол и взяла мою руку в свою. Чувство утешения от кого-то казалось непривычным, но, что удивительно, я не ненавидел это. Наверное, потому что с ней было по-другому. С ней все было иначе.
— Он был в Джерси, пытался вернуться на мой хоккейный матч в Коннектикуте на частном вертолете своего друга, — добавил я. — У его друга был опытный пилот, но они попали в неожиданный шторм, и все. Чоппер упал, и все, что осталось, это черный ящик.
За ним последовал рой хищных репортеров, карабкающихся по всему месту крушения. Я все еще ненавидел эту чертову прессу. Возможно, когда-нибудь это станет проблемой, когда мне придется поговорить с ними.
Конечно, он никогда бы не оказался на том вертолете, если бы я не заставил его вернуться домой из чувства вины. Это был мой первый сезон в топ-команде, и я думал только о себе. Я никогда не должен был просить его прийти.
Я никогда не забуду, как кричала моя мать, когда ей позвонили. То, как она опустилась на колени посреди нашей кухни. Как внутри нее погас свет, который так и не вернулся полностью.
В моем животе образовался узел, и я глубоко вдохнула, но это мало помогло подавить ощущение.
— Почему он был в Нью-Джерси? — мягко спросила Бейли. — Для работы?
Я резко вернулся к реальности. Как долго я был вне зоны?
— Он играл за них в то время. Его только что продали из Нью-Йорка, а мы все еще пытались продать наш дом.
Ее большой палец провел по моей коже, немного ослабляя напряжение, которое я сдерживал. — Он играл с тобой в хоккей, когда ты рос?
— Все время, — сказал я, все еще избегая ее взгляда. Разговоры о нем вызывали во мне ностальгию, грусть и тревогу одновременно. — Из-за него я начал играть.
— Тебе, должно быть, нравилось смотреть его по телевизору.
— Конечно. — Я сделал глоток пива. Пора перевести разговор в другое русло. Было легче говорить о моем мудаке-отчиме.
— Что касается Рика, — сказал я, — я должен уточнить это, сказав, что моя мама не плохой человек. Она так и не оправилась после смерти моего отца. Она как будто сломалась. Потеряла.
Точнее, моя мама полтора месяца не вставала с постели после крушения вертолета. После этого это была карусель лекарств и терапии, несколько хороших дней смешались с множеством плохих. Моя счастливая, веселая мать исчезла и больше не вернулась. И мой мятежный подростковый возраст не пошел на пользу нашим отношениям, особенно с Риком на фото.
В эти дни мы ладили, даже если мы не были близки.
Бейли кивнула.
— Я могу представить. Должно быть, это было разрушительно для всей твоей семьи.
Она не ошиблась. Думаю, с тех пор я сбился с курса.
— Как только она снова начала встречаться через год или около того, она встречалась с чередой неудачников. Безработные бездельники, вероятно, преследующие ее из-за денег моего отца. Один парень, Митч, был заядлым алкоголиком. Я колебался, взвешивая, стоит ли продолжать.
Вообще говоря, я почти никогда не повышал голос. При моем росте мне не нужно было доносить суть. Даже когда я дрался в хоккее, я не злился как таковой. Раздраженные, может быть, или решившие, что кому-то нужен разум, вбитый в них после дешевого удара, но не безумный.
Я мог сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз я выходил из себя.
Но если у меня и было больное место, так это неуважение мужчин к женщинам или причинение им вреда. См. также: Моррисон.
— Однажды ночью он толкнул ее к холодильнику, и я выбил из него все дерьмо.
Джеймс мог волноваться, что у меня проблемы с гневом, но это случилось. Я не мог переписать историю. Тоже не хотел бы. Он заслужил это.
Ее глаза расширились.
— Сколько тебе было лет?
— Мне было тринадцать. Но я был большим для своего возраста, и я был чертовски зол. Он не знал, что его поразило.
— Я верю в это, — сказала она. — Я видела, как ты дрался.
«В любом случае, наличие трудного подростка размером со взрослого не было большим преимуществом. Я отпугнул большинство ее бойфрендов, намеренно или нет. Рик был далеко не худшим из них — по крайней мере, он вел себя порядочно с моей мамой. Но он не хотел детей, особенно чужих. Так что он остался, но установил правила. По сути, это было так: не будь занозой в заднице и держись подальше».
Что-то похожее на печаль, смешанную с оттенком гнева, промелькнуло на лице Бейли. Вот почему я не ввязывался в подобные вещи, хотя с ней это было терпимо.
— И вы до сих пор не ладите? — спросила она, склонив голову.
— У меня есть траст от страховой компании моего отца. Когда мне исполнилось восемнадцать и я получил доступ, я съехал, и ситуация немного улучшилась. Теперь мы можем как бы сосуществовать. Однако он и Сера все еще часто ссорятся.
— Какая твоя сестра? — Бейли игриво посмотрел на меня. — У нее проблемы, как у тебя?
— Немножко тусовщица, наверное, поэтому она в Университете штата Калифорния, но она милая. Она тебе понравится.
— Я уверена. — Она схватила куриное крылышко и откусила, отпрянула и положила его обратно на тарелку. — Святое дерьмо. Это не средние. Они больше похожи на очень острые.
— Я могу отправить их обратно, если тебе нужно, принцесса.
— Принцесса? — Она сузила глаза. — Я прекрасно с ними справлюсь.
— Это правда. Ты хорошо разбираешься в вещах.
— Боже мой, ты, — она рассмеялась, качая головой, — ни разу не пропустил намек.
— Теперь ты знаешь больше, чем когда-либо хотел, о моем гребаном генеалогическом древе, — сказал я. — Что на счет твоей семьи? Все, что я знаю, это то, что твой брат меня ненавидит. Я откусил кусок свинины барбекю, наблюдая за ее реакцией.
Бейли отмахнулась от меня. — Я бы не сказала, что он ненавидит тебя…
— Ага. — Мои губы изогнулись. — Определенно знает.
До недавнего времени я бы тоже сказал, что не был его поклонником. Но если бы до этого дошло, я мог бы пройти через это ради нее.
— Мои родители — типичные жители пригорода из среднего класса. Следующей весной они будут женаты тридцать лет. И у меня есть два старших брата, кроме Дерека.
— О, хорошо, — весело сказал я. — Тогда они все могут накинуться на меня, когда я их встречу.
— Нет, они не такие. — Бейли взяла голубую кукурузную лепешку и окунула ее в шпинатно-артишоковый соус. — Они не увлекаются хоккеем, так что тупая обида Дерека не выдерживает никакой критики. И Дерек придет в себя — в конце концов. Ее губы сложились в хмурую гримасу. — Вообще-то я не знаю, что на него нашло. Раньше мы были близки. — Она откусила свой чип, выражение лица помрачнело.
