Но вот Лилия устала, отдав и так переливающуюся за грань души энергию в этом заплыве дельфина — шизофреника. Удивительно. Она не только может черпать из любой мелочи эту энергию, но и любой процесс может увенчать непроизвольной отдачей. Словно она сама решает, сколько и когда ей надо света, и сама контролирует этот уровень. Думается мне, что безумие от переизбытка ей бы не грозило с такими возможностями.
Девушка расслабленно легла на поверхность воды, раскинув свои руки и всматриваясь в звёздное небо. Покачиваясь, словно в невесомости, она представляла себя летящей сквозь ночные просторы искоркой, дуновением ветра, струящимся между лучей далеких светил…
Я же стоял совсем рядом, причем во всех смыслах этого слова, стоял. Потому что не возможно не возбудиться, видя возвышающиеся холмики грудей над водой с призывно торчащими сосками… не выдержав пытки, я ступил в воду и тихо подплыл к релаксирующей русалке, нашел опору под ногами и выпрямился возле белеющего в воде такого желанного тела. Сдерживая свои животные порывы, накрыл ее грудь ладонью, вторую руку пропуская под спиной девушки, поддерживая, чтоб не испугалась, не дернулась вниз, не хлебнула воды. Нежные ручки кольцом оплетают мне шею, а стоит мне приласкать языком сосок, как тело в моих руках выгибается, заставляя меня почти рычать от предвкушения.
— Долго ты, — шепчет мне любимая, расслабляясь от моей ласки. Ее груди определенно нравятся мои поцелуи… я не отвечаю на справедливый упрёк. Я выпрашиваю прощение за опоздание, врываясь в ее ротик требовательным языком, продолжая ласкать рукой ее грудь. И этот поцелуй длится целую вечность, захватывая нас обоих в свой омут, и унося на волнах разгорающейся страсти.
Памятуя о прошлом нашем контакте с такими плачевными для капельки последствиями, стараюсь в этот раз не спешить. Моя несдержанность в порывах может вылиться в очередную боль малышке. Беру одну ее ручку, отрывая от своей шеи, на что Лилия испуганно всполошилась.
— Не бойся, я держу тебя, — и в доказательство своих слов крепче сжимаю пропущенную под спиной руку на ее рёбрах. Отвлекаю от ненужных ей сейчас мыслей очередным поцелуем, и отвоеванную тонкую ладошку тяну вниз, заставляя ее скользить по собственному телу, от чего у капельки совсем потерялось понимание картины происходящего. Конечно, по теоретическим догадкам моей всезнайки, мужчина хочет чтобы ласкали его. А тут крах всех стереотипов, потому что я заставляю ее ласкать саму себя. Веду ее неуверенную ручку своей жесткой и уверенной. Сворачиваю с живота на бёдра, погруженные под воду… Приподнимаю немного тело, чтоб скользящий по нему ветерок еще больше распалял и возбуждал юную плоть… завожу ее ручку между стройных ножек… вот так… мой почти рык в ее податливый рот и наши скользящие пальцы по горячей плоти. Она стонет и изгибается, лаская сама себя… я заставляю ее шире раздвинуть бёдра, нетерпеливым движением кисти, не на секунду не давая ей опомниться и не отпуская тонкие пальчики. Мой язык упорно сносит все границы в сознание моего лучика, нагло отвлекая это самое сознание от творимого беспредела между ее ног. А беспредел был очень волнующим. Это как игра в две руки на одной гитаре… я уже не держал и не направлял неопытные пальчики, лишь дополнял их игру своей, рисуя свои узоры любви, пока моя хрупкая ученица, изучала своё собственное тело.
Главное целовать. Не давать думать. Только чувствовать. Вот так… до сладких судорог внутри… Чувствую, что перевозбуждение Лилии зашкаливает. Сжалился над малышкой. И очередной вензель, выписанный пальцами, завершается проникновением в горячую плоты. Протяжный всхлип и прогнутое в моих руках тело. И пульсирующая плоть вокруг моих пальцев. Умница моя. Еще несколько движений внутри и отпускаю ее из плена своих губ, что бы услышать самые сладкие стоны, будоражащие мой разум, сносящий мне все границы и рамки. Хочу ее. Всю.
И снова наши губы встречаются. Я больше не пытаюсь ее смять, лишь приласкать и успокоить, качая на руках всё еще подрагивающее после оргазма тело.
— Ты портишь всё невинное, что еще осталось во мне, — шепчет Лилия и прячет лицо, уткнувшись в мою грудь. Я лишь ухмыляюсь.
— Это только начало, любовь моя. Собираюсь пробудить в тебе похотливую самку.
Ответом мне был обреченный стон, приглушенный моим телом. Что вызвало лишь мою самодовольную улыбку. По спине пробежал холодок от налетевшего ветерка. Кажется, погода собирается испортится. Ветер принёс с собой запах дождя и ощутимую прохладу. Лилия вздрогнула и прижалась ко мне крепче.
Не долго думая, направился на выход из бассейна. Мне только простудить ее не хватало. В горячке страсти, как-то и не заметил изменение погоды, а сейчас прекрасная августская ночь, покрылась мурашками холода.
Еще несколько шагов и вот я уже опускаю такое маленькое тельце на мягко покачивающуюся кровать, взбираясь следом.
— Надеюсь, ты не очень устала, лучик, нам предстоит долгая ночь, — горячо пообещал я на ушко разомлевшей Лилии. На мне сфокусировался затуманенный взгляд.
— Ты пробуждаешь во мне какой-то нестерпимый пожар, — признается она и тянется к моим губам своими пальчиками. Обрисовывает контур моих губ, словно изучает, будто впервые видит. Сползла пальчиками на подбородок, приласкала мне щеку, скулу… запустила ручку в мои еще мокрые волосы, заставляя каплям воды стекать мне по шее на спину. Бодрящее чувство пробежало вдоль позвоночника, пробуждая животные желания во мне. Но я держусь, не мешаю ее исследовательской работе…
Наигравшись с моим лицом, Лилия не дрогнув ни единым нервом, заскользила по моему телу вниз… задержалась на груди, ощупывая и наполняясь желанием, ей определенно нравится моё тело. И снова ручка в движении и уже исследует мой пресс, следя за движениями своей руки затуманенными глазами. Добралась до низа живота и вдруг замерла в нерешительности. Пришлось подсказать своей скромнице. Накрыл ее ладонь своей, ведя вниз и требовательно утыкаясь в маленькую ладошку своим возбужденным членом. Стискиваю зубы, сдерживая порыв опрокинуть её на спину, лишь крепче сжимаю ее ручку, направляя и скользя. Захватываю растерянный взгляд крошки в плен своих черных провалов тьмы. Я знаю, сейчас в моем взгляде не осталось ничего человеческого. И она тонет в тёмных омутах и тянется к моим губам. Не смею ей отказать и целую, продолжая наставления ее усердной ручке. Рычу в сладкие губы и прикусываю от нетерпения. Нет, так мы далеко не уедем. Решительно пресекаю ее рвение доставить мне удовольствие. Потому что удовольствие уж слишком близко подкралось.
Подминаю под себя свою крошку и решительно раздвигаю бёдра, пристраиваясь поудобнее. Вижу промелькнувший страх в глазах Лилии и вспоминаю свою прошлую поспешность. Нет, малышка, больше никакой боли. И я накрываю ее тело своим, впиваясь крышесносным поцелуем в мягкие губы… да, я прямо слышал грохот упавших крыш, барьеров и страхов, стоило мне завладеть ее языком. И я не я, если ее рот не самая эрогенная зона на всём теле, так она плавится от любого касания к нежным губам.
И вот она отрешилась от всех страхов и недоверия, расслабляясь и двигаясь всем телом, сгорая от пробудившегося желания. Обнимает меня ногами и руками, прижимаясь крепче и сама не осознаёт своих порывов. Движение бёдрами и скольжение в истекающую желанием плоть. Совсем чуть-чуть. И никакого сопротивления, только больше выгибается мне навстречу, желая принять меня всего. Как же! Так я тебе и отдал всё и сразу?! Я, знаешь ли, тоже хочу покайфовать. И я мучаю свою девочку, не давая ей кончить, лишь сильнее дразню и распаляю. Мои движения не дают желанного, только обещают. И я не тороплюсь. Наслаждаясь каждым сантиметром любимой плоти. Медленно, но уверенно растягиваю ее, и даю привыкнуть и подстроиться под мои размеры. Вхожу глубже и останавливаюсь — капелька замирает подо мной от острого ощущения, пронзившего ее. Даже губы замерли, переставая отвечать на мой поцелуй, а ручки вонзились в меня острыми ногтями, не контролируя свою силу.
— Прости, крошка, — покрываю ее лицо короткими извиняющимися поцелуями, и сетуя — ох, ты такая узенькая…
