Она отворяется, а я, как затаившийся хищник, внимательно слежу за Лео в отражении. Его взгляд вспыхивает изумрудным огнем и беззастенчиво упирается в мою фигуру. Осязаемый. Не пошлый, но ласкающий. Будто из прошлого. Взгляд, которым смотрели на Лале. Моя грудь вздымается от глубокого вздоха. Я чувствую себя глупо, застигнутая врасплох в этом вечернем наряде.
— Заходи! — Я резко оборачиваюсь, сбрасывая оцепенение, и небрежно повожу рукой в пригласительном жесте.
Лео кивает и делает два шага:
— Я бы спросил, куда ты собралась в таком виде, но…
— Это Милли, — спохватываюсь я. — У нее странные представления о самых необходимых вещах.
Я оглядываюсь на кровать: на бледных простынях слишком выделяется забытый пурпурный бюстгалтер. Лео повторяет за моим взором и будто нарочно задерживается глазами на пикантной детали женского гардероба. Я не знаю, кто в этот момент начинает нервничать больше: я, накручивающая на палец влажные пряди, или он, сжимающий и покусывающий губы. По-моему, у нас обоих непроходящая слабость к телам друг друга, и подобные моменты раскаляют атмосферу до температуры плавления самообладания.
— Зачем пришел? — резко спрашиваю я, интонацией требуя отвлечься от разглядывания моего белья.
Лео вдыхает наэлектризовавшийся воздух:
— Просто хотел позвать тебя вниз. Мне скучно сидеть одному.
— Х-хорошо. Я… переоденусь и спущусь.
— Не нужно, Лайя. Тебе очень идет это платье.
— Под цвет глаз? — Перевожу комплимент в шутку, потому что не знаю, что еще говорить. А глаза, должно быть, уже совсем черные от удивления и смятения.
Он отвечает мне ухмылкой, а затем бросает короткое: «Жду тебя внизу», разворачивается и уходит. Сделав несколько глубоких вдохов, еще раз смотрюсь в зеркало.
На плечи заскакивают ангел и демон, отчего тело то пылает огнем, то обдает приятной прохладой. Эти непрошенные гости наперебой жужжат в уши — их гомон сливается в один, и мне с трудом удается расчленить судьбоносные послания рая и ада. Кажется, именно первый, этот беленький праведник и святоша, одобрительно кивает и подначивает поскорее идти к охотнику; второй же верещит, что этого делать ни в коем случае нельзя. Я трясу ладонями над плечами, чтобы сбросить незваных советчиков, и несколько раз открываю и закрываю глаза.
«Да идите вы к черту! Оба!»
Спускаюсь вниз и заворачиваю на кухню. Взгляд сразу приковывают два бокала на столе с содержимым рубинового цвета.
— Вино, — поясняет Лео, будто я могла подумать что-то другое.
Демон ползет по спине, опять усаживаясь на плечо и неодобрительно цыкает в ухо. Говорит, что рядом с охотником мне даже воду пить нельзя, а то вон какой неожиданный эффект был ночью.
Лео подхватывает бокалы и протягивает один мне, я аккуратно беру его за тонкую ножку.
— За что пьем? — отвечаю подозрительным взглядом на его ожидающий.
— За новую главу в нашей жизни. — Он касается моего бокала своим и делает большой глоток.
Охотник будто и не раздумывал над тостом, но теперь над ним раздумываю я. Конечно, за предложение руки и сердца его не примешь, но намек на то, что глава — одна на двоих, вынуждает мое дыхание рвано колыхаться, оставляя на прозрачном поднесенном к губам стекле матовый влажный налет.
Я пригубляю вино. Сухое и терпкое, с глубоким букетом, в котором отчетливо проступает аромат сливы и черной смородины. Вяжущий вкус заставляет испытывать жажду — я делаю глоток за глотком, пока не опустошаю бокал. Тело, натянутое, будто струна, наконец получает свое противоядие от напряжения,совсем скоро оно подействует.
Мне не хочется встречаться с Лео взглядами, потому я блуждаю глазами по стенам и предметам интерьера. Неожиданно замечаю магнитофон, одиноко скучающий в углу на тумбочке, и подхожу к нему. Вставив вилку в розетку, нажимаю на «play» — раздается тихий характерный скрежет компакт-диска внутри. Через несколько секунд комнату наполняет мелодия с завораживающими ритмами, увлекающими в транс.