- Мисс Грейнджер, я уже и не знаю, что с вами делать. С каждым разом ваши домашние задания, а также практические задания, выполняемые во время уроков, становятся всё хуже и хуже. Но всё же вам всегда удавалось достойно справляться с контрольными тестами. Но вашему последнему домашнему заданию явно не хватило глубины, в нём чувствовался недостаток доказательной базы и отсутствовали специфические детали и особенности, и к моему огромному удивлению мне стало ясно, что вы даже не озаботились отнестись более ответственно к тому материалу, который был вам предложен для изучения. И хотя вы и обвинили одного из ваших сокурсников в том, что он обманом лишил вас нужной книги, я всё же более чем уверена, что любая книга по интересующему нас вопросу смогла бы снабдить вас достаточным количеством материала, чтобы написать хотя бы стандартное эссе, с чем даже мистер Лонгботтом сумел справиться. Полагая, что у вас были достаточно серьёзные причины, чтобы оправдать подобное огорчительное отсутствие исследовательского энтузиазма в вашей домашней работе, и, зная вас, как одну из лучших студентов школы, я пошла вам навстречу и зачла вашу работу. Но только представьте себе моё невероятное потрясение, когда тестовый бланк, который вы мне отдали на прошлом занятии, оказался совершенно пустым.
После этих слов по классу пронёсся громкий ропот, в то время как Гермиона, словно примороженная, неподвижно застыла на своём стуле. Язык прилип к нёбу, не позволяя девушке издать и звука, а бледное лицо прочертили капельки пота.
- Вы даже не потрудились переписать тестовые задания, но всё же имели наглость мне это сдать. Я невероятно в вас разочарована, мисс Грейнджер, и хотела бы дать вам один совет: поскорее разберитесь со своими чувствами, возьмитесь за учёбу и снова станьте той блестящей студенткой, которой я раньше так гордилась. Поскольку на данный момент я не могу гарантировать, что с такими результатами вы сможете успешно сдать Т.Р.И.Т.О.Н.ы. Если вам наплевать на оценки за ваши домашние задания, то, по крайней мере, хотя бы озаботьтесь своим недалёким будущим. И боюсь, за /это/ я вынуждена буду поставить вам ноль баллов.
Пустой кусок пергамента упал на парту перед Гермионой, которая смотрела на него в ужасе и несмело проводила дрожащими пальцами по гладкой поверхности, пока слёзы медленно лились из глаз, расплываясь влажными пятнами на листке в её руках, так оскорбившем чувства её любимого преподавателя.
Закончив с Гермионой, МакГоннагалл продолжила раздавать проверенные тесты оставшейся части класса, изредка отпуская незначительные комментарии, объясняющие причину того или иного замечания.
- Мистер Поттер, я снова под впечатлением. Это ваше эссе намного превосходит все ваши предыдущие работы. Насколько я поняла, выбранная тема оказалась для вас весьма интересной. И я очень рада видеть, что вы использовали литературу, предназначенную не для простых студентов, а для уже взрослых волшебников. Надеюсь, что вы и дальше продолжите радовать меня такими же качественными работами. Это касается и вас, мистер Уизли, хотя на будущее я бы посоветовала вам больше доверять собственным суждениям и выводам, а не полагаться всецело на автора книги.
Гарри покачал головой. Он был очень впечатлён как самим Роном, так и его энтузиазмом в работе, но он никак не мог заставить друга начать жить своим собственным умом, а не продолжать слепо его копировать. Тому всё ещё недоставало буквально чуточки терпения и старания, чтобы окончательно показать всем, на что он способен.
После занятий они направились на встречу с Драко в пустующую классную комнату на первом этаже, где они проводили теперь наравне с библиотекой всё своё свободное время.
- Итак, это сработало? - поинтересовался Драко, когда двое гриффиндорцев нарисовались на пороге.
Гарри зловеще усмехнулся.
- Чертовски хорошо сработало.
- Но всё же я думаю, что на этот раз мы зашли слишком далеко, - полным раскаяния голосом сказал Рон.
Гарри приподнял бровь и посмотрел на Рона.
- Ты так думаешь?
- Да.
Гарри вздохнул.
- Возможно, ты и прав, но как я уже говорил - a la guerre comme a la guerre. Но если тебе вдруг стали не по душе наши над ней шуточки, мы больше не будем этого делать, а просто продолжим теснить её позиции на интеллектуальном фронте нашими всё возрастающими умственными способностями.
- Я действительно не хочу больше причинять ей неприятности подобного рода. Одно дело - когда мы отвечаем на вопросы лучше неё или лучше пишем контрольные тесты, и совсем другое - злонамеренно разрушать всю проделанную ею работу.
- Отлично, Рон, мы больше не будем этого делать. Я уже достаточно насмотрелся на её унижения, мне этого хватит и на сотню лет вперёд, так что отныне мы оставим её в покое. Но я действительно ужасно хотел испытать те перья, и кто лучше подходил на роль подопытного, чем она?
- Но это станет последней шуткой, которую мы с ней провернули. Знаешь, это было довольно жестоко, особенно если учесть, что мы использовали совершенно ничего не подозревавшего Невилла. Мне совершенно определённо не нравится то чувство, которое я сейчас испытываю.
- Рон, Невилл всё равно никогда ни о чём не догадается, - сказал Гарри. - Он был слишком занят, когда в отчаянии переписывал её работу.
- И, тем не менее - мы его использовали.
Драко фыркнул.
- Вы, гриффиндорцы, слишком щепетильны, чтобы мстить по-настоящему. Вы вечно после этого страдаете от раскаяния, жалости и сострадания, а потому просто изнываете от желания поскорее загладить свою вину перед объектом вашей мести.
- Вот почему мы и не в Слизерине, Драко, - резко оборвал Рон.
- Я не чувствую ни малейшего раскаяния, жалости или сострадания, - отрезал Гарри. - Она получила только то, что заслужила, и я уверен, что она сама поступила бы точно также, попадись ей первой на глаза эти перья. Я больше не верю в добрую девочку Гермиону. Она заслужила этот урок. Я хочу, чтобы она почувствовала всё то, что заставляла в своё время почувствовать меня. То чувство, когда у тебя открываются глаза, и ты понимаешь, что больше не можешь верить ни одной живой душе, и что тот, кто первым предал тебя - это самый близкий тебе человек. Я хочу, чтобы она прочувствовала всё это до самого сокровенного своего нутра, чтобы это чувство съело её заживо, чтобы это сделало её законченным параноиком. И она им станет. Она больше никогда не примет от кого-то другого ни перо, ни пергамент, ни даже книгу. Она будет постоянно оглядываться вокруг, чтобы проверить, не следит ли за ней кто, чтобы втихаря подменить ей что-нибудь. Она будет абсолютно одинокой, поскольку не посмеет больше никому довериться. И я не стану нисколько об этом сожалеть.
