– Именно так.
Мне нравилось в Сэме почти всё, кроме этого отношения. Я не думала, что причины, которые он назвал, такие уж серьёзные. Возможно, он просто боялся оставить её одну, хотя она, казалось, довольно хорошо освоилась в новой ситуации. Или он не мог позволить себе платить аренду и стыдился в этом признаться. Это совершенно не соответствовало его остальной сущности. За человеком, которого я встретила, не нужно мыть посуду и закрывать крышку унитаза. Он приглашал меня на ужин, и я не чувствовала, что он просто платит за моё общество. Если я время от времени предлагала оплатить счёт, он не возражал. Мне трудно поверить, что Сэм вцепился в старую детскую комнату, потому что не хотел жить один.
Как ни странно, я попыталась узнать у него правду.
– Разве твоя мама не говорила, что подумывает отправиться в круиз вместе с сестрой?
– Да, – Сэм уставился в телевизор и хрустел попкорном. – В следующем месяце.
– Как же ты будешь справляться? – поддразнила я. – Кто будет стирать твоё бельё и резать хлеб на обед?
– Кое-кто, кто любит меня? – уголки его рта полезли вверх.
– Твой брат? – я пнула его ногой, чтобы высказать свою реакцию на его слова.
Сэм посмотрел на меня большими детскими глазами и даже захлопал ресницами, а потом схватил меня за шиворот.
– Не смотри на меня так, – сказал я. – Я не упаковываю ланчи на вынос.
Наклонившись, чтобы пощекотать меня, Сэм ещё больше раздвинул губы.
– Нет? Даже для меня?
– Это нечестно! – я попыталась освободиться, но пристрастие к массажу ног стало для меня роковым.
Сэм легко удерживал меня одной рукой, в то время как другой блуждал взад-вперёд по моим наиболее чувствительным участкам тела. Лёгкое поглаживание вызывало у меня приступы смеха. Жертвой нашей борьбы стал попкорн. Когда Сэм обхватил меня, миска опрокинулась с его колен, и кусочки попкорна разлетелись по полу. Держа одной рукой оба моих запястья над головой, Сэм уселся на меня и зажал коленями бёдра. Под тяжестью двух тел с расшатанного дивана упали подушки. Сэм «сыграл» аккорд на моих рёбрах и в невероятно чувствительном месте на талии. Как я не пыталась сбросить его, мне это не удалось.
О, Боже, какой же он огромный!
Сэм тяжело дышал, и я тоже задыхалась, но, не переставая, хихикала. Он склонился и приблизил свой рот к моему – на его губах блестело растопленное, смешанное с солёными крупинками масло. Мне потребовалось мгновение для осознания, что он перестал щекотать, потому что поцелуй заставил меня тоже затаить дыхание.
Сэм был огромным, но он знал, как лечь на меня, чтобы не раздавить. Он опёрся на локоть, колени и ладонь, и его тело невольно скользнуло по-моему. Затем он отпустил запястья, запрокинул мне голову и ртом потянулся к горлу. Губы скользнули по вырезу футболки. Когда его язык коснулся ложбинки на шее, по спине побежали мурашки, соски затвердели, а между ног запульсировало. Сэм вернулся к моему рту. Эти поцелуи походили на песни, которые он пел. Каждый раз разные, хотя мелодии и тексты оставались прежними.
Во время поцелуев Сэм использовал какую-то хитрость, делал что-то такое языком и зубами, что одновременно получалось покусыванием и облизыванием. Он делал это лишь время от времени, и каждый раз будто происходила смена тональности в песне, которую, как думалось, вы знаете. Будто Джон Майер поёт песню Мэрилина Мэнсона. Это сводило меня с ума. Сейчас Сэм тоже прибег к этой хитрости, и мои бёдра дернулись вверх. Лобок врезался в пряжку его ремня, но я не планировала, чтобы это интересное ощущение закончилось так быстро. Обеими руками я схватила его за ягодицы и прижала пятки к тыльной стороне бёдер, удерживая его – теперь ему требовалось лишь лёгкое шевеление, чтобы надавить там, где я желала.
Он знал, что я делаю, и улыбался, целуя меня, затем надавил ещё сильнее, и я получила то, что хотела. Пальцами Сэм юркнул под мою рубашку, расстегнул крючки бюстгальтера, и тут же его руки оказались на груди, нежно массируя её. Потом он ущипнул один сосок, чтобы тот затвердел. Проделав то же самое с другим, Сэм опёрся на руку и опустил футболку к поясу моих джинсов. Тонкая ткань натянулась на моей груди и твёрдых сосках.
– Боже, как я люблю видеть тебя такой. Мне жаль, что ты никогда не ходишь без лифчика.
Видимое доказательство моего возбуждения распалило ещё больше.
– Уверена, что всегда одеваюсь уместно. Позволь тебе напомнить, что раз уж я здесь, то могу выцарапать глаза, если не поверишь.
Сэм провёл рукой по линиям и изгибам, проступавшим под футболкой. Ткань приглушала его прикосновения – такие, восхитительные и одновременно мучительные.
– А мне нравится. По крайней мере, ты можешь его не надевать, когда мы одни. Надень обтягивающую футболку без лифчика только для меня.
– Для тебя? – я сделала вид, что размышляю, хотя сама кружилась в вихре вожделения от прикосновений его губ, рук и бёдер к моим эрогенным местам. – Может, у тебя получится убедить меня в этой идее.
– Да? Как? – губы Сэма обхватили сосок, обтянутый тканью.
Я просунула руку между нами и положила ладонь на пряжку его джинсов.
– Дай мне это, когда я захочу.
Даже сквозь джинсы ощущался его жар. Моя рука коснулась набухшего члена, покрытого толстой тканью.
– Договорились. И что мне потребуется сделать, чтобы ты приготовила мне ланч?
– Забудь, – рассмеялась я.
– А как насчёт того, один оргазм – один пакет с бутербродами?
– Оргазмы не входят в процесс переговоров, Сэм.
Я с улыбкой произносила эти слова, потому что рука Сэма в этот момент двигалась по моему телу – с самого верха до края футболки. Потом мужчина зубами приподнял ткань и добрался до мягкой плоти.
– Какое самое большое число оргазмов у тебя было за раз?
– С другим мужчиной?
– Ты меня умиляешь. Да, с другим мужчиной. Я знаю, что ты взрываешься, как ракета, когда дело касается тебя и твоего вибратора. Прекрати придумывать мне комплексы, – Сэм замер и, опираясь на руки, посмотрел на меня.
– Прости.
– Совсем не звучит, будто тебе жаль. Ты самодовольно говоришь.
Я, конечно, собиралась запротестовать, но как раз в этот момент Сэм зубами расстегнул надетые на мне джинсы, и мои мысли совершенно перепутались. Он засунул руки под ягодицы и приподнял меня на высоту, достаточную, чтобы снять джинсы. Вместе с трусиками и носками он стянул их до лодыжек. Я помогла ему избавиться от одежды. Его лицо, когда он запутался в вещах, вызвало у меня смех.
– Почему женская одежда так сложная? – жаловался Сэм, сидя у моих ног, но дожидаться ответа не стал, а просто побросал вещи на пол.
Теперь я обнажена по пояс, а он все еще был полностью одет. Для меня это неприемлемо.
– Раздевайся.
Сэм стоял и смотрел, как я стягивала рубашку через его голову и бросала её на кучу, уже лежащую на полу. Мою кожу царапала грубая обивка дивана. Я выпрямилась и поманила его указательным пальцем.
– Иди сюда, Сэмми. Голышом.
– Меня зовут Сэм, – возразил он.
Парень расстегнул ремень и молнию, и теперь ширинка раскрыта, но край его футболки засунут слишком глубоко. Он нагнулся, один за другим снял носки, и я поняла, что эта пытка сделана нарочно. Сексуальный стриптиз, движение бёдрами, раскиданная одежда могли бы вызвать у меня хихиканье. Каждый предмет одежды снимался намеренно медленно, эротичные движения Сэма лишь подчёркивали его мужественность и нормальность. Это не профессионал, который демонстрирует своё тело мимолётным взглядам. Я жадно разглядывала Сэма, который почти разделся до гола.
– Боже сохрани джинсы, – пробормотала я, наблюдая, как напрягся живот Сэма, когда тот стягивал футболку через голову. – Где, кстати, можно купить такие длинные джинсы?
– В магазине «Большой и высокий».
Сэм с усмешкой засунул большой палец за пояс джинсов и стянул их вниз ровно настолько, чтобы я могла видеть блестящие тёмные завитки его лобковых волос. Из горла вырвался непонятный звук. Сэм спустил джинсы и трусы ещё немного. Ткань всё ниже и ниже спускалась по его длинным ногам, наконец, мужчина распрямился и стащил джинсы. И вот он обнажённый положил ладонь на свой взбухший член.
