Она не говорила об этом ни слова, но изо всех сил пыталась вдохновить меня. Она щеголяла по кондоминиуму в одних стрингах и бюстгальтере. Она занималась уборкой в одной юбке, без трусиков, и наклонялась над каждой доступной поверхностью. А еще она спала голышом. Каждое утро я просыпался со стояком, прижатым к ее нежной коже.
Боже, я везунчик.
И блядь, я был недоволен.
Когда Ханна уходила на работу, она забирала все мое счастье вместе с собой, и пустота, оставшаяся во мне, была моей неотъемлемой напастью.
В субботу я проснулся в пустом кондоминиуме.
Я заглянул во все комнаты в состоянии легкой паники.
— Где же Ханна? — спросил я Лоренса.
Я пытался позвонить ей на мобильный. Я звонил и звонил, пока не сработал автоответчик.
Я бросил телефон на халат и вышел на балкон, сканирую улицу. Ноябрьский солнечный свет был обманчив. Я вздрогнул и начал мерять шагами балкон.
В полдень я был все еще там, вероятно, выглядя как задница, когда Ханна появилась в поле зрения, идя по тротуару. Она заметила меня, стоящего на балконе и помахала.
— Зайди внутрь! — она засмеялась. В руках она несла две сумки. — Холодно ведь!
Я вошел вовнутрь и ждал ее на лестничной площадке. К тому времени, Ханна, перепрыгнув через две последние ступеньки, поцеловала меня в губы.
— Привет, — сказал я сквозь поцелуй.
Она хихикнула, когда я попытался прижать ее к стене.
— Внутрь! — вздохнула она, ускользая от меня.
Я прошел за ней в квартиру и помог ей снять пальто. Я маячил вокруг, пытаясь заглянуть в сумки с покупками.
— Я звонил. Где ты была?
— Делала секретные покупки.
Ханна метнулась в спальню и вернулась только с одним пакетом. Из него она извлекла коробку изысканных кексов. Они были высокие, с глазурью — глазури было больше, чем на торте. Я улыбнулся, когда она протянула мне один.
— С днем рождения, Мэтт, — прошептала она.
Я моргнул, отшатнувшись как от удара. День рождения? Мои часы и телефон остались в спальне. Я бросил взгляд на кухонный календарь. Девятое ноября.
— Святое дерьмо, — сказал я.
— Ты забыл про свой собственный день рождения, не так ли?
Ханна взяла мое лицо в руки и поцеловала с тоской. Не глядя, я положил кекс на стойку и прижал Ханну к себе.
— Думаю, именно так я и поступил, — пробормотал я, проложив дорожку из поцелуев вниз по ее шее.
Она скинула халат с моих плеч. На Ханне было приталенное платье-свитер и леггинсы. Наряд демонстрировал ее красивое тело.
— У меня есть еще один подарок для тебя.
Ханна взяла мою руку, и потянула меня в направлении спальни. Я смотрел на ее задницу, и как она покачивалась из стороны в сторону.
Я знал, что получу лучший минет за всю мою жизнь. А пока Ханна искала что-то в другом пакете.
Она выглядела смущенной.
— Ты можешь снять боксеры? — она взглянула на меня.
— Гм... да, — я стащил боксеры вниз по ногам.
Вдруг ситуация стала неловкой. Ханна была полностью одета, а я стоял там полутвердый, абсолютно голый и очень смущенный.
Она боролась с какой-то упаковкой, а затем достала из сумки повязку для глаз. Оу. Мы с Ханной не попробовали ничего необычного с тех пор, как... ну, с тех пор, как прошло четыре месяца, когда я привязывал ее к кровати. Неужели она думает, что я мог сделать это теперь? Мог ли я?
— Я вижу, как обстоят дела, — сказал я, нервно смеясь.
— Ты?
В глазах Ханны я уловил проблеск озорства. Она подошла ко мне сзади и приказала закрыть глаза, потом завязала повязку на моих глазах.
— Ладно, может, не вижу, — я усмехнулся и остановился у изножья кровати. Минет с завязанными глазами. Я определенно мог выдержать это.
Ханна повела меня к кровати, и я растянулся на спине. Мой член дернулся в предвкушении. Боже, я хотел почувствовать ее горячий язык на моем члене...
Если бы я только мог сказать это.
Я слышал, как одежда Ханны упала на пол. Мои чувства обострились из-за отсутствия зрения. Я мог чувствовать запах жимолости духов Ханны и несколько наших свечей. Теплый воздух комнаты, казалось, обдувал мою кожу.
— Ты выглядишь таким хорошим, — мурлыкала Ханна.
Она перелезла через меня, и я вдохнул запах ее бархатистой кожи, прикасающейся ко мне. Она потянула мое запястье к спинке кровати. Моя улыбка дрогнула.
— О, серьезно? — я усмехнулся, когда она начала привязывать меня к кровати.
— Да, серьезнее не бывает.
Грудь Ханны дотронулась до моего лица, пока она привязывала мои запястья мягкими шнурами к верхним столбикам кровати. Я одними губами слепо обхватил ее соски.
— Еще рано, — прошептала она, отодвигая их за пределы моей досягаемости.
Черт...
Она привязала каждую мою лодыжку к столбикам кровати снизу. Я сглотнул и попытался сдвинуться. Блин, Ханна привязала меня хорошими узлами. Я распластан в форме орла и почти обездвижен.
Ни одна любовница никогда прежде не связывала меня. Я всегда сам щелкал кнутом — в прямом и переносном смысле. И по правде говоря, я не уверен, насколько мне нравилось это сейчас.
Ханна оседлала мой торс.
— А ты не хочешь пососать меня где-нибудь, Мэтт? Ты хочешь узнать какова моя кожа на вкус?
— Мм...
— Ты должен сказать мне точно, чего хочешь.
— Твою грудь.
Я чувствовал, как Ханна нависла над моим лицом. Жесткий сосок терся о мои губы, но когда я поймал его, она отстранилась.
— Пожалуйста, — прошептал я.
Инстинктивно, я дергал руками, в попытке освободить их.
— Пожалуйста, что?
—... дай мне пососать твои соски, давай же.
Я был вознагражден дерзким соском между моих губ. Я выдохнул и почувствовал, как мой член затвердел сильнее. Я жадно сосал грудь Ханны, оттягивал и покусывал, каждый раз заставляя ее вскрикивать.
Сумасшедшая девчонка, ей бы перепало намного больше, если бы она не дергалась.
— Другой, — зарычал я. — Дай мне другой.
Ханна дала его мне, и я кружил языком на другом ее соске.
— Ладно, хватит, — она отодвинулась.
Я повернул голову на подушке и вгляделся в темноту сквозь завязанные глаза.
Матрас прогнулся.
Внезапно Ханна буквально села на мое лицо и прижалась своей киской к моему рту.
— Мм! — я застонал и начал лизать ее щель.
На вкус она была пропитана желанием, горячая и мокрая.
— Боже, Мэтт, — выдохнула она.
Я представил, как она сидит верхом на мне, ее киску, расположившуюся на моем лице. Кончиками пальцев она ущипнула меня за соски, и я дернулся на кровати.
— Прикоснись ко мне! — слова вышли приглушенными напротив влагалища Ханны.
