- Ты так мне нужен, Люциус, ужасно нужен. Всё это время мне было так холодно. И всё о чём я мог мечтать - это твои руки, сжимающие меня в объятиях, дарящие мне счастье, тепло и желание жить. Но ты… ты даже не знаешь, что ты делаешь со мной. Хотя кого я пытаюсь обмануть? Уж ты-то прекрасно знаешь, как ты на меня действуешь. Тебе действительно нравится так меня мучить? Тебе действительно нравится видеть меня страдающим от неизвестности? Отчаянно мечущимся в поисках ответов? Тебе действительно нравится видеть, как меня скручивает и корёжит от необходимости ощущать тебя рядом со мной? Только тебя?
Всё произошло так быстро, что Люциус еле успел удивиться, откуда у его ещё минуту назад такого слабого нежного котёнка внезапно нашлось столько силы. Гарри одним движением опрокинул сидящего мужчину на спину, взгромоздился на него верхом, широко разведя ноги и обвив ими талию Люциуса, и начал двигаться на неподвижно замершем под ним теле: скользить, тереться, извиваться, выгибаться, корчиться и обвиваться. Люциус задышал, словно загнанная лошадь и еле слышно прохрипел:
- Гарри?
- Шшш, Люциус, - Гарри прижал палец к губам Люциуса, вынуждая того замолчать. - Разве ты не понимаешь? Я просто хочу добиться справедливости. Теперь уже я собираюсь мучить тебя моим присутствием точно так же, как ты заставляешь меня страдать от своего отсутствия, и от того, что я не могу получить нужные мне ответы.
- Гарри, если ты не остановишься… - сказал Люциус с предостережением в голосе.
Расплывшийся в торжествующей улыбке Гарри был похож на настоящего дьяволенка:
- Ты мне ничего не сделаешь, Люциус.
И это было правдой. В который уже раз Люциус смог почувствовать, какая огромная сила исходит от Гарри. Он даже ценой собственной жизни не смог бы сейчас пошевелиться под парализующим пристальным взглядом Гарри; под страстными движениями его тела, пробуждавшими некоторые весьма важные части тела Люциуса; под его опасным голосом, которому невозможно было не подчиниться. И он полностью покорился своему юному партнёру, смотрящему на него сузившимися глазами.
- Знаешь, Люциус, я очень удивился, когда узнал, что образ моей души - ворон. Это заставило меня задуматься, и теперь я начинаю подозревать, что это из-за когтей. У воронов же есть когти, Люциус?
- Когти? Подозреваю, что да, - ответил Люциус, не совсем понимая, куда ведёт этот странный разговор.
- Почему бы нам не узнать это прямо сейчас? - прошептал Гарри где-то возле самого уха Люциуса.
А затем Гарри положил раскрытые ладони на голую грудь Люциуса и с силой, сверху вниз, провёл ногтями по бледной коже. Люциус выругался. Гарри улыбнулся, заметив гримасу боли на красивом лице Люциуса. Но когда он перевёл взгляд вниз, то увидел, как длинные алые полосы, оставленные им на груди Люциуса, стремительно набухают кровью, наглядно показывая, насколько глубоко его ногти погрузились в плоть. Люциус теперь смотрел на Гарри насторожено, явно не зная, что теперь от того ожидать. И тут же, словно под заклятием трансфигурации, грозный маг с душой ворона превратился в перепуганного маленького нерешительного котёнка.
- Я сделал тебе больно? - глядя на Люциуса полными непролитых слёз глазами, спросил Гарри дрожащим голосом.
- Как скажешь, котёнок.
Гарри покачал головой, словно расстроенный собственным поведением, и, склонившись, принялся слизывать с ранок скопившуюся кровь. И вновь этот ласковый кошачий язык стал чертить узоры вдоль всей обнажённой груди Люциуса. Старательно, неспешно, словно поклоняясь этой так доверчиво открытой ему божественной плоти. Гарри распрямился, глядя на Люциуса с потерянным видом и закусив нижнюю губу. Зрелище его совершенно опустошенного лица было слишком великолепным, чтобы удержаться, и Люциус протянул руку и ласково погладил Гарри по тёплой и влажной от пролившихся слёз щеке. Гарри потянулся навстречу ласке, потёрся носом о ладонь, проследил каждую линию своим языком. Люциус протянул другую руку и привлёк Гарри ближе, перемещая его себе на грудь. Гарри согнулся, обнимая Люциуса за шею, и снова припал к желанным губам. Теперь уже Люциус был тем, кто полностью контролировал всё происходящее, с помощью собственного языка убеждая юношу сдаться и получая это без какого-либо сопротивления. Он обхватил Гарри за талию и принялся ласкать его спину, заставляя того выгибаться под своими прикосновениями, хныкать, стонать, шипеть и просить о большем. Но когда Люциус перевернул их, подмяв Гарри под себя, и принялся высвобождать Гарри из мантии, тот внезапно задрожал и лихорадочно замотал головой из стороны в сторону.
- Что такое, любовь моя?
- Люциус, я не могу. Просто не могу. Не сейчас. Ты был нужен мне сегодня, чтобы я смог почувствовать себя лучше. Но независимо от того, какими мотивами я руководствовался, приглашая тебя сюда, я вряд ли смогу снова пройти через всё это. Я не думаю, что готов для чего-то большего, поэтому прошу - не дави на меня.
- Всё в порядке, котёнок. Я не собираюсь давить на тебя. Я знаю, что в последнее время я довольно часто это делал, но я же обещал, что никогда больше не причиню тебе вреда и не стану когда-либо снова к чему-то принуждать. Я, возможно, и не самый хороший человек, но для тебя я хочу стать тем, кто подарит тебе уют и комфорт.
Гарри улыбнулся.
- Иди сюда, - сказал Люциус, притягивая Гарри ближе.
Гарри с охотой подчинился и снова устроился в целительных и согревающих объятиях Люциуса. Он спрашивал себя, почему Люциус так совершенно подходит для него. Всякий раз, как Малфой оказывался рядом с ним, он казался Гарри практически идеальным. В объятиях Люциуса он чувствовал себя так, словно обрел наконец такой желанный для него дом. Чувствовал себя полностью защищённым и безраздельно принадлежащим этому невероятному мужчине.
- Люциус, ты действительно веришь, что когда-нибудь мы снова сможем заняться сексом?
- Ну, можно было бы предположить, что если ты так отчаянно хочешь видеть меня в своей постели, то это действительно будет тем, чем мы рано или поздно займёмся. Но, зная тебя, я всё же не могу быть полностью в этом уверен.
- Думаю, нам стоит пока повременить с сексом до…
- До первой брачной ночи?
Гарри изумлённо уставился на Люциуса.
- А мы что, собираемся пожениться?
- В некотором роде, да.
- Хорошо, только я что-то не припомню, чтобы мне делали предложение.
- Правда? Странно, а вот я твой ответ отлично помню.
- В самом деле? Тогда не мог бы ты мне напомнить, каким именно был мой ответ, а то я что-то запамятовал, что подобное вообще когда-либо имело место.
- Конечно, почему бы и нет. А чем это ещё могло быть?
- Ублюдок.
- Я бы не был так в этом уверен, котёнок.
