— Вам не удастся меня отпугнуть, — я вздернула подбородок, пытаясь произнести ложь убежденно. — У меня есть разрешение мистера Блэквуда находиться на этой территории.
Он хихикнул, но не оглянулся.
— Мистер Блэквуд, неужели? Он тот, кого тебе следует бояться больше всего.
— Почему?
Раздался ещё один смешок, который затих, когда он отошел подальше.
— Я предупредил тебя, тыковка. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Я долго смотрела ему вслед, пока он полностью не скрылся из виду. Его загадочные предупреждения только укрепили мою решимость продолжать копать. Какие бы секреты ни хранили эти леса, они не останутся тайной надолго, скоро я смогу разгадать их все.
Следя одним глазом за направлением, в котором он ушел, я стала медленно двигаться к своей цели. В самих деревьях не было ничего особенного, но что-то лежало у основания одного из них передо впереди. Когда я приблизилась, то поняла, что, что бы это ни было, оно было прикрыто ветвями. Несмотря на это, послеполуденное солнце сверкало, отражаясь от металла.
Мое сердце забилось быстрее, когда я сделала последние шаги к самой большой разгадке. Там, под сенью деревьев, покрытый гнилыми ветвями, застрял зеленый Эль Камино — автомобиль моего отца (прим. Chevrolet El Camino Pickup — Ют — разговорное название пикапов в стиле «Coupé utility», представляет собой лёгкий коммерческий автомобиль с открытой грузовой платформой).
Глава 6
Кровь стучала у меня в ушах, когда я голыми руками разгребала и отбрасывала ветки от машины. Я откидывала и выдергивала застрявшие ветки и корни, не заботясь о том, что зазубренные куски дерева пронзали мои перчатки и царапали руки.
Убрав последнюю ветку, я отступила назад и, сделав глубокий вдох, набрала воздуха в грудь. «Эль Камино» был того же защитного зеленого цвета в пятнах — в некоторых местах больше Бондо (прим. бренд производителя шпатлевки/грунтовки), чем металла, который я помнила с детства. На капоте проступили пятна ржавчины, а шины уже давно сдулись. Машина как будто вросла в землю, потеряв всю энергию, и была похожа на труп.
Окна были грязными, и я могла различить только смутные очертания сидений внутри. Трясущимися руками я ухватилась за дверцу со стороны водителя и потянула. Резкий скрип прорезал воздух, и ржавый замок поддался. Я наклонилась заглянуть внутрь салона, когда затхлый запах достиг моего носа. Под гнилью я узнала знакомый запах винила.
Фиолетовая кроличья лапка все еще свисала с зеркала заднего вида, несмотря на темно-коричневые пятна на бежевом виниле, говорившие мне, что удача моего отца давно отвернулась от него. Я отступила назад и перевела дыхание. Даже несмотря на то, что я знала, что его больше нет, но наглядное доказательство всё равно поразило меня, как удар под дых.
Я откинула голову назад и уставилась сквозь скелетообразные ветви, мимо пятнистого мха, в синеву над головой.
— Папа, — прошептала я. Слёзы, которые, как мне казалось, я уже давно выплакала, жгли мне глаза. — Что с тобой случилось?
Тишина в воздухе была мне ответом. Она хранила молчание, пока я пыталась собрать воедино те немногие факты, которые я узнала о его исчезновении. Он провел свои последние мгновения на этой земле в Блэквуде, но почему и кто убил его? Сделав глубокий вдох, я перевела взгляд на землю. Очевидно, кто-то приложил немало усилий, чтобы скрыть машину. Только время показало её местоположение, ветви высыхали, пока летающий высоко над землей спутник не обнаружил свет, отразившийся от стекла. Тот, кто был за рулем или перегонял его машину в эти леса, вероятно, чувствовал свою безнаказанность, возможно даже забыл о своем темном поступке. Я найду их, и когда я это сделаю, я увижу, как свершится правосудие.
Первым человеком в моем списке подозреваемых был незнакомец в лесу. Я задвинула подозрения подальше и продолжила обыск в машине.
Достав фонарик, я осмотрела салон машины. На полу под пассажирским сидением валялись пустые пачки из-под сигарет и несколько коробков спичек. На меня нахлынули воспоминания о том, как мой отец разговаривал с сигаретой, зажатой во рту, и при этом пепел был таким длинным, что это было уже опасно. Я отогнала эти мысли и продолжила осмотр. Бардачок был вычищен, выгребли всё. Я подвинула пассажирское сиденье вперед и посветила фонариком по полу. Что-то под водительским сиденьем привлекло моё внимание. Кажется, это были волосы? Я наклонилась, провела рукой по полу и зацепила несколько прядей. Вытащить эту штуку удалось с трудом.
Слезы брызнули у меня из глаз, когда я в шоке узнала одну из моих любимых кукол-пони. Я вспомнила, как искала её несколько дней, когда мне было девять лет. Моя мама сдалась в первый же день, уверенная, что я как-то случайно где-то забыла или потеряла игрушку. Я продолжила поиски, даже позвонила папе, чтобы спросить, видел ли он эту куклу.
— Нет, дорогая. Но говорят, что если ты любишь что-то и отпускаешь это, оно вернется к тебе.
Тогда в отчаянии я повесила трубку и в конце концов прекратила поиски, выбрав в любимцы совершенно другого пони. Я убрала искусственные волосы с глаз пластиковой пурпурной лошадки. Это был своего рода артефакт, маленький кусочек истории из той жизни, которая у меня была так давно. Засунув его в рюкзак, я ещё раз осмотрела машину. Остальная часть салона была пуста, не было даже запасных ключей или документов, которые обычно прячут в козырьках.
Я порылась в куче листьев и сосновых шишек на заднем сидении, но не нашла ничего интересного. Когда я закончила, то закрыла двери, а скрип и удар окончательно убедили меня в том, что я чувствовала и понимала уже давно в глубине души. Мой отец умер. Но машина не давала никаких объяснений относительно того, кто его убил и почему.
Отступив, я осмотрела землю поблизости, ища любой намек на могилу. Я ходила небольшими кругами, пробираясь сквозь листья и подлесок, удаляясь все дальше и дальше от машины. Ничто не привлекло внимания, взгляд не мог ни за что зацепиться, не было ни голой или разрыхленной земли, ни насыпи или углубления. Его закопали не здесь, но я была уверена, что его не могли отнести далеко. Мне придется продолжать копать, как я делала всегда.
***
Обратно к своей машине я шла ещё более медленным шагом, придавленная ощущением давнего горя. Воспоминания о моих родителях проносились в моем сознании, как кинопленка, каждое из них становилось все темнее, пока, наконец, образы не исчезали совсем, поглощенные временем и расстоянием. Мои родители были тенями, они оба ушли, умерли, но так и не покинули меня. Мой отец с вопросами, мать с предупреждениями. Я никогда не знала, кого из них слушать, когда они были живы, а сейчас тем более.
Я добралась до того же ручья, который пересекла ранее, и опустилась на колени, снимая перчатки с израненных рук. Мои ладони были исцарапаны и разодраны. Я наклонилась, погружая их в прозрачную холодную воду, пока жжение не сменилось приятным онемением. Кое-как отмыв руки, я вытащила их, отряхнула и засунула в свои теплые карманы. В рюкзаке у меня были перевязочные материалы, но с моими руками все было не так уж плохо, чтобы надо было остановиться и заняться их лечением.
Как только моим пальцам вернулась чувствительность, я вытащила флягу из рюкзака и достала батончик мюсли. Когда солнце скрылось за горизонтом, лягушки начали свои убаюкивающие песни, все звуки смешивались, образуя однородный гул.
Поскольку в темноте ничего не видно, я решила подождать и исследовать поле у реки на следующий день. Собравшись с силами для прыжка, я оттолкнулась от земли. Без особых проблем переправившись через ручей, потом я так же миновала по болотистую местность, а затем подошла к лесовозной дороге с севера. Выйдя из леса в сумерках, я направилась по дороге твердыми, хотя и усталыми шагами.
