Он почерпнул много полезной информации за коктейлем, и теперь пришло время расслабиться и наслаждаться вечером. Особенно с такой прекрасной спутницей. Она выглядела абсолютно ошеломляюще в этом платье. Аксессуары, которые предложил Роберто, подчеркивали элегантность. Прекрасный овальный рубин, окруженный бриллиантами, висевший на шее и поблескивающий в свете свечей, а внизу, на ногах, красная подошва черных туфель на шпильке. Даже черная вечерняя сумочка поблескивала.
Но что ему действительно нравилось в этом платье, как оно обтягивало ее грудь, низкий вырез, открывающий ложбинку и приподнимающий восхитительный объем. Он потягивал вино, размышляя, насколько сильно он хотел бы увезти ее отсюда, забрать в свой пентхаус, потом плавно спустить сначала одну тонкую бретельку, затем другую, оголив ее плечи, чтобы открыть еще больше эти соблазнительные груди.
Он вспомнил эти мягкие груди, наполняющие его руки. Ощущение твердых сосков на своем языке. От воспоминаний по его телу пронесся жар. Он хотел увидеть их снова. Дотронуться и ласкать их.
Но это не могло осуществиться.
Официант забрал их пустые пиалы и поставил перед каждым главное блюдо. Два места рядом с Дэйном пустовали, а люди из отдела развития на другой стороне от Джессики разговаривали между собой о каких-то дизайнерских проблемах.
Он повернулся к Джессике.
— Тебе нравится ужин?
Это был восхитительный кусок говядины с жареным картофелем и спаржей.
— Великолепный.
— И ты до сих пор наслаждаешься жизнью в Филадельфии?
— Да, мне очень нравится город. Я скучаю, конечно, по своей семье, но мне нравится делить квартиру с Мелани. Она показала мне все вокруг, и поэтому мне оказалось намного легче переехать в другой город, нежели я ожидала.
— Хорошо.
— Она также учит меня, рассказывая много о компании, но есть одна вещь, о которой я хотела бы узнать.
— И что это?
— Ну, она сказала, что на нашем этаже есть другой представительский кабинет твоего брата, но я никогда не видела его. Она не ничего не рассказывает об этом, но у меня сложилось впечатление, что он переехал куда-то. Если это правда, ты собираешься взять кто-то еще или использовать его кабинет для другой цели?
Он усмехнулся.
— Ты уже ищешь продвижение?
Она выглядела испуганной, затем рассмеялась, когда поняла, что он шутит.
— Нет, конечно, нет. Я просто подумала, что возможно ты не задумывался об этом, и, может быть, я могла бы помочь.
Он потягивал вино.
— Нет, мы сохраним этот кабинет свободным для моего брата. Это неизвестно широкой публике, но мой брат переживает фазу бунтарства, — он наклонил голову. — На самом деле, он находился в этой фазе, когда был еще ребенком, но около года назад, а вернее, через шесть месяцев после того, как наш отец умер, он решил, что ему не нужно следовать этим путем и что он должен найти себе путь сам. Видишь ли, он никогда не хотел быть частью этой компании, я думал, в большей степени, потому что он не ладил с нашим отцом и не хотел быть частью его наследия, а не из-за каких-то реальных размолвок по ведению бизнеса. Ему не нравилось, как отец руководил, и мне кажется, что когда я взял на себя руководство компанией, он подумал, что я слишком похож на нашего отца, и решил восстать против меня. Когда я настаивал, чтобы он занял более активную позицию в нашем бизнесе, он решил уйти совсем.
Она взглянула на него с теплотой и заботой в глазах.
— Ты видел его или разговаривал с ним за последний год?
Он покачал головой.
— Я понятия не имею, где он и что делает, но он всегда хотел путешествовать, так что, вероятно, он совершает пешую прогулку вокруг Азии.
— Ты беспокоишься о нем?
Он беспокоился, но он не хотел признаваться в этом.
— Он может сам о себе позаботиться. Он может жить вполне комфортно, на то, что заработал в этой компании и на щедрое наследство от отца, причем долгое время.
— Ты скучаешь по нему?
Типично женский вопрос.
— Я не скучаю по его угрюмости или по постоянному неодобрению моих методов.
Она кивнула.
— Другими словами, ты бы не признался бы в этом, если бы даже скучал, — она доела последний кусок говядины и отложила вилку. — Определенно ты сохраняешь его кабинет, надеясь, что он вернется. Вопрос в том, что ты будешь делать, когда он вернется? Ты выслушаешь его идеи и попытаешься включить их в планы компании?
— Ты не думаешь, что превышаешь свои полномочия? — спросил он суровым голосом.
Она поджала губы и выглядела совершенно обиженной.
— Я сожалею, сэр. Вы правы. Это не мое дело.
Мгновенно в его глазах появилась теплота. Похоже, что связь между ними выходит за рамки отношений «начальник-подчиненный». Вполне возможно, они не могут воздействовать на сексуальное влечение, возникшее между ними, но он не хотел лишиться ее близости, которая появилась за ужином.
Она всего лишь пыталась помочь, но он тоже не привык, чтобы кто-то совал свой нос в его семейные дела. С другой стороны он не сумел сохранить хорошие отношения со своим братом, и он, в самом деле, хотел вернуть его назад.
— Прости. Я не привык открыто говорить о моих семейных отношениях. Мне не следовало накидываться на тебя.
Дэйн не стал ей рассказывать, что именно сделка с «Бренхарт и Саундерс» была тем, что Рейф хотел бы для них заполучить.
Ее глаза выражали понимание, и она положила свою руку на его. Тотчас он ощутил разряд, опаливший это место. Она почувствовала то же самое, он понял по ее глазам, когда она убрала руку прочь, взявшись за ножку бокала и поднеся его к губам. Он не мог ничего сделать, ему оставалось только наблюдать, как она пригубила искрящуюся рубиновую жидкость. Ее губы заблестели, когда она провела языком по ним, и ему захотелось наклониться вперед и попробовать их на вкус. Просунуть свой язык внутрь ее шелковистого теплого рта и целовать, пока она не растает в его объятиях.
Пришел официант и собрал тарелки, заменив их бокалами для мартини, наполненными шоколадным муссом.
— Иногда помогает поговорить о проблемах, — сказала Джессика. — Почему бы тебе не рассказать мне историю о тебе и твоем брате, как вы росли? Как случилось, что ты остался один?
Он улыбнулся.
— Ну, когда мне исполнилось восемь лет, Рейфу было шесть, и он решил, что хочет сам сделать мне подарок на день рождения. В таких случаях, наши родители всегда приветствовали, чтобы мы дарили друг другу подарки, но Рейф твердо хотел организовать свой собственный подарок. Такой, который он бы захотел получить сам. Так что на мой день рождения он вручил мне небольшую коробочку, которую сам завернул в бумагу. Она была вся в лентах и не все края были завернуты, но он очень гордился своим достижением. Когда я открыл ее, внутри были золотые часы. Такие же, как и у отца, он знал, что они всегда приводили меня в восхищение.
