— Как долго ты заставила меня ждать, милая… где же ты была, чудная моя Луизон?
— Коварный, — воскликнула тогда госпожа де Лонжевиль, открывая свет припасенного ею потайного фонаря, — я больше не сомневаюсь в твоей измене! Знай же, что ты держишь в объятиях супругу твою, а не ту девку, коей ты отдаешь то, что по праву принадлежит только мне.
— Сударыня, — отвечал разочарованный муж, — мне кажется, что я имею право распоряжаться своим добром, когда вы спускаете на сторону свое.
— О чем это вы говорите, в чем вы хотите меня упрекнуть?
— Разве я не знаю про ваши шашни с этим Кола, одним из самых низких моих вилланов?
— Мне, сударь, — надменно ответила госпожа де Лонжевиль, — мне не пристало унижаться до подобных связей, и будь вы даже провидцем, в речах ваших нет ни слова правды, и вам никогда не удастся ничего доказать.
— Верно, сударыня, сейчас это было бы трудно, так как я только что приказал бросить в воду негодяя, обесчестившего меня, и теперь вы его не увидите до конца дней своих.
— Сударь, — отвечала супруга еще более дерзко, — если вы приказали бросить в воду этого несчастного на основании всего лишь глупых подозрений, то вы совершили величайшую несправедливость, а если вы наказали его за то, что он приходил в замок, то и здесь вы ошиблись, ибо никогда нога его не ступала под эти своды.
— Поистине, сударыня, вы хотите заставить меня поверить, что я сошел с ума.
— Что ж, давайте проверим, сударь, нет ничего проще: прикажите моей служанке Жанетте послать за мельником, к которому вы столь безосновательно и смешно ревнуете, и мы посмотрим, что из этого получится.
Барон согласился, Жанетта ушла и вскоре привела Кола, соответствующим образом предупрежденного. Увидев его, изумленный господин де Лонжевиль тотчас же приказал слугам встать и быстро разузнать, кто же, в таком случае, тот тип, коего бросили в ров по его приказу. Слуги мгновенно вытащили мешок, но жертва в нем уже превратилась в хладный труп, и перед глазами несчастного любовника предстала бедная Луизон, а вернее, бездыханное ее тело.
— О праведное Небо, — воскликнул барон, — таинственная рука отвела нацеленный мною удар, но поистине само Провидение направляло ее, а посему я не ропщу. И если даже это вы, сударыня, или кто-то иной сыграли роль Провидения, я не собираюсь заниматься дознанием. Надеюсь, вы довольны, что избавились от той, что причиняла вам столько беспокойства. Теперь избавьте же и меня от того, кто причиняет их мне, и пусть с этой минуты Кола исчезнет из наших мест. Вы согласны, сударыня?
— Я сделаю больше, сударь: я сама прикажу ему покинуть наши края. И пусть между нами возродится мир, пусть любовь и уважение снова вступят в свои права, дабы впредь мы не уступали их никому.
Кола убрался из округи и больше не появлялся; Луизон достойно похоронили, и отныне во всей Шампани не было супругов более безупречных, чем кастелян де Лонжевиль и его жена.
Часовня эта до сих пор существует в замке Лонжевиль. — Примеч. авт.
