Lina Mur - Fifty And One Step Bac

пальцы, спокойно держащие ножку бокала, и пытаюсь

принять то, что он на самом деле меня защищает ото

всех. Это сложно принять, потому что никто до этого не

выполнял свои обещания и не подкреплял слова

фактами. Да я привыкла к обману.

— Напряжение можно освободить разными способами. Я

не хочу, чтобы ты плакала, даже из-за меня. Хорошо? — требует он, и я едва заметно киваю.

— Ты был у неё? — я смотрю прямо в его глаза.

— Да.

— И что ты с ней сделал?

— Поговорил, точно разбил все её фантазии о кафель, и

предложил альтернативу.

— Какую?

— У меня есть знакомый, которому я хотел её

представить на ужине. Они бы идеально подошли друг

другу, одинаковые фантазии, цели, развлечения, вкусы.

Но ты спутала мне все карты, поэтому я просто передал

ему её номер телефона и фото. Махнув на них рукой.

— Как сутенёр.

— Мишель, — его голос убийственно строгий, что я

отвожу глаза и выдыхаю от своего красноречия.

— Прости, — тихо произношу я.

— На этом мы закроем тему и поужинаем, — безапелляционно говорит он и нажимает на кнопочку

сбоку стола для вызова официанта.

Я смотрю на то, как чётко Ник называет блюда, наблюдала за его тоном и кивающим официантом, пока

он чуть ли не сбежал от нашего столика, обновив нам

бокалы.

— Как у тебя это получается? — вслух задаю я вопрос, мучивший меня с первого знакомства.

— Что «это»? — удивляется Ник.

— Говорить так, чтобы все боялись тебя и точно

выполняли твои желания? — уточняю я.

— Я знаю, кто я и что могу сделать с теми, кто будет со

мной пререкаться. Люди чувствуют на интуитивном

уровне и не хотят последствий.

— Я так не умею, — печально и несколько завистливо

произношу я.

— Тебе и не надо, Мишель. Оставь эту грязную работу

для меня, — улыбается он.

— А что будет, когда...когда ты уйдёшь? — я отвожу

взгляд и в моей душе нарастает паника.

За столиком повисла пауза, такое обычно бывает, когда

люди понимают, что всему приходит конец. Один из них

боится его, а другой...от другого никогда не знаешь, чего

ожидать.

Все великолепие этого места моментально разрушилось, и я ощутила себя глупой девчонкой, решившей, что у неё

есть возможность стать чем-то большим для такого как

Ник. Но сейчас...в реальном мире казалось несбыточным.

— Мишель, не стоит этого делать, — говорит Ник, и я

поворачиваюсь к нему.

— Не стоит делать чего?

— Загадывать наперёд. Это только убьёт всё, что есть в

настоящем, а знать будущее никто не может.

У меня не было вариантов, чтобы ответить ему, и я

просто усмехнулась его простоте и честному ответу о том, что он даже не видит меня рядом с собой в будущем.

Горько и непонятно внутри, словно он ускользает от меня, а я смотрю на это со стороны и ничего не делаю, чтобы

его удержать.

Официанты появляются рядом с нашим столиком и

расставляют блюда, начинающиеся от закусок и до

горячего. Этим изобилием можно накормить группу из

пяти человек. Я не чувствую голода, хотя уже сутки в

моём организме не было и крошки. Но мне это не мешает, только забирает жизненную энергию. Всего-то.

— Мишель, ешь, — Ник указывает мне взглядом на

запечённые овощи с мясом, и под его цепким контролем я

беру вилку с ножом и через силу запихиваю в рот ужин.

Глотать с каждым разом становилось все тяжелее, когда

Ник свободно и с аппетитом поглощал еду. Я отложила

приборы и взяла в руки бокал. Чтобы унять тревогу

внутри, я решила, что неплохо это сделать благодаря

алкоголю. И он действительно помог мне, снял усталость

и расслабил тело, правда, пришлось выпить бокал до

дна.

— Ты хочешь, чтобы тебя рвало завтра? — не переставая

есть, спрашивает Ник.

— Не твоё дело, — бурчу я, наблюдая, как мне наливают

ещё вина.

Ник резко поднимает голову и откладывает приборы, приказывая официанту всё унести и принести бутылку

текилы. Я удивлённо вслушиваюсь в разговор, попивая

алкоголь. Но разум уже плыл, поэтому я только закатила

глаза. Через несколько минут перед нами поставили

бутылку и одну стопку. Ник жестом показал, чтобы нас

оставили одних и взял текилу в свою руку, вставая с

кресла. Неторопливым движением он отвинтил крышку и

наполнил стопку. Он взял её в руку и поставил передо

мной.

— Зачем? — ещё больше удивляюсь я.

— Пей, — приказывает он, стоя надо мной, как цербер.

— Я не хочу, — хмурюсь я.

Он наклоняется, и упирается руками в подлокотники, что

я откидываюсь на кресло, его глаза тёмные и в них

отчётливо я вижу злость, она исходит от него. Я уже корю

себя за свои действия и слова. Но я не боюсь его, стараюсь не бояться, и это придаёт уверенности, с

которой я смотрю на него.

— Мишель, я сказал — пей, — голос его тих, но не

становится от этого менее требовательным.

— Мне вино нравится, — продолжаю я гнуть своё.

— Я сейчас открою твой прекрасный ротик и залью туда

текилу. Ты говоришь, что это не моё дело, так вот, это не

моё дело, ты права. Поэтому бери в руки стопку и

напивайся, чтобы завтра быть зелёной и с явным

похмельем. Это твоё здоровье, не моё, и если ты решила

быть алкоголичкой лишь потому, что в твоей головке

завелись тараканы, то я с лёгкостью помогу тебе. А

лучше, я воспользуюсь твоим состоянием, привяжу тебя к

столбу и покажу, что такое настоящая боль от твоих

неразумных действий. Напрочь отобью твой

максимализм, чтобы впредь ты понимала, чьё это дело, — он с силой вкладывает в мою руку рюмку и подносит к

моим губам.

Моё дыхание нельзя уловить и оно вырывается громко и

шумно. Но Ник не сводит с меня своих холодных глаз.

— Если ты меня тронешь, то я тебя поцелую, Ник. Я тоже

могу тебя связать и целовать, пока у меня крыша не

поедет, — мои зубы стучат о стекло стопки, пока я

говорю. Я должна дрожать от страха, потому что его губы

складываются в одну тонкую линию, а лицо белеет от

гнева, уловимого между нами, но ничего. Я делаю все так, как меня попросил Райли — противостою.

— Она у тебя уже поехала, крошка.

Он резко надавливает на мой подбородок и в рот

вливается горячая жидкость, мне не остаётся ничего, как

глотнуть её, но часть выливается из уголка губ и течёт по