Я фыркнула:
— Пусть Антон спит спокойно, из-за него я не волнуюсь. — Я снова повернулась к светящемуся экрану телевизора. — Что такого важного в этой катастрофе?
— Четыре человека умерли на месте, — произнесла Тиана. — Остальные госпитализированы, большинство находится в критическом состоянии. Но действительно, почему это так долго транслируют?
Повисшая пауза была к месту, потому что в тот момент на экране появилось его изображение.
— Мой бог! — В мое сердце будто нож вонзили.
Рука Тианы коснулась моего плеча:
— Я в курсе, что ты фанат, но…
— Он жив! Скажите мне, что он не умер!
Я поняла, что трясу ее за плечи, когда она рявкнула:
— Прекрати! Отпусти меня!
Я сделала, как она сказала, и показала на экран:
— Это человек из моего сна.
— Человек из твоего сна? — удивилась она. — Это актер, от которого ты тащишься?
— Я не тащусь. Просто говорю, что именно этот человек был в моем последнем сне. И мы танцевали.
— Вампиры не видят снов. И пока ты спала, он был в интенсивной терапии, — спокойным тоном произнесла Тиана.
Я чуть не умерла от облегчения — если это вообще возможно. Было такое ощущение, что у меня сердечный приступ.
— Интенсивная терапия? Значит, он не мертв?
— Пока жив, но это вопрос времени. — Она взглянула на репортера на экране.
— Он дежурит у постели умирающего. Об этом говорят все СМИ. Они еще более ужасные кровопийцы, чем я.
Я погладила ее по плечу, зная, что признание задевает ее гордость, но мой ум занимало другое. Это был не сон! Так или иначе. Он и я — мы были там. Но черт возьми, где «там»?
— Как все произошло?
— Они с друзьями поехали за мороженым и попали в общую свалку, автомобиль свернул в сторону и упал с горы. Он единственный остался в живых из всей компании, но подключен к аппарату жизнеобеспечения. Объявили, что его мозг мертв.
— Его мозг не мертв, — сказала я. — И вообще он был не здесь, а танцевал там.
Я была в этом уверена. Телепатический контакт. Но как?
И вдруг я снова услышала голос, который проник в мой мозг тогда, на месте аварии.
Помогите мне! Где вы?
Конечно! Он — медиум и позвал на помощь, когда мы были на Малхолланд-драйв, и я ответила ему. Вот как мы встретились!
Я схватила холодную серую руку Тианы:
— Пойдем, друг-гуль!
— Куда? — спросила она, когда я потянула ее к двери.
Я засмеялась, и вся моя депрессия ушла, сменившись восторгом.
— Спасать, конечно!
— И что теперь? — спросила Тиана, когда мы вошли в приемную реанимации.
— Идем в палату интенсивной терапии, — ответила я. — Отведем его домой.
— Он подключен к аппарату. Наверняка есть полицейские и личная охрана в холле, — пыталась образумить меня подруга.
— Я о них позабочусь, — гнула я свое. — Все, что тебе надо сделать, — это устроить небольшую диверсию.
Тиана облизнула губы и кивнула. Ее кожа стала почти нормального человеческого цвета. Это отделение было одним из мест ее кормежки, и она знала, где можно прокрасться незамеченными. Оказалось, что это несложно, даже с таким балаганом на улице.
Такого дикого безумства СМИ и фанатов я ни разу не видела за все десятилетия своей жизни в этом городе. Повсюду фургоны с камерами, осветительное оборудование, пыхтящие электрогенераторы. Репортеры с торжественным видом произносили речи перед объективами камер. Папарацци — как сельдей в бочке. Кружились вертолеты. Полицейские с трудом сдерживали толпу за кордоном, окружавшим больницу. Люди держали плакаты, свечи и цветы. Некоторые напевали главную тему одного из его фильмов.
Я спросила себя, не смешнее ли мой собственный поступок, чем поведение его горюющих поклонников…
Люди в реанимации истекали кровью, стонали и кричали. Но их вопли казались тихими и мирными по сравнению с тем, что творилось на улице. Никто не обратил на нас внимания, когда мы с Тианой прошли через широкий дверной проем и направились вниз. Приходится учиться быть незаметным, если хочешь выжить под прицелом!
— Здесь есть три человека, которые готовы умереть, — сказала Тиана, когда мы оказались на этаже интенсивной терапии и проскользнули в пустую комнату.
У нее был грустный вид. Ну да, она — гуль, но это не означает, что она не испытывает добрых чувств.
— Ты можешь с этим работать? — спросила я.
Она кивнула:
— Я не хочу высасывать из них душу, но для них уже больше ничего нельзя сделать.
— Мой парень — один из трех? — спросила я встревоженно.
Она задумалась, потом помотала головой:
— Сил у него мало, но он стабилен. Пожалуй, я пойду работать.
Я попятилась из комнаты, когда она приоткрыла рот, чтобы издать крик, доступный только слуху человека, близкого к смерти. Услышав его, умирающие отдавали свою силу гулю.
Довольно скоро на этом этаже больницы началась такая же бурная деятельность, как снаружи. Медсестры на посту были встревожены, каталки сновали от палаты к палате, люди бегали и кричали, а я, растворившись в толпе, приблизилась к комнате с охраной у двери.
Я заставила охранника посмотреть мне в глаза, и он перестал быть проблемой.
— Внутри есть камера видеонаблюдения? — спросила я.
— Нет. Но есть медсестра, — добровольно уточнил он.
— Скажите медсестре ответить на сигнал экстренного вызова. Следуйте за ней и во всем помогайте, — приказала я.
Я надеялась, этого хватит, чтобы смягчить вину охранника, когда я украду его объект. Как только они оба ушли, я метнулась в комнату. И остановилась в дверях, пораженная. Человек, лежавший на кровати, был опутан таким количеством трубок и устройств, что я даже не знала, как начать его вызволение. Времени было мало, поэтому шепотом извиняясь за причиняемую боль, я начала рвать и вытягивать все провода подряд. Его кровь оставляла пятна на моей одежде, пока я взваливала тело себе на плечо. Его запах и тепло были опьяняющими, но я быстро справилась с внезапной жаждой крови. Мои клыки ныли, как на первой охоте.
Вес не был проблемой, но я — маленькая женщина, а он — высокий. Нести его было неудобно, но что делать…
Я спустила тело вниз по лестнице, затем перенесла через закрытое кафе в сад во внутреннем дворике, где осторожно положила его под небольшой пальмой. Потом я села рядом и положила его голову себе на колени. Мои пальцы коснулись его висков.
Вы здесь? Вы пришли за мной!
Голос звучал будто издалека, я едва его слышала.
Вы хотите жить? — спросила я. — Вы знаете, что я — вампир. Если захотите, я попытаюсь вас изменить. Хорошо подумайте, прежде чем сделать выбор.
