Он называет мне адрес, где я должна скинуть документы в мусорный бак. Я записываю, дублируя запись через копирку – а ещё сомневалась, что когда-либо пригодится этот пережиток прошлого! – оставляю приписку: “Шантаж, смертельное видео, угрозы причинению вреда здоровью Маргарите Власовой, отслеживать перемещения около этого адреса”. Закончив писать, говорю:
– Просто выбросить папку с делом?
– Да.
– Мне нужны гарантии, что на этом всё закончится, – говорю ему.
– В этом я даже не сомневался! – усмехается голос. – Какие же я могу вам дать гарантии, Ангелина?
– Прямая трансляция, – говорю ему первое, что приходит в голову. – Я хочу видеть вас всю дорогу.
– О, это будет интересно! Время пошло, Ангелина. Тик-так.
Он отключается, а я быстро набираю номер Маргариты.
– Да? – отзывается она.
– Рита, слушай меня внимательно: запри все двери и окна, не открывай никому, пока не появлюсь я или Власов. Пожарные, полиция, скорая помощь… Никто не должен входить внутрь, ты поняла?
– Что случилось? Где Яр?
– Рита, ты поняла? – прикрикиваю я.
– Поняла я, поняла.
– Молодец. Запрись, не подходи к окнам, держи Соню при себе. Попытался дозвониться до Ярослава. Скажи ему, что вся информация у дежурного. Поняла?
– Да, – шепчет Ритка.
– Всё будет хорошо, – обещаю ей и отключаюсь. Проверяю сообщения. Ссылка на трансляцию уже здесь, и я загружаю картинку.
Сгребаю со стола все бумаги в большой пакет, иду на крейсерской скорости до дежурки. Сдаю ключ от кабинета и пишу в журнале: “Мне угрожают. Требуется сопровождение”. Вкладываю копию записки. У дежурного округляются глаза.
– До свидания, – говорю ему с улыбкой.
– До свидания, Ангелина Анатольевна, – отзывается он, набирая внутренний номер на стационарном телефоне.
Неподалёку от остановки стоит свободное такси, и я открываю заднюю дверь.
– Здравствуйте! Вы свободны? Прокатимся?
– Отчего бы не прокатиться с такой красавицей? – улыбается золотыми коронками кавказец в возрасте.
Я диктую адрес и предпринимаю попытку за попыткой дозвониться до Ярослава, но абонент находится вне зоны действия сети. Попеременно поглядываю в трансляцию: преступник ходит перед камерой, нависает над мужчиной… Неужели там на стуле… это Власов? Паника достигает предельного уровня. Я не могу думать ни о чём другом. Лишь другая мысль – то, что это может быть Женя, – вызывает ещё большую лавину страха.
Отвлекаясь от телефона, обнаруживаю, что мы движемся в сторону окраины города. Совершенно не в том направлении.
Я нащупываю в кармане пистолет. Снимаю с предохранителя. Навожу на водителя.
– Остановите машину, – сухо говорю ему.
– Эй, красавица, пробку объезжаем, – спокойно говорит он мне с характерным акцентом. – Ты что такой злой, а, красавица?
Не успеваю я удивиться, он резко бьёт по тормозам, и я со всей дури врезаюсь в переднее пассажирское кресло. Пока пытаюсь сориентироваться в пространстве, он хватает меня за волосы и ударяет головой о дверцу.
Всю правую сторону обжигает от острой боли, но этого ему мало. Он оттягивает меня за волосы и бьёт ещё раз. На этот раз сокрушительно.
Голова трещит от адской боли. Словно мне вырвали все зубы разом без анестезии, да ещё и порвали при этом рот. Открыв глаза я даже не сразу понимаю, нахожусь ли в кромешной темноте или ослепла от силы удара.
Пытаюсь пошевелиться, и постепенно мир вокруг вспыхивает десятками маленьких лампочек. “Датчик движения”, – догадываюсь я.
Я внимательно осматриваю себя, и увиденное мне не нравится. С правого плеча по груди расползается кровавое пятно, голова кружится, во рту слишком сухо. Я потеряла прилично крови из-за ушибленной раны головы.
Рукава закатаны чуть выше локтя, передавливают предплечья. В вены обоих рук вставлены катетеры, от которых тянутся к металлическим стойкам тонкие трубочки. Кисти прикованы металлическими манжетами к подлокотникам такого же металлического кресла. Сдерживающие крепления на цепи. Цепь скреплена в кольцо замком. А примерно в метре, на уровне моего лица, словно в насмешку, болтается ключик.
Взгляд скользит с этого ключа дальше. Я вижу старый ламповый телевизор. Экран рябит, вызывая у меня тошноту.
Я изучаю помещение без окон. Бетонные стены, бетонный пол, вокруг меня установлены на штативах несколько камер. Обстановка слишком напоминает дрянной фильм ужасов, и я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Они снимают снафф, и мне уготовили роль главной героини одного из смертельных видео. Не время для паники. Мне нужно выбраться отсюда как можно скорее.
По всей логике нужно достать ключ, правильно? Я упираюсь руками в подлокотники. Сковывающие манжеты до боли врезаются в кожу, царапают её острыми неровными краями. Но я привстаю, вытягиваюсь… Нет, слишком далеко. Если только… попробовать дотянуться ногами?
Плюхаюсь обратно на сиденье. Оно странно щёлкает. Из пола резко выскакивает какая-то труба, которая разворачивается, упираясь острым ржавым краем в мой живот. Ещё пара сантиметров – и поцарапала бы. Ещё сантиметров пять-семь, и вспорола бы меня. Я всхлыпываю, вжимаясь в спинку кресла, которое снова странно щёлкает. И на экране появляется картинка со звуком.
Та же ублюдочная маска. Тот же капюшон. Та же толстовка. Тот же металлический голос.
– Снова здравствуйте, Ангелина! Я так сильно хотел заманить вас к себе в гости, что немного обманул. Не держите обиды.
Я перевожу взгляд в камеру и спрашиваю:
– Чего тебе нужно, больной ублюдок?!
– Хочу познакомить вас со своим творчеством. С тем делом, которое вы разрушили. Это целое искусство – снять сцену убийства кинематографично. Я выискивал для своих клиентов лучшие сцены из всех фильмов ужасов. Сегодня я воссоздал сцену из фильма “Пила”. Жаль, что это, вероятно, моё последнее видео, но оно произведёт настоящий фурор!
Он смеётся, а я лихорадочно соображаю. И чего я не смотрела эти фильмы ужасов никогда? Сейчас бы мне не помешало немного знаний, как выбраться из настоящей дерьмовой ситуации.
– Ваши друзья уже наверняка подключились к просмотру, – продолжает этот кретин. – Как вам? Нравится? Ангелина, не стесняйтесь, передайте им привет.
Я бросаю взгляд в камеру, с сожалением понимая, что, вероятно, это мои последние минуты, а мой ребёнок никогда не появится на свет. Казалось бы, только сегодня утром я сама хотела избавиться от него, ну, думала, что хочу, а потом поняла, что сильно ошибалась на этот счёт. А теперь, из-за моих необдуманных действий, мой малыш погибнет вместе со мной. Я никогда не узнаю, какого цвета его глаза. Никогда не почувствую, как он пахнет. Не смогу ощутить даже крохотных пиночков изнутри.
От осознания этого слёзы начинают литься из глаз бесконечными потоками. Я рыдаю, глядя в одну из камер, кусаю губы, громко завываю. Мне больно, невыносимо просто, но эта боль не физическая. Мне страшно, просто до ужаса. Кажется, только сейчас я до конца начала понимать, что творили эти нелюди с живыми людьми и что планируют сделать со мной.
– Что ж, – говорит адский конферансье. – Вижу, вы пока не готовы выступить с заявлениями. Тогда я расскажу вам правила игры. Теперь, когда установка всех деталей реквизита произошла, начался обратный отсчёт. Часы вы можете видеть над дверью. – Я бросаю взгляд туда и вижу ускользающие секунды своей жизни. 56 минут, 39… 38… 37… секунд. – Когда таймер дойдёт до нуля, сдерживающее давление в ваших капельницах ослабнет и по трубочкам к вашим венам спустится кислота, которую кровь разнесёт по всему телу. Она будет разъедать вас изнутри, пока вы не истечёте кровью, не выплюнете все внутренности и не умрёте. Но вы можете спастись. Теперь ваш трон не ограничен трубой, и вы можете протолкнуть его по желобу вперёд… но при этом вам придётся насадить себя на трубу, проткнуть своё тело, зацепить внутренние органы: кишечник, почку, желудок, матку… как бы вы не извернулись, что-то непременно пострадает, но несмотря на это, у вас останутся неплохие шансы выжить. Выбор за вами, Ангелина. Решать только вам.
