Эти мысли поднимали настроение Варе, помогали отвлечься от грустных мыслей. Девушка рисовала в своем воображении яркие картинки совместного существования с Мироном. Она. Он. И малыш, которого они станут воспитывать вместе.
У Кричевского было хорошее настроение со вчерашнего вечера, с тех пор, как он пригласил Снежану Данилову в театр. Предвкушение от предстоящей встречи со Снежаной щекотало нервы, заставляя изнывать от нетерпения. Он и не надеялся, что Данилова согласится пойти куда-либо с ним. Но, видимо после его анонимки, супруги сильно поскандалили, и Снежана в пику мужу согласилась принять приглашение Глеба. Но мужчину не волновало, чем руководствовалась Данилова. Главное — они проведут этот вечер вместе.
Кричевский, радостно улыбаясь, зашел в приемную к генеральному директору. Марина, с которой он не так давно еще встречался, погрустнела, заметив сияющее лицо бывшего возлюбленного.
— Шеф у себя? — спросил Кричевский.
— Да. — Марина и не знала, что Глеб может быть таким равнодушным, быть может, даже жестоким — делает вид, что между ними ничего страшного не произошло. Вернее она, не хотела этого видеть, ведь любовь застила глаза, наделяя избранника положительными качествами. А сейчас она видит все его недостатки, но все равно любит. Как же это больно!
— А ты чего такая грустная? — небрежно спросил мужчина. Не то, чтобы его интересовало настроение Марины — их отношения давно в прошлом, но ему не хотелось видеть печальные лица вокруг, когда у него самого все так удачно складывается.
— Я не грустная. — Марина перекладывала документы на столе, стараясь не смотреть в сторону Глеба. — Это ты светишься от счастья.
— Есть повод, — довольно хохотнул мужчина. — Сегодня я иду в театр с женщиной своей мечты.
Слова Глеба просто добили Марину. Она ночами рыдает в подушку, оплакивая их отношения, а Кричевский уже ходит по свиданиям. Больше всего на свете ей и сейчас хотелось расплакаться. По-детски громко, не обращая внимания ни на кого. Одно сдерживало — не стоит показывать Кричевскому свои слезы, слишком много чести. Держась из последних сил, она собралась и, чуть усмехнувшись, улыбнулась.
— Не пожелаешь мне удачи? — криво улыбаясь, поинтересовался Кричевский.
— Удачи? Не уверен в своих силах? Ну, удачи тебе, Глеб, удачи. — Девушке удалось улыбнуться шире, и Кричевский даже не заметил чуть блеснувшие слезы в глазах.
— Ну ладно, как пожелаешь, — пожал плечами Глеб, на секунду восхитившись выдержкой Марины, — я к шефу. — Мужчина скрылся в кабинете.
У Мирона сегодня с утра все валилось из рук. Вчерашняя ссора с женой заставила его ворочаться без сна большую часть ночи. Настроения совсем не было. Ведь тот ужас, который он пережил несколько недель назад, вновь вырвался из небытия. Почему же ему так не везет? Что он сделал такого и кому насолил так сильно, что теперь на него навалилось множество проблем? Эта сумасшедшая Симонова, которая стала похожа на какую-то зомби. Снежана, отказывающаяся понимать его. Он никогда не смотрел на сторону, кроме этого случая, но так и здесь он не был инициатором! Почему же жена отказывается верить ему? У них только все стало восстанавливаться, но очередной фортель Симоновой свел на нет все их усилия. Что ему еще сделать? КАК доказать жене, что кроме нее никто больше не нужен? Мирон чувствовал себя разбитым. Ради Снежки он на многое готов, но жена закусила удила и теперь из чистого упрямства не захочет слушать его. Убедить в чем-то Снежану, когда она так настроена — не удастся. Черт, ну почему же у него наступила такая черная полоса в жизни? Проклял его кто-то, что ли?
Данилов уставился в окно. В голове был полный хаос из мыслей. Если он не придумает что-то, что заставит жену поверить в его любовь — он потеряет Снежану.
Симонова подъехала к офису Данилова. Теперь она не станет совершать прежних ошибок — ждать Мирона на улице. Лучше сразу отправиться в его кабинет и поговорить с любимым с глазу на глаз.
Варя решительным шагом вошла в кабинет. Данилов стоял у окна и о чем-то думал. Похоже, он даже не подозревает, что находится в кабинете не один.
Девушка кашлянула. Услышав это, Данилов резко повернулся.
— Снова ты? — лицо мужчины свело судорогой. — Что тебе еще от меня нужно? — он с трудом сдерживал желание вытолкать Симонову из кабинета.
— Мирон, я не могу оставить тебя в покое, — проникновенно начала Варя. — Я слишком тебя люблю, чтобы отказаться от нашего счастья.
— О, Господи! — выдохнул Данилов. — О какой любви ты мне тут толкуешь? — распалялся мужчина. — Ты не способна никого любить. Это первое. А второе — мне не нужна твоя так называемая любовь. Когда же до твоей глупой головы дойдет это?
— Никогда. — Варя бросила сумочку на стул и подошла к столу. — Если бы ты ко мне ничего не испытывал — мы бы не занимались любовью.
— Дай мне сил, Боже! — прошептал мужчина. Если эта гадина сейчас не заткнется — он спустит ее с лестницы. — Я не занимался с тобой любовью! Я с тобой один раз переспал. Чувствуешь разницу? Ты воспользовалась моим состоянием и только. Занимаюсь любовью я исключительно с женой. Лишь Снежку люблю и хочу постоянно. Такая шлюха, как ты, никогда бы не заинтересовала меня.
— Не надо так говорить! — Варя почувствовала себя дурно от слов Мирона. — Ты очень жесток сейчас.
— Это я-то жесток? — захохотал, не выдержав Мирон. — Быть может, это я преследую тебя? Быть может, это я порчу тебе жизнь? Не оставляю в покое и навязываюсь со своими чувствами?
— Но как ты не понимаешь, — всплеснула руками Варя. — Моя любовь так велика, что я не могу оставаться в стороне.
Данилов схватился за голову — он находился в каком-то параллельном мире. Симонова не хочет ничего понимать!
— Но я тебя не люблю! Ты меня просто бесишь! — зло ответил Данилов. — Я не могу смотреть на тебя, не испытывая отвращения. Где же твое самолюбие, Варя? Как ты можешь навязываться мужчине, который тебя не хочет?
— У меня его нет, — призналась Симонова. — Я готова на все, чтобы ты был рядом со мной и нашим ребенком.
Данилов смотрел сквозь Симонову и размышлял. Неужели никто раньше не замечал, что она не в себе? Что она ненормальная и нуждается в помощи специалистов? Куда смотрел Макс?
— Послушай, — устало начал Мирон. — Даже если ты беременна от меня, в чем я очень сомневаюсь, я предпочту не иметь никаких дел с ребенком.
— Как ты можешь так говорить? — расплакалась Варя. Все ее аргументы Мирон отвергал. — Это же твой малыш!
— Докажи, — пожал плечами мужчина. — Даже если ты докажешь это, мне он не нужен. С его матерью, то есть с тобой — я не желаю иметь каких-либо общих дел.
