Тадеуш Успокойся, Броня, успокойся… Отчего ты не можешь относиться спокойно к тому, что я тебе говорю? Я хотел сказать тебе только, что подле тебя я узнал покой и счастье, что подле тебя я забыл тоску, потому что ты умела утишить ее…
Бронка Смотрит долго на него и берет его за руку Почему же ты опять стал тосковать по своей тоске?
Тадеуш с тихой улыбкой Почему ты теперь тоскуешь по том, по чем прежде никогда не тосковала?
Пауза.
Бронка задумчиво Да, правда… (После нескольких минут.) Ты только что спрашивал меня, почему я теперь грустная и расстроенная, — теперь, когда ты вернулся такой мощный, такой счастливый, с такою безумною тоской по… по своей Еве…
Тадеуш пораженный По Еве?
Бронка не сдерживаясь По Еве, Еве! Да, Еве! Ты думаешь, я не видала, как ты вздрогнул, как ты был поражен, когда она вдруг появилась там, на пороге комнаты? Ты думаешь, что я могу только быть твоей игрушкой, подушкой для твоей измученной головы, и не чувствовать той ужасной тоски, которая отрывает тебя от меня? (Схватывает его за платье, но вдруг бессильно опускает руку и смотрит на него в изумлении, почти теряя сознание.) Прости меня, Тадя, я, кажется, упрекнула тебя твоей тоской… Нет, это несправедливые упреки, потому что и моя тоска далека от тебя.
Тадеуш таинственно Тоска? О ком, Бронка?
Бронка в сильном волнении Об Еве, Еве… Об Еве…
Тадеуш таинственно Так она и тебя заразила?
Бронка упавшим голосом Да, и меня тоже…
Бронка, Тадеуш и Казимир Входит Казимир и удивленно смотрит.
Казимир Как, вы уже встали? Что так рано?
Тадеуш силясь говорить развязно А я хотел тоже самое у тебя спросить: ты уже встал? Что так рано?
Казимир Я всю ночь читал, а потом хотел освежиться, пошел немного погулять. Возвращаюсь из парка и с удивлением вижу в окнах гостиной свет. Вот и пришел посмотреть, что за необычайное происшествие случилось… А теперь пойду спать.
Бронка Да ничего не случилось, что же могло случиться? Только все эти ваши вопросы о целях жизни, эти ваши искания чего-то такого, чего нельзя найти, и что, может быть, и не существует, совсем лишили меня сна и так расстроили, что я и Тадеушу не дала заснуть.
Тадеуш заботливо А может быть, Броня, ты приляжешь теперь? (Целует ей руку.) Иди, иди, Броня, приляг, — и я тоже отдохну.
Бронка оживленно Нет, нет… И ты, Казя, тоже останься, останься! Нам так хорошо с тобою…
Казимир принужденно смеется Слышишь, Тадеуш? Теперь, когда ты здесь, Бронка ко мне благосклонна, теперь я — ширмы, теперь я такая автоматическая мебель, которая сама скромно прячется, сама знает, когда ей выдвинутся вперед, когда спрятаться.
Бронка У, какой ты злой!
Казимир Тадеушу А когда тебя не было, она говорила, что я несносный, что я внес в твой дом атмосферу скуки и мучений, и то и дело убегал будить Еву…
Бронка вдруг с деланным, изумлением Да, знаешь, Тадеуш, это непостижимо. Все то время, пока тебя не было здесь, Ева была больна какою-то непобедимой сонливостью, — целые дни спала!
Тадеуш рассеянно Спала? Целые дни спала? Гм… (Встает, ходит взад и вперед по комнате.) Послушай, Казя, твои дела ужасно запутаны! Я думаю о них, думаю все время, но не нахожу кое-каких документов, да и счета никак не сходятся. (Весело.) Знаешь, Бронка, оденься, вели приготовить поесть и заложить сани, а потом во весь дух — по полям, по лесам…
Бронка Да, да… по полям, по лесам!.. О, как это хорошо… (Распускает резким движением волосы.) И ветер будет вот так играть моими волосами, смотри — вот так… (Развевает волосы, затем быстро снова собирает и вскакивает с места) И вот так, всею грудью вдыхать в себя воздух, тонуть в его голубой бездне. (Глубоко вздыхает и вытягивает руки… Вдруг с лукавой улыбкой обращается к Тадеушу.) Нет, ты только посмотри, как Казимир удивлен, он думал, что я совсем не умею тосковать по шуму вихря, по голубой бездне…
Казимир Нет, наоборот, я совсем не удивлен, я только завидую людям, которые еще умеют хоть о чем-нибудь тосковать.
Бронка Слышишь, Тадя, ах, какой он наивный! Он завидует людям, которые тоскуют. Ну, однако, иди же, Тадя, иди, сделай же это дело, ведь это не долго.
Тадеуш Нет, самое большое — полчаса.
Бронка искусственно А я тем временем буду учить Казю тосковать.
Тадеуш Превосходная идея… Превосходная…
Выходит.
Бронка и Казимир
Бронка подходит, к двери, в которую ушел Тадеуш, оглядывается, затем подходит к Казимиру и берет его за руку Ты знаешь, куда он пошел?
Казимир Знаю.
Бронка Знаешь! Ты не можешь этого знать! Ты, может быть, думаешь, что он пошел кончать твое дело?
Казимир Нет, не думаю.
Бронка с силою Он пошел к Еве, к Еве, к Еве!
Молчание.
Бронка Неужели все это должно так быть!
Казимир Такова уже судьба человека, которого захватит в свои руки страшная тоска, которого мучит желание уйти от себя, от всего, — тогда никакое счастье, никакая радость не в силах заполнить его души, не в силах утишить этой внутренней тревоги, укротить этих бешеных порывов. Они гонят его все вперед, гонят, гонят по трупам, по жертвам своих преступлений, и он бежит, ничего не видя, бежит вперед…
Бронка пораженная Это сильнее, чем ураган, вырывающий с корнем вечные дубы?
Казимир Да, сильнее.
Бронка И этого нельзя победить?
Казимир Нет.
Бронка таинственно Но ведь это сильнее Евы? Правда?
Казимир качая головой К несчастью, нет.
Бронка вскакивает с места Нет?.. Ты говоришь, нет? (В отчаянии.) Скажи мне, почему нет, почему нет?
Казимир Потому что Ева и есть та самая тоска. Он не по ней тоскует, он может по целым дням не видеть ее, ничего не знать о ней, но, видишь ли, она точно живет в нем, точно захватила его, точно гонит его Бог весть куда.
