Его жена?
Нет. Он знал ее, но не любил. Они родители этого ребенка, но женщина ему не принадлежала.
А ребенок его, и он... любит девочку. Да. Боль, мука, пылающая в сердце. Это любовь. И страх. Нет, более того, ужас.
Они причинят ей боль. Поранят. Потому что она его.
Она и он. Один из них умрет, но он не может умереть, не так ли?
Он или она.
Нужно найти выход.
Локан подумал о братьях. У него есть братья. Он это знал. Он потянулся к ним, но нашел только тьму. Бесконечную, холодную пустоту. Как их зовут? Он не знал. Он потерял свое имя в бесконечной пустоте.
Рука потянулась к качелям и ребенку, но они исчезли. Ничего. Только призрачный звук детского смеха.
Свет отступил, вернулась тьма. Но не такая густая как раньше. Ему хватало света, чтобы различить фигуры в элегантных одеждах.
Здесь таилась опасность. Для нее.
И что-то еще. Предательство.
Голос за спиной. Он не мог увидеть его владельца. Но знал этот голос. Такой знакомый. Это…
– Папа! Ты пришел за мной!
Мягкое теплое тельце бросилось к его ногам. Крошечные ручки обхватили бедра, удерживая так сильно, как позволяли маленькие ручки.
Она здесь, но он хотел, чтобы девочка оказалось где угодно, только не здесь.
– Я не хочу, чтобы она смотрела. Ребенок ничего не должен знать, – произнес он.
– Конечно.
Разочарование возросло. Он должен узнать этот голос. Он действительно его знал. Это был...
Чьи-то руки оторвали девочку от него. Ее лицо исказила гримаса страха и неуверенности. Он протянул руку и взъерошил ей волосы. Мягкие. Драгоценные. Каждый волосок на этой смертной головке драгоценен.
Он готов был за нее умереть.
Он собирался за нее умереть.
– Ты удостоверишься, что она в безопасности и вернулась к матери? – Локан говорил непосредственно с тем, кто стоял за спиной. Он не оглянулся, потому что не сделал этого тогда, не мог и теперь. В этот миг он осознал, что блуждает в воспоминаниях.
– Я удостоверюсь.
Локан поверил. Предатель дал слово и сдержит его. Но Локан нуждался в страховке.
– Мне нужен один телефонный звонок, – сказал он. – Наедине.
– Да.
Ребенок плакал навзрыд горючими слезами. Они катились по ее щекам и падали на подбородок.
– Папа тебя любит, – сказал он ей. – Я люблю тебя.
Любовь. Неужели они могли чувствовать ее? Он не верил, что жнецы на это способны. Конечно, он никогда не думал, что подобные ему существа могли зачать дитя, но он живое тому доказательство. Дочка смотрела на него своими синими с фиолетовым оттенком глазами и плакала, и ее существование доказывало неверность подобных предположений.
Они забрали ее. Сердце разбилось на миллион раздробленных осколков. Холодных, ярких, острых.
Кто-то вложил телефон в его руку. Локан призвал каждую каплю своих сверхъестественных способностей и сформировал щит для мыслей и слов на случай, если его подслушивают. Он могуществен и может скрыть от них всё. Но он не может использовать силу для сохранения своей жизни, потому что обречет ребенка на смерть.
Он позвонил, матери ребенка, женщине, которую не любил. Она думала, что он что-то типа мафиози. Эта мысль заставила его рассмеяться, но причин для смеха не было.
В лаконичных фразах и сдавленных словах он поведал, чтобы она никому не доверяла. Сказал ей не связываться со своими братьями, не звонить по каким-либо "безопасным "номерам, которые он давал ей в прошлом.
«Не доверяй тем, кому доверял я. Предательство принимает различные личины».
Потом дал контактные имена и информацию, про своих врагов – Дочерей Исиды, Стражей Исет.
Только враги могли сохранить его дочь в безопасности. Только они будут оберегать ее.
ГЛАВА 20
Рокси потянулась, чувствуя себя словно кошка, пролежавшая на солнце несколько часов. Такая расслабленная, едва способная двигаться.
– Есть хочешь?
– Тебя или еду? – Даган не открывал глаз. Просто лежал рядом совершенно голый, широко раскинув ноги и руки. Очевидно, скромность не присуща жнецам душ.
– Меня ты уже получил.
– Правда, – Даган повернул голову и открыл глаза. Взгляд говорил, что он снова жаждет ее. Но он выглядел слишком уставшим. Изнуренным.
– Значит, еду, – предложила она.
– У тебя есть сладкое?
– Думаю, в кладовке завалялась пачка «Фростед флейкс»[52].
Он улыбнулся, блеснули белые зубы, на левой щеке выступила ямочка. Это неправильно, ямочка на твердой худой щеке. Хотя так сексуально. Рокси захотелось наклониться и поцеловать ее. Впрочем, так она и поступила.
– Секс или хлопья? – спросил Даг, перевернувшись на бок и притянув Рокси к себе. Она ощутила движение члена по бедру.
– Ты всегда такой?
– На самом деле, нет. – Он опустил голову и вдохнул аромат ее кожи. – Ты восхитительно вкусная.
– Если сравнишь меня с шоколадом, я тебя прибью!
Он провел языком вдоль ее шеи к плечу, вызывая дрожь.
– Она словно ирис. Как пломбир с карамельным сиропом. Как кофейное мороженное. Как…
– Есть какая-либо причина, по которой ты сравниваешь мою кожу со всевозможными сладостями темного оттенка.
– Сахарный наркоман, – пробормотал он и провел языком по ключице и вниз к груди.
Рокси вздохнула, изогнулась, а он снова спросил:
– Секс или хлопья?
В это мгновение ее желудок забурчал.
– Хлопья.
– Хм. – Невозможно пропустить оскорбление в этом звуке. Он отодвинулся и хмуро посмотрел на Рокси.
– Тогда секс, – засмеялась она, увидев выражение его лица. – Эй, если двигатель не заправить, он никуда не поедет.
– Где ты хочешь поесть?
– Сложный вопрос?
Даган рассмеялся богатым, раскатистым, красивым смехом.
– На кухне, – решила она. – Больше шансов, что мы остановимся на еде.
– Хорошо.
Матрас прогнулся, когда Даган перекатился на край и поднялся на ноги. Затем, не оглядываясь, он вышел из спальни полностью обнаженный. Рокси смотрела ему вслед, любуясь высокими изгибами ягодиц и длинными крепкими мышцами на бедрах и икрах.
Затем сама спрыгнула с кровати, словно может пробежать марафон. В чем отсутствовал какой-либо смысл, ведь она чуть не умерла, три дня ничего не ела, кроме его крови, а затем придавалась секс-марафону на протяжении... скольких часов?
Чувства временами опьяняли.
Наверное, кровь Дагана дала ей заряд энергии. Ее вкус не походил ни на что испитое прежде. Словно ей в горло залили «Ред Булл».
