— А вы с оркестром всегда?
— Обычно — да, и это мое счастье. Вся жизнь в филармонии проходит. Дома у меня кошки да кактусы. И за теми, и за другими соседка присматривает, если я надолго уезжаю. Это особый образ жизни, Мила, к нему надо привыкнуть. Вадим концертант, он не то чтобы не сможет без всего этого — заменить разъезды всегда находится чем, а с возрастом, наверно, и хочется уже некоторого покоя. Если бы у меня такое случилось, как у вас, я бы и не выбирала. Но мир не сможет без него, музыка не сможет, Лиманский нужен людям, оркестру, дирижерам. Это судьба человека, не люблю я громких слов, но в данном случае иначе и не скажешь — предопределение. Я не сплетница, но с вами поделюсь, давно за Вадимом наблюдаю — в поездках, в Питере. Когда он в большом зале играет, мы много общаемся по работе. То, как он жил, моя дорогая, можно одним словом назвать — одиночество. Вроде и женился не из-под палки, я и это помню, старуха уже, — грустно улыбнулась Роза. — Так вот, Иришку его маленькой на руках держала. Не было в этом браке счастья, именно потому, что Инна не поняла предназначения ни Вадима, ни своего. Она в стороне прожила, глухая и слепая. Обиженная! Он никогда со мной не делился, да и ни с кем, в отличие от Инны, но играл об этом. Кто имеет уши — тот слышит. Ушел в музыку Лиманский. Если бы не вы, наверно, там бы и остался, как многие до него. Он же гений!
Мила увидела в глазах, выражении лица Розы то самое обожание, какое замечала у женщин на концертах, когда Вадим касался клавиш. Что сказать, что ответить? Да, он уходил в музыку, но теперь так не будет. Нельзя так, это больно. Ему. И образ жизни можно поменять, чтобы отдых был, простое счастье человеческое, а не как сейчас, что весь на нерве. Через день играть выйдет в таком состоянии, а до этого в дороге почти сутки, перелет долгий. Ничего этого говорить Мила не стала. Не потому, что Переславская не поняла бы. Слишком личным это казалось. И как все будет? Надо, чтобы все хорошо. Обязательно хорошо! Сейчас для этого оставаться рядом, а дальше жизнь подскажет.
Мила смотрела в огромные панорамные окна на взлетные полосы, обозначенные светящимися цепочками сигнальных огней. Рейс все задерживали. Это даже и хорошо, пусть Вадим поспит.
— Да, он гений, — повторила она слова Розы, — но он человек и заслуживает человеческого счастья. Если для этого надо жить в самолете — я буду жить в самолете.
— Милая вы, Мила. — Переславская взяла ее за руку, легонько сжала. — Кто это сказал? Мараджанов? Ребята уже приклеили к вам, так и зовут. А стемнело рано… все-таки зима. Я люблю аэропорт вечером. Взлетим — увидите с воздуха город в огнях. Нереально красиво! — Роза помолчала и почему-то без всякой связи добавила: — Все имеет свой закат, только ночь заканчивается рассветом.*
Сноска:
*Ганон Ш. Пианист-виртуоз, создатель хрестоматийных упражнений для пианистов
*«Все имеет свой закат, только ночь заканчивается рассветом» — цитата, польский афорист Владислав Гжегорчик
Конец второй части
