— Я, бл*ть, убью его! Я предупреждал его... — говорю вслух, снова встаю и прохаживаюсь по комнате ожидания. — Я, бл*ть, убью его!
Мистер Конрад встает передо мной, не давая сдвинуться с места.
— Думаю, это последнее, что сейчас нужно Кеннеди. — Мужчина похлопывает меня по плечу. Как он может быть таким спокойным и сохранять невозмутимость?
Мы вчетвером сидим в приемной бог знает сколько времени, пока доктор не выходит поговорить с родителями Кеннеди. Они отходят в сторону, оставляя нас с Вайолет наедине. Дэн вбегает в дверь и тут же обнимает Вайолет. Он целует ее в макушку, повторяя, что все будет хорошо. Хотел бы я ему верить.
— Грэм, если хочешь увидеть Кеннеди, можешь пойти к ней, — говорит миссис Конрад с вымученной улыбкой. — Я должна предупредить тебя, что она плохо выглядит. Не пугайся, когда увидишь ее. — Миссис Конрад хватает меня за руку и успокаивающе сжимает ее. Ноги немеют. Они не хотят двигаться.
— Она захочет увидеть тебя, веришь ты в это или нет, — говорит Дэн, все еще крепко обнимая Вайолет.
Я делаю несколько шагов к ожидающему врачу. Он одаривает меня сочувственной натренированной улыбкой. Это нелегко для персонала. Никто не хочет, чтобы кто-то пострадал так, как Кеннеди сегодня вечером. Это особенно трудно, когда пациенты такие молодые. Следую за ним, пока врач не указывает на закрытую дверь и не говорит мне, что можно войти. Он должен видеть страх в моих глазах. Мужчина кивает головой с некоторым пониманием того, через что я прохожу. Я замираю на несколько минут, пока не набираюсь смелости войти. Хватаюсь за ручку двери, чтобы открыть ее. Шторки вокруг койки закрывает меня от нее, но я ее слышу. Ее мягкий сладкий голос натужный и хриплый, когда Кеннеди говорит с медсестрой.
Не думаю, что смогу это сделать.
Медсестра, миниатюрная дама средних лет с темно-каштановыми волосами, собранными в конский хвост, распахивает шторы, открывая Кеннеди. Девушка наполовину сидит на кровати и делает глоток воды через соломинку. Я стою и смотрю на нее, пока она не поднимает на меня глаза. Узнавание мелькает в ее глазах. Она уже знает, о чем я думаю. Зная Кеннеди, она не простит меня легко.
— Ты можешь войти. Не надо стоять в коридоре с таким растерянным видом. — Кеннеди заставляет себя улыбнуться. Улыбка не касается ее глаз. Как обычно Кеннеди больше беспокоится о том, что я чувствую, чем о себе. Я ее не заслуживаю.
«Ты только сейчас это понял?»
Болван.
Подхожу к краю ее кровати, сокращая расстояние между нами. Беру стул, ставлю его возле кровати, сажусь и обхватываю ладонью ее руку. Не в силах остановиться кладу голову на наши переплетенные руки, прежде чем заплакать.
Я не был уверен, что почувствую, когда увижу ее, но теперь знаю.
Я люблю ее.
То, что Крейг сделал с ней, делает меня убийцей. Я бы с радостью провел остаток своей жизни за решеткой за десятую часть мести, которую заслуживает Крейг.
— Скажи что-нибудь, — тихо говорю я. Кеннеди протягивает руку и гладит меня по голове. Она играет с моими волосами так же, как всегда, когда я расстроен. Я поднимаю голову, смотрю на нее и качаю головой. — Я должен утешать тебя, а не наоборот.
— Что происходит в твоей хорошенькой головке, Грэм? — спрашивает Кеннеди все еще держа меня за руку. Она уже знает ответ. Она всегда знает, что я думаю и чувствую, прежде чем я сам даже узнаю это.
— Ты уже знаешь, детка.
Кеннеди улыбается мне. Улыбка настоящая и отражается в глазах. Спасибо Господи. Я думал, что больше никогда этого не увижу.
— Хочу услышать эти слова от тебя. Предполагаю, что это не лучшие твои мысли.
Потираю лицо рукой, пытаясь выиграть несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Я не знаю, что собираюсь сказать. Поднимаю глаза, вижу лицо Кеннеди и сразу понимаю, что нужно сделать, знаю, что нужно сказать, чтобы все стало лучше.
— Это моя вина, и прежде, чем ты прервешь меня и начнешь спорить, позволь мне закончить. Это моя вина, потому что я ничего не видел дальше своих проблем, чтобы понять, что то, что ты сделала для меня, было для моего же блага. Ты сделала то, на что у меня не хватило смелости. Ты заступилась за меня, когда я не смог. У тебя такое большое сердце, Кен. Ты не заслуживаешь того, что случилось с тобой в этом году. Думаю, мы оба можем согласиться, что этого бы никогда не случилось, если бы меня не было в твоей жизни, — объясняю я, спокойно вытирая слезу со щеки.
Я слишком занят, глядя на свои руки, слишком беспокоюсь, что смогу отговорить себя от этого, если посмею взглянуть ей в глаза. По ее лицу катятся слезы, когда совершаю ошибку и смотрю на нее. Кеннеди знает, что будет дальше.
Я продолжаю со вздохом.
— Все началось с несчастного случая, который никогда не должен был произойти и произошел только из-за моего безрассудства. Я думал, что непобедим, потому что я – Грэм Блэк, звезда бейсбола, лучший игрок. В ту ночь я узнал, что это не так. Люди, которых я люблю, страдают и только мои решения и действия причинили тебе боль. Я не могу жить, зная, что сделал это с тобой. Я знаю, что без меня тебе будет лучше.
Кеннеди вытирает глаза от слез, всхлипывая. Я знаю, что разбиваю ей сердце. Мое уже разбито. У нее много всего происходит, и последнее, что ей нужно, это чтобы я снова перевернул ее мир с ног на голову. Мне нужно уйти. Если я этого не сделаю, то уничтожу ее. Я не могу себе этого позволить. Не хочу разрушать жизнь Кеннеди еще больше. Я уже достаточно сделал.
— Грэм... — голос Кеннеди суров и полон замешательства.
— Я люблю тебя, Кеннеди! Полюбил с тех пор, как увидел, как ты танцуешь. Я должен был знать, что недостоин тебя, но чувства победили. Я не мог не быть рядом с тобой и был эгоистом, когда взял тебя. Ты видела настоящего меня, того, кто достоин такой девушки, как ты. Я не хочу быть тем, кто постоянно причиняет боль человеку, которого он любит. — Я встаю со стула и наклоняюсь, чтобы поцеловать в разбитые губы.
Когда поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты, слышу, как Кеннеди шепчет мое имя, как молитву. Не знаю, как поступить – уйти, не оглянувшись, или повернуться к ней еще раз перед уходом. Последнее пересиливает, и Кеннеди благодарна, тихо хмыкая. Это слабый звук, но он есть.
— Грэм, я понимаю, почему ты говоришь и делаешь то, что делаешь. Тебе нужно кое-что знать. Ничто в моей жизни не случилось по твоей вине. Наши хорошие моменты перевешивают плохие. — Кеннеди смахивает очередную слезу, пока я стою неподвижно, глядя в ее бездонные голубые глаза. — Ты изменил меня самым лучшим образом. Можешь не верить и я не жду от тебя этого, но я никогда не захочу отказаться от всего, что случилось. Это привело тебя ко мне. Ты именно тот, км я тебя вижу. Однажды ты это поймешь.
— Я так не думаю. — Я смахиваю слезы, бегущие по щекам.
— Может, ты и прав, но я никогда не ошибалась, когда дело касалось тебя. Я надеюсь, что ты найдешь в себе моего Грэма, и что я смогу встретиться с ним снова. Он там, Грэм. Ты просто должен отыскать его. — Кеннеди отворачивается от меня, как будто ей слишком больно смотреть, как я ухожу от нее.
Выходя из комнаты, оставляю дверь открытой. Прислоняюсь к кафельной стене рядом с ее палатой, сползаю по ней на пол и плачу. Я плачу, потому что не собираюсь быть тем, кем меня считает Кеннеди. Я больше не могу быть им, зная, что этот парень сделал с девушкой, сидящей в той комнате. Я погубил единственного человека, которого когда-либо любил. Единственного человека, который когда-либо рискнул увидеть настоящего меня. Девушку, которая нашла во мне лучшие качества, когда копнула достаточно глубоко.
Не знаю, как долго сижу возле палаты Кеннеди, слушая ее плач. Медсестры приходят и уходят. Ее родители проходят мимо, каждый из них успокаивающе похлопывает меня по спине. Вот тогда я встаю с пола, отряхиваю джинсы и выхожу в приемную.
Дэн все еще сидит с Вайолет, успокаивающе гладя ее по спине. Они встают, когда видят меня. Я заставляю себя улыбнуться им и вижу, что Вайолет хочет что-то сказать. Как только она открывает рот, тут же его закрывает. В ее глазах мелькает понимание. Вайолет знает, что я сделал в той больничной палате. Знает, что я просто ушел от ее лучшей подруги, когда нужен ей больше всего. Девушка медленно качает головой и прячет лицо на груди Дэна.
