– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Думаю, ты прекрасно понимаешь, что, – Ханна бросила на меня ещё один взгляд.
– Нет, Ханна, правда, – я, как смогла, изобразила простодушную улыбку.
Губы Ханны вытянулись в нитку.
– Замечательно. Ты в своём репертуаре. Ну, да ладно. Мы больше не будем задавать тебе вопросы.
Я вздохнула и взяла в руки чашку с горячим кофе.
– Что вас ещё интересует?
– Ты всегда придумываешь отговорки, чтобы не приводить его с собой. Мы спрашиваем, есть... – Ханна пожала плечами и опустила глаза.
– Есть что? – поторопила я.
– Есть ли... есть ли он на самом деле? – пробормотала Ханна и с такой силой воткнула вилку в салат, будто хотела сделать ему больно.
– Бог мой! – в полном недоумении я откинулась на стуле.
Рот Ханны упрямо сжался.
– Он есть?
– Мужчина? Ты хочешь знать, встречаюсь ли я с мужчиной? Вместо того чтобы встречаться... с женщиной? – мне хотелось рассмеяться не оттого, что смешно, а потому, что смех в данной ситуации выглядел бы наименее странным. – Ты хочешь поймать меня за руку!
Ханна подняла глаза. Нижняя губа выдвинута вперёд в хорошо известной мне манере.
– Мама и папа не смогли бы задать такой вопрос. А я задам.
На короткое мгновение в голову пришла безумная мысль – всё ей рассказать. Но что рассказать? Что я платила за секс или про свидания с женщинами? Представляю, какое лицо будет у моей сестрицы, если ей сказать, что я платила женщинам за секс! Меня выдаст улыбка, если я о таком заговорю. И я устояла перед искушением. Ханне не будет смешно, как мне.
Если бы кто-то другой задал вопрос, я бы, без сомнения, рассмеялась. Но этот вопрос задала сестра, и я просто покачала головой.
– Нет, Ханна, это не женщина. Клянусь.
– Я знаю, что ты можешь такое заявить. Мне такая мысль и в голову бы не пришла, – Ханна чопорно кивнула.
В этом я даже не сомневалась. У Ханны довольно ограниченный взгляд на мир. В нём не было места для сестёр, которые состояли в отношениях с женщинами или платили за свидания. Хоть её это и не касалось.
– Моему терпению пришёл конец. Доставь мне удовольствие, перестань лезть туда, куда тебя не просят. Я ни с кем не встречаюсь. Мне некого представить семье. Это всё. Если что-то изменится, ты будешь первой, кто об этом узнает.
Ханна пыталась простейшим путём выудить из меня информацию, поставить в неловкое положение, а потом разболтать всё родителям. Сама-то я озвучить такое не могла. Чёрт возьми, даже своей самой близкой подруге я никогда об этом не рассказывала. Не уверена, что она поняла бы меня, как это ни заманчиво. Такие отношения приносили мне удовлетворение. Никаких неприятностей. Никаких ссор. Никаких потерь.
– Иметь друга тяжело и затратно, Ханна.
– Попробуй обзавестись мужем, – она закатила глаза.
– Не хочу мужа.
– Конечно, не хочешь!
С шуткой я переборщила. Возмущённое фырканье подсказало мне её мысли. Жаловаться на мужа – это нормально. А раз я сказала, что не хочу мужа, она решила, будто её замужество – это ошибка.
– Моя жизнь меня устраивает, – заявила я.
– Конечно! Твоя жизнь, – Ханна превратилась в оскорблённое достоинство. – Твоя беспроблемная, сугубо личная и одинокая жизнь.
Мы хмуро смотрели друг на друга. Потом сверлили друг друга глазами, наконец, Ханна демонстративно переместила взгляд на мою шею. Пришлось взять себя в руки, чтобы не коснуться засоса, который оставил мне Сэм.
Между Ханной и мной осталось много невысказанного, как бывает в семьях. Наконец, она сменила тему, и я порадовалась, что пережила неприятную ситуацию. Позже, когда мы прощались друг с другом, обычное сестринское равновесие почти восстановилось.
Я сказала «почти», так как этот разговор не покидал меня до конца дня. Он оставил горькое послевкусие, превращая меня в бестактную и забывчивую особу. Но у меня назначена служебная встреча, которую нельзя отложить.
– Что я могу для вас сделать, мистер Стюарт? – я положила руки на стол, за которым сидел мой отец, а ещё раньше – его отец. С левой стороны лежал разлинованный блокнот, с правой – авторучка. Мои ладони в данный момент находились между ними.
– Речь идёт о моём отце.
Я кивнула в ожидании.
У мистера Стюарта правильные черты лица и соломенного цвета волосы. Костюм и галстук слишком элегантны для подобного случая. По-видимому, он явился прямо с работы. Но его одежда слишком элегантна и для обычного офиса, значит, он птица высокого полёта в какой-нибудь фирме или адвокат.
– У него был повторный инсульт. Он... умирает.
– Мне очень жаль это слышать, – хоть я и не верила в Бога, но понимание о скорби имела.
– Спасибо, – мистер Стюарт кивнул.
Иногда людей, которые сидели за столом напротив меня, приходилось слегка подталкивать. Но мистер Стюарт спустя мгновение продолжил сам.
– Мама заниматься этим не хочет. Она уверена, что он и на сей раз справится.
– А вы хотите принять меры предосторожности? – мои руки чуть дрогнули.
– Да. Мой отец всегда был тем человеком, который знает, чего хочет. А вот мама... – мистер Стюарт засмеялся и пожал плечами. – Она делает то, что хочет он. Я опасаюсь, что, если ничего не решить заранее, после его смерти она не будет знать, что надо делать, в итоге получится сумбур.
– А вы хотите заняться этим сейчас? – щекотливая ситуация, когда составляешь план похорон без супруги усопшего.
Он покачал головой.
– Хочу только положить начало. Возможно, я смогу взять какие-нибудь документы домой, чтобы поговорить с мамой о различных вариантах. И с братом поговорю, – его голос на последнем слове затих. Я поняла, что этот шаг означает для него нечто большее, чем для остальных, убитых горем родственников. – Я просто хочу быть готовым.
Я открыла ящик стола, вытащила папку с подготовленными документами. Когда я переняла фирму, пришлось выработать этот жест, как одно из первых действий. Бланки отпечатаны на бумаге цвета слоновой кости и сложены в скромную тёмно-синюю папку. Она заключала в себе пачку контрольных списков, проектов и описаний различных возможностей, чтобы скорбящим родственникам решить вопросы, как можно быстро.
– Я понимаю, мистер Стюарт. Подготовка может утешить.
Улыбка за секунду превратила его бесстрастное лицо в привлекательное.
– Мой брат сказал бы, что я суетлив. И называйте меня, пожалуйста, Дэном.
– Никогда бы такого не сказала, – произнесла я с улыбкой. – Планировать похороны – дело трудоёмкое и тяжёлое. Чем больше дел заранее уладишь, тем больше останется времени на себя, когда придётся справляться с потерей.
Улыбка Дэна казалась немножко кривоватой, потому что один уголок рта поднимался выше другого.
– Многие люди заранее планируют похороны?
– Вы будете удивлены. Да, – я указала на шкаф за моей спиной. – Многие из наших клиентов, по крайней мере, что-то планировали.
– Ага, – он посмотрел мимо меня на ряд папок, затем наши взгляды снова встретились. Напряжённость, с которой он на меня таращился, могла бы обеспокоить, если бы не дружелюбная улыбка. – Вы много раз проводили погребение по-еврейски, мисс Фраули?
– Называйте меня Грейс. Не очень много. Но мы могли бы вам предложить соответствующее богослужение. Я хорошо знаю раввина Левина из синагоги Лебанон.
– А «Хевра кадиша1»? – он смотрел на меня в упор, когда проговаривал эти слова, которые прежде, возможно, никогда и не произносил.
Я знала, что такое «Хевра кадиша», хотя ни разу не присутствовала при подготовке к погребению по еврейским обычаям. Традиционно евреев не бальзамировали, в последний путь их провожали в простых гробах из сосновых досок.
– У нас было не так уж и много еврейских погребений, – призналась я. – Большинство членов местной общины идут к Рорбаху.
Дэн пожал плечами,
– Я не люблю этого типа.
Мне Рорбах тоже не слишком нравился, но в открытую об этом я бы никому не призналась.
– Я уверена, что мы сможем предложить вашей семье всё, что необходимо.
