Глава 8
Райкер
Честно говоря, мне все больше были симпатичны женщины в этом городке. Казалось, они все были на моей стороне, помогая найти способы приблизиться к Николь. Черт, даже женщины, которых я не знал, говорили мне не сдаваться.
Можно подумать, что я собирался отступать.
И сегодня, когда Мелани, женщина, которая была директором молодежного центра, попросила меня помочь передвинуть мебель, я должен был понять ее намерения. Она вела меня по коридору в большую комнату и даже не дала времени надеть рубашку после игры в мяч.
— Нет необходимости одеваться. Ты снова вспотеешь, — настаивала она, когда ее глаза осматривали меня с ног до головы. Когда ее взгляд остановился на моей груди, я понял, что она читает татуировку. Понимание вспыхнуло в ее глазах, и она посмотрела налево, улыбнувшись.
Затем я заметил, что Николь, которая стояла всего в нескольких шагах от нее, тоже сосредоточила взгляд на моей груди.
Я сделал татуировку сразу после того, как прошел базовую подготовку, и никогда не жалел об этом. Где бы я ни был, Николь всегда владела моим сердцем.
Она подошла ближе, ее глаза просканировали каждую строчку, и она с трудом сглотнула. Мелани отступила, чтобы дать нам немного места. Я не знал, как Николь отреагирует на эти слова, разозлится или растрогается, поэтому молча ждал, позволяя ей осознать их.
Мое сердце навсегда в ее руках
Моя милая Николь. Смелая, надежная и чуткая.
Моя любовь к ней вечна, неважно, где будем мы.
Прежде чем набить татуировку, я постоянно думал над этими словами. Я переставлял и заменял их, пока они не встали в верном порядке.
Она застала меня врасплох, когда провела кончиками пальцев по словам. Мое дыхание сбилось, и, черт возьми, сердце чуть не выскочило из груди.
— Когда? — спросила она, и я знал, что она спрашивает, когда я ее сделал.
— Через неделю после приезда в Германию.
Николь подняла взгляд, ее глаза были полны слез.
— Зачем?
Ее вопрос был как удар в живот. Я знаю, она думала, что мои признания в любви были ложью, но я никогда не притворялся. Я всегда обожал ее и, покинув Николь, чувствовал себя полностью опустошенным.
— Потому что я люблю тебя, — прошептал я. — Так было и так будет всегда.
Ее нижняя губа задрожала, и мне захотелось обнять ее и прижать к себе так сильно, но я боролся с этим желанием.
— Если ты так сильно любил меня, то почему так легко отпустил? — спросила она, одернув руку от груди и прижав ее к себе. — Ты просто перестал звонить, перестал писать, а потом как будто просто исчез.
— Если бы я попросил тебя уехать со мной, ты бы согласилась? — поинтересовался я.
Я не так представлял наш разговор — в одной комнате с Элли, Мелани и мужчинами, доставившими мебель. Несмотря на то, что они все пытались сделать вид, будто заняты своим делом, и отойти подальше от того места, где стояли мы, я знал, что они слышат каждое наше слово. Я надеялся, что мы с Николь обсудим это наедине. Но, видимо, Николь все равно, что у нас были зрители. Эмоции захватили ее, и у меня не было выбора, кроме как принять ситуацию, в которой я оказался.
— Ты бы поехала со мной? — спросил я, уже зная ответ.
Она покачала головой, и слеза пробежала по ее левой щеке.
— Вот почему я должен был отпустить тебя, — прошептал я, и она закрыла глаза.
— Но твое решение было для меня пыткой.
Она открыла глаза. Они покраснели, и из них катились слезы. Я потянулся к ней, мне нужно было утешить ее, но она отступила.
— Я так не могу, — прошептала она и, повернувшись, ушла, оставив меня стоять там на глазах у всех. А мое сердце разрывалось от невероятной боли.
Глава 9
Николь
Я была совершенно счастлива и довольна тем, что проводила день, играя в куклы и кушая поддельную еду с журнального столика. Мы с Тори даже вздремнули вместе, чего я не делала с ней в течение нескольких месяцев. Но мое затворничество в квартире очевидно раздражало мою лучшую подругу. Лиз появилась у моей двери с Элли на буксире, настаивая, что мне необходим девичник. Три бутылки вина, которые они привезли, показали мне, что они настроены серьезно.
В девять тридцать Тори наконец сдалась, отключившись прямо посреди комнаты, ее голова лежала у меня на коленях, пока я расчесывала ее волосы пальцами. Я размышляла о Райкере. Он не делал больше ничего после своего возвращения.
— Я не говорю, что Райкер был прав, — начала Элли, и я посмотрела на нее, подняв голову. — Он должен был поступить по-другому, мы все это понимаем. Но любой может подтвердить, что он любит тебя.
— Хм, да, почему еще мужчина будет клеймить себя женским именем? Представьте, каково объяснять это другой женщине, на которой решишь жениться, — от этой мысли глаза Лиз в ужасе расширились.
— Дело не в том, любит ли он меня. Я не сомневаюсь в этом, — ответила я.
— Тогда в чем дело? — Лиз поставила свое вино на журнальный столик и наклонилась, оперевшись локтями. Мне показалось, что комната уменьшается, когда Элли и Лиз уставились на меня, ожидая объяснений.
— Я боюсь, — призналась я. Признание обожгло мне горло, сжимая все внутри.
— Что, если я доверюсь ему снова, а он решит, что не может остаться здесь? Тогда не только я потеряю его, но и Тори, — я оглянулась на свою маленькую девочку, которая крепко спала, ее маленькие ручки сжимали мою футболку. — При возвращении Райкера в мою жизнь появляется вероятность того, что Виктория будет страдать.
— Да, но твой отказ от шанса на счастье также может причинить ей боль, — сказала Элли, и я знала, что она права.
Но это не избавило меня от страхов. Тори уже потеряла один шанс иметь отца. При мысли о моей маленькой девочке, влюбляющейся в Райкера, только чтобы потерять его, у меня засосало под ложечкой.
— Сейчас отнесу ее в постель, — сказала я и подняла на руки ее крошечное тело. Осторожно, чтобы не разбудить, поднялась, крепко прижимая ее к груди.
Элли и Лиз молчали, пока я шла в спальню Тори. Уложив ее в кроватку, я опустилась на пол рядом и просто наблюдала, как она спит. Я улыбнулась, увидев, как она сложила бантиком свои сладкие губки. Когда она была младенцем, она причмокивала ими ночью, что всегда заставляло меня смеяться. Я скучала по этим дням, она росла слишком быстро.
Я поцеловала ее в лоб, замерев на мгновение, чтобы вдохнуть запах детской присыпки.
— Спокойной ночи, сладкая девочка, — прошептала я, убирая волосы от ее лица. — Я люблю тебя.
Я снова замерла в дверном проеме, оглянулась и улыбнулась: она повернулась на бок и сложила руки под щекой.
Я вошла в коридор и застыла. От низкого смешка, эхом раздавшегося в коридоре, все мое тело напряглось. Мне надо было сразу остановить Элли и Лиз. Они полностью проигнорировали мои слова о том, что вряд ли я когда-нибудь снова пущу Райкера в свою жизнь. Я сделала несколько шагов к гостиной и прислушалась.
— Она будет злиться, что вы впустили меня, — сказал Райкер, и по его тону я поняла, что он улыбается.
— Ничего, переживет, — сказала Лиз, и я начала размышлять о том, как отомстить ей за предательство. — Я не говорю, что прощаю тебя за то, что бросил ее, но я знаю, что она все еще любит тебя. Она просто не признается в этом, особенно тебе.
— Я не бросил ее, — ответил Райкер, на этот раз без юмора в голосе. — Я отпустил ее, потому что не хотел удерживать. А должен был удержать, и черт, Лиз, я все испортил. Я не знаю, как это исправить, но я уверен, что не откажусь от попыток.
В комнате повисла тишина, и я решила войти. Три пары глаз повернулись в мою сторону, когда я встала в дверном проеме, скрестив руки на груди. Затем Элли посмотрела на Райкера, Райкер показал на Лиз, а моя лучшая подруга просто усмехнулась. Она получит свое позже.
