– Нет. Он в Айдахо.
Балз моргнул.
– Айдахо? Вот почему вы не поехали во Францию?
– Айдахо важнее. Хотя сегодня у нас годовщина.
– Не могу понять эту математику.
– У него там находится штаб–квартира. Производственная компания. На это нужно много места, а стоимость земли там очень разумная. У него свой самолет, а у них есть взлетно–посадочная полоса. – Она резко опустила взгляд. – Но улетел он туда не по бизнесу.
– А почему тогда?
– У него там... подруга. В Айдахо.
– Что за подруга? – Когда она не стала вдаваться в подробности, Балз тихо пробормотал: – Этот человек – дурак.
Красивый темный взгляд вернулся к его собственному, и ее руки, изящные и дрожащие, коснулись лифа ночной рубашки.
– Правда так думаешь?
– Думаю что? Что именно он упускает, игнорируя тебя? Черт возьми, – Балз выставил вперед свободную руку. – Прошу простить мой французский.
Когда Миссис слегка покраснела и снова посмотрела вниз, Балз ощутил грусть при мысли, что этой красивой женщине требовалось утешение от вора. С другой стороны, кто может лучше определить ценность?
– Значит, он в Айдахо. – Никогда еще Балз не любил этот штат так сиьно. – Как хорошо, особенно в это время года.
Миссис подняла глаза.
– О нет, ранней весной погода ужасная.
– Я не согласен. Я думаю, что погода для него идеальная. – Пусть этот ублюдок отморозит себе член. – Как и для тебя в Колдвелле. Намного... лучше.
Через мгновение она медленно кивнула.
– Здесь очень хорошо. В это время года.
Забавно, подумал Балз, как два незнакомца могут вести разговор о вещах, используя слова, которые, черт возьми, не имеют никакого отношения к теме разговора.
– И я думаю, ты ошибаешься, – сказал Балз, открывая крышку коробки с ожерельем. – Если твой муж купил это на годовщину, ты обязательно должна оставить его себе.
Ее взгляд упал на шкатулку с драгоценностями. И она сказала тихо, но твердо:
– Оно застраховано. Так что он вернет свои деньги. Он всегда получает свои деньги.
– Тем не менее, к этому ожерелью ты наверняка испытываешь привязанность. – Балз мизинцем высвободил бриллиантовый ошейник из бархатного гнезда и бросил футляр через плечо. – Что–то, что заставит тебя улыбаться, когда ты его носишь.
– Думаешь? – спросила она.
Балз кивнул.
– Я знаю. И докажу это.
– Правда?
– Да, – он подошел к ней. – Прямо сейчас.
Аромат ее возбуждения завёл и его. Как будто член нуждался в помощи, когда дело касалось ее тела?
Балз расстегнул застежку, а затем повернул ошейник с бриллиантами внешней стороной и потянулся через наэлектризованный воздух между ними.
– Что ты делаешь? – прошептала женщина.
– Я надеваю ожерелье твоего мужа тебе на шею. – Он прижался губами к ее уху, застегивая застежку. – Так чтобы я мог трахнуть тебя, пока ты в нем.
Ее вздох был чертовски эротичным.
– Почему... зачем... зачем ты это делаешь?
Балз отступил назад. Ее сердцебиение пульсировало в яремной вене, и, когда женщина учащенно задышала, шелк ее ночной рубашки скользнул по ее соскам. Черт, Балз резко ощутил прилив дикого голода. Ненасытного.
– Чтобы женщина чувствовала себя красивой, нужны не только бриллианты. – Он провел кончиком пальца по коже у основания ее шеи, повторяя очертания ожерелья. – Об этом должен помнить твой муж. А так как ему все равно, я подарю тебе яркие воспоминания, связанные с этими холодными ледяными камнями.
– Но я думала, ты крадешь его. – Женщина подняла руку и коснулась его, как он коснулся ее. – Я думала, ты…
– Давай просто сосредоточимся ненадолго на тебе.
Наклонившись, Балз прижался губами к впадине между ее ключицами. Затем переместился к грудной клетке, устроившись между ее грудями. Когда она вздохнула, он почувствовал, как ее пальцы погрузились в его волосы, и именно тогда он переместился туда, где хотел быть с того момента, как увидел ее.
Балз вытянул язык и лизнул один из ее сосков, увлажняя шелк. Откинувшись назад, он мгновение любовался своей работой, тонкая преграда почти растворилась, ночная рубашка прилипла к ее восхитительной плоти. Когда он подул ей на грудь, женщина вздрогнула, и ее запах стал насыщеннее.
– О, Боже, прошу, повтори, – выдохнула женщина.
– С удовольствием, Миссис.
С этими словами Балз подхватил ее на руки... и понес в постель ее идиота–мужа.
* * *
Семью этажами ниже детектив по расследованию убийств Эрика Сондерс вышла из лифта и оглянулась по сторонам. Она знала, куда идет, но это была старая привычка. Ты всегда смотришь в обе стороны, прежде чем перейти улицу. Или выйти в коридор.
Или когда идешь между рядами.
Последнее можно было даже не упоминать.
«Коммодор» представлял собой городскую роскошь в лучшем ее виде… или, по крайней мере, этот слоган был частью недавно зарегистрированной торговой марки. И судя по тому, что она видела, от консьерж–сервиса за стойкой администратора и вида на мосты через Гудзон, до того, на что, как она слышала, были похожи кондоминиумы… все было недавно отремонтировано в соответствии с лучшими стандартами в Верхнем Ист–Сайде Манхэттена. Сейчас в этом здании был даже фитнес–центр с бассейном, а гостиничная корпорация, купившая его год назад, упомянула надстройки вроде ресторана изысканной кухни, спа–салона и студии йоги.
Планы, планы.
Но ведь кое–что могло поставить на них крест, подумала Эрика, зашагав вперед. Как минимум в привлечении новых владельцев.
Подождите, как там говорят? Палки в колеса? Нет, не совсем.
Боже, ей нужно поспать.
Примерно через шесть дверей Эрика подошла к стоявшему по стойке офицеру полиции, и он немедленно открыл для нее дверь.
– В спальне, детектив. – Сказал как экскурсовод в музее.
– Спасибо, Пелли, – сказала она, натягивая тонкие синие бахилы поверх своих черных «Мерреллов».
Ее первое впечатление о квартире – изощренность современных богатеев. Повсюду были цифровые фоторамки, изображения одной и той же пары в одной сверхсчастливой позе щека к щеке на фоне разных декораций, достойных «Инстаграм»: тропики, горы, пустыня, ручей. Гарнитур из дивана и кресла был выполнен из натурального волокна, узловатый ковер явно выткан вручную, и – говоря о позе собаки мордой вниз – пара лавандовых ковриков для йоги была разложена рядом, на открытой площадке у кухни.
В кухне не было ничего особенного, за исключением принадлежностей для употребления наркотиков, оставленных на гранитной столешнице рядом с соковыжималкой размером с ванну и миской, полной, несомненно, органических фруктов.
Похоже, пара не была настолько верна принципу «тело – это мой храм», как предполагали их социальные сети.
Да и экстази не продавался в сети «Цельные продукты» [19].
Двигаясь в сторону тихого разговора в узком коридоре, Эрика почувствовала запах гнили, и букет смерти действительно расцвел, когда она подошла к открытой двери спальни.
Три или четыре дня, подумала она, надевая нитриловые перчатки. Может, неделя.
На кровати королевского размера обнаженные мужчина и женщина с фотографий лежали на спине, их головы на подушках, серые лица обращены друг к другу. У обоих наблюдалась обширная кровопотеря из–за ран на груди, а матрас под ними впитал кровавую влагу.
Они держались за руки, их свободные, неподвижные пальцы были связаны чем–то похожим на зубную нить.
Детектив Энди Стойбен, который делал записи, стоя у изголовья кровати, посмотрел на Эрику.
– У меня не хватает сил выразить, как это все печально.
Эрика закатила глаза.
– Комментарии не обязательны. Спасибо.
Приблизившись к телам, она изучила увечья. И мужчине, и женщине удалили сердца, причем не хирургическим путем. Пещеристые раны были с рваными краями, а их брюшная полость и покрывала усеяны осколками костей. Казалось, тот, кто производил удаление, буквально вонзил руку в грудную клетку и вырвал сердечную мышцу.
