Когда взглядом останавливаюсь на его темной, толстой шее, я сглатываю. Красивая шея. Я наконец-то сосредотачиваюсь на нем и у меня пересыхает во рту. С красивой темной кожей, гладкой как шоколад, он, наверное, один из самых красивых мужчин, на которых я когда-либо обращала внимание. Он молод, думаю, ему лет под тридцать, и, когда он улыбается, мои ноги начинают трястись. Ровные белые зубы освещают темный рот и две глубокие ямочки тонут в этих щеках цвета мокко. Боже мой. Он просто… пальчики оближешь. Мне нужно вырваться из какой бы то ни было глупости, в которой моя задница только что оказалась.
Мужчина мягко улыбается, или вежливо, скорее всего вежливо, потому что он только что стал свидетелем моей унизительной реакции на его внешний вид. Должно быть, он наполовину афроамериканец или какой-то другой экзотической национальности. Закрыв дверь и указывая на ступеньки, я замечаю его акцент. Британский. Кто-то издевается надо мной, и это не он… к сожалению.
― Аметист? Я не поверю, что вы могли бы ошибиться. Ваша мать и мистер Стоун ждут вас.
Это официально. Я влюблена в охранника.
― Ах, тогда… спасибо вам?
Я отхожу с его пути, почти падая на задницу. Его глаза словно темно-карие орбиты, только их интенсивность заставляет меня чувствовать, будто я плыву в яме горячей лавы. Ладно, моя одержимость им достигла нового уровня. Это начинает становиться немного более чем неловко.
Его губы немного изгибаются вверх, будто его забавляет тот факт, что я заинтересована им, когда он указывает на багажник моего автомобиля.
― Я возьму ваши вещи и отнесу их в комнату для гостей в западном крыле.
― Западное крыло? ― я выгибаю бровь, не в силах скрыть выражение шока на лице. ― В этом доме есть западное крыло?
Он, кажется, обдумывает мой вопрос.
— Это поместье, мадам.
― Ох, да, конечно, ― я понятия не имею, о чем он болтает. Поместье? ― Ну, спасибо, наверное.
Затем я направляюсь к входной двери. Мое горло сжимается все больше и больше с каждым шагом. Я не могу поверить, что маме удалось найти кого-то настолько богатого. Может быть, он действительно, старый. Но эта фишка с ребенком сбивает меня с толку. Если только его бывшая жена не какая-то двадцатилетняя золотоискательница, которая специально залетела, тогда да, это действительно возможно.
Я снова осматриваюсь вокруг. Сады были окрашены цветом и живостью, что явно указывает на то, что о них заботится эксперт. Очевидно, не моя мама, потому что единственное, что она делает своими руками, это перелистывает в книге страницы. В очень юном возрасте я читала классические любовные романы Джейн Остин и Шарлотты Бронте, которые стояли достаточно высоко, чтобы ребенок мог достать. Папа тоже читал, только на обложках его книг были драконы и полуголые люди. Вообще-то, если хорошенько подумать, наверное, я впервые увидела грудь на одной из обложек странных папиных эротических книг про драконов.
― Херувимчик! ― входная дверь открывается и из нее выходит моя мама, с широко раскрытыми руками.
У нее на голове ― почему-то ― стильная соломенная шляпа, желтый сарафан и очки в белой оправе, которые слишком большие для ее маленького лица в форме сердца. Также в одной руке она держит коктейль. Это другая сторона моей мамы, которую я еще не видела. Она всегда была одинока, носила спортивки из трикотажа и джинсы, и вечно в руках держала кружку кофе, пока на бедрах лежала книга. Никогда не было чертового коктейля или модной шляпы.
Ах… понимание просачивается внутрь. До меня доходит. Она наконец-то сошла с ума. Знала, что это произойдет, но я надеялась, что это случится позднее. Знаете, я вроде как хотела нормальную бабушку для своих детей. Если я хотела детей… я хотела?
Черт, мой СДВ (прим.: синдром дефицита внимания) сегодня шалит.
― Привет, мам! ― я обнимаю ее, обвивая руками ее крошечную шею. Мама меньше меня. Где у меня немного более пышные формы у нее миниатюрно. Под немного более пышными я подразумеваю то, что моя задница будет трястись, если вы шлепнете по ней.
― Входи, милая! Иди и познакомься с Эллиотом!
О. У него есть имя. Я следую за ней в большую прихожую. Она украшена красным деревом и подчеркнута девственно-белой краской. Также в середине комнаты есть сверкающая люстра, что изящно свисает над твоей головой. Я снимаю свою кожаную куртку, вешая ее на один из крючков, не сводя глаз со сверкающих кристаллов.
― Мам, здесь ты действительно превзошла себя.
― Ох! ― она отмахивается от моего обвинительного тона одним простым взмахом руки. Я следую за ней к гостиной открытой планировки, которая выходит к бассейну на заднем дворе.
Мама плюхается на шезлонг и похлопывает по тому, что стоит рядом с ней.
― Ты рано добралась сюда, расскажи мне, как колледж? Расскажи мне все!
Она делает глоток своего напитка в тот момент, когда к нам подходит горничная, неся в руках серебряный поднос, на котором стоит парочка причудливых коктейлей.
― Ты все еще предпочитаешь пина коладу? ― она берет оба напитка и протягивает мне молочный.
― Ага!
Я беру его и вежливо улыбаюсь горничной. По середине заднего двора размещен огромный крытый бассейн и фонтан в конце. Вдоль двора растут деревья и за несколькими кустами скрывается домик у бассейна. Мама шлепает меня по руке, привлекая мое внимание.
― Там останавливаются сыновья Эллиота, когда они здесь, потому что это недалеко от Скара, их домашнего ринга или типа того.
Точно. Дети.
― Что? Сами по себе? Немного небрежно, не так ли? ― я хихикаю, потягивая свой холодный, сливочный коктейль.
Она спускает немного свои солнцезащитный очки вниз.
― Аметист, что ты имеешь в виду? ― мама смотрит мне через плечо и затем яркая улыбка освещает ее черты лица. ― Ах! Вот и они! ― она встает, немного спотыкаясь, но быстро берет себя в руки
Я не утруждаю себя тем, чтобы побыстрее оглянуться, просто медленно встаю, забирая у нее коктейль. Ставлю его на маленький столик, что отделяет наши шезлонги.
― Да, я больше не дам тебе пить.
Слышу смешок позади себя и, закатывая глаза, оборачиваюсь. Мне, очевидно, придется попытаться геройствовать с этими маленькими дьяволами, поскольку мне нужно быть милой с ними, возможно, вечно, если я правильно читаю посылы любви, которые извергает моя мама.
― Привет…
Все останавливается.
Дыхание застревает у меня в горле, и я сжимаю стакан в своей руке. Мое сердцебиение снижается до глубокого, медленного и тревожного баса, а ладони зудят от пота. Колени начинают дрожать. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
Здесь, передо мной стоят трое… не мальчиков… мужчин. Не крохи, а чертовски взрослые парни.
Один из них Аквамен.
Второй ― Вульф
А третий? Чертов Мэддокс Стоун.
Глава 4
СГЛАТЫВАЮ, ПЕРЕВОДЯ ВЗГЛЯД МЕЖДУ НИМИ ТРЕМЯ. Смотрю на маму.
― Извини, подожди, что? ― мое невнятное замешательство, вероятно, не остается незамеченным трио, поэтому я делаю то, что делаю всегда, когда начинаю нервничать. Закрываю свой рот.
Глаза Мэддокса словно зеленые, мраморные магниты. Мне нравится, что он наблюдает за мной, и затем, прежде чем я могу с собой что-то сделать, мои глаза сталкиваются с его. Он протягивает мне руку, дерзкая улыбка растягивает его губы.
― Я Мэддокс. Ты дочь?
Понимаю, что он делает. Если моя мама узнает о нас, она будет в замешательстве… сойдет с ума. Беспокоиться до истерики ― специализация моей мамы
― Привет, ― я кладу свою руку в его. ― Я Аметист. А ты? ― В этом есть двойной смысл. Стараюсь звучать так, будто прошлая ночь не стоила того, чтобы ее запомнили, но очевидно, мне это не удается, потому что его смех проникает сквозь мое оскорбление.
Аквамен делает шаг вперед, резко плечом задевая Мэддокса.
― Я Тэлон, но эта горячая цыпочка, которую я встретил недавно, называет меня Акваменом, и я думаю, что это броско, как ты думаешь? ― спрашивает он меня с озорным блеском в глазах, озаряющим его туманные зеленые глаза. Я снова щурюсь. Его ухмылка становится еще шире.
