Шумно зевнув, Стив снова развалился на диване.
— Знаю, ты получаешь от этого удовольствие.
Стиву нравилось делать вид, что он вообще не работает. Но я-то знал, что он выкладывается по полной на своих тренировках, а потом еще просматривает их записи и видео командных игр. Если верить аналитикам, то у него был реальный шанс попасть в стартовый состав (прим. команда из одиннадцати футболистов, которая вступает в игру в первые минуты матча). Но Стив — с его склонностью к авантюрам — умудрился прострелить себе ногу, едва покинув игровое поле. И это не в переносном смысле. Он на самом деле сделал это.
В своей машине он хранил нелицензированное огнестрельное оружие, которое выстрелило, когда он крутил его на пальце, красуясь перед очередной подружкой. Ему крупно повезло, что пуля не попала в кого-то другого. Но еще больше повезло тем, что ранение оказалось незначительным, и он отделался легким испугом. Вот только явное отсутствие у него когнитивного навыка принятия решений минимизировало интерес к нему как к потенциальному стартовому игроку, несмотря на все его таланты.
Большим плюсом было то, что он имел приличную зарплату и всегда вовремя платил за квартиру. Недостатком... ну, в действительности их было немало, хотя… когда дело касается Стива, разумнее акцентировать внимание на его положительных качествах.
* * *
В последнее время на кулинарию у меня совсем не хватало времени. Большую часть дня я проводил на встречах с людьми, которых нужно было убедить, что франшиза (прим. комплекс благ, вытекающий из права вести бизнес под чужим брендом, используя его бизнес-модель) «Игристый Пекарь» — это именно то, что им нужно. А также уделял немало внимания управляющим своих пекарен, чтобы всегда держать руку на пульсе.
Я часто задавал себе вопрос: зачем я так старательно расширяю франшизу? Ведь я никогда не принадлежал к тем людям, что думают лишь о прибыли или мечтают о славе. Для меня счастьем было время, когда мои руки были перепачканы тестом, а я занимался делом, которым гордился. И тем не менее… я не бросал это.
Я попросил Эмили, художницу из дома престарелых, приехать сюда, чтобы обсудить с ней подготовку к вечеринке. Ее образ буквально застрял у меня в голове: русые волосы с легкой рыжинкой, мягкие полные губы и широко расставленные большие глаза, как у диснеевской принцессы. Хотя невозможно представить, что диснеевская принцесса могла ходить в перепачканной краской одежде и с таким беспорядком на голове, какой был у Эмили.
Мне импонировало, что она не имела отношения к тем девицам, что то и дело прихорашиваются и тратят долгие часы на сборы. Когда я смотрел на нее, то видел живого человека, а не тщательно подобранную иллюзию. Эмили вела себя естественно и непринужденно. Думаю, манерность и наигранность были ей чужды.
Мое дыхание участилось, стоило лишь вспомнить, какие чувства во мне вызывал дразняще-игривый взгляд ее голубых глаз. Но мне не давало покоя ощущение, что я откуда-то ее знаю.
Конечно, Эмили могла оказаться заинтересовавшей меня когда-то клиенткой, ведь я уже довольно давно работаю в столице. Вот только с ней я испытывал весьма необычную связь, гораздо более глубокую, чем может образоваться при случайной встрече. А вот эту мысль далее развивать не стоило. Лучше загнать ее поглубже. Все эти мысли о подружках, об обязательствах перед ними вызывали кошмарных призраков моего прошлого, с которыми я не горел желанием сталкиваться.
Увидев, что я собираюсь достать ключи, Стефани поспешила открыть мне дверь пекарни и, широко улыбаясь, впустила меня внутрь. Она была очень симпатичная. А когда я впервые увидел ее, произвела на меня впечатление горячей штучки. Пришлось доверить своему искалеченному мозгу перенастроить мое восприятие так, чтобы я относился к ней только как к сестре или другу. Это был своего рода защитный механизм. Как если бы в мою черепушку был встроен чудо-члено-блокиратор, который при малейшем намеке на романтику принимался немедленно перепрограммировать мои мысли.
«Я же не хочу вновь испытать боль и разочарование, так ведь?»
Все, в особенности Стив, любили шутить, что я гей… или, по его словам, скрытый «эмодзи скрещенных мечей», что не соответствовало действительности. Признаюсь, иногда я бываю чересчур навязчив в своем стремлении свести знакомую девушку с подходящим парнем, но в этом виноват мой страх. Мне казалось, что если они будут долго оставаться незамужними, то это склонит меня к мысли, что я хочу с ними встречаться. Так я свел Хейли с Уильямом и уже дважды — хотя пока безрезультатно — пытался устроить личную жизнь Стефани. Но по какой-то необъяснимой причине не мог даже представить, как знакомлю Эмили с каким-то парнем. Одна лишь мысль об этом вызывала во мне жгучую ревность и иррациональное собственничество, что в данном случае было просто смешно. Я всего лишь несколько минут пофлиртовал с ней, а она в ответ пару раз улыбнулась. Ничего общего с тем, как мужчина, встав на одно колено, произносит клятву.
Думаю, через несколько дней все это станет неактуальным. Уверен, мой чудо-члено-блокиратор уже ищет способ, как аннулировать сексуальную привлекательность Эмили для меня… хотя пламя моего интереса к ней ничуть не угасло.
Когда мы со Стефани зашли на кухню, где она раскладывала тесто для хлеба по порциям, она уставилась на меня, подозрительно щурясь. У нее были кудрявые каштановые волосы, голубые глаза, прямой нос с россыпью золотистых веснушек и застывшая на губах легкая полуулыбка. Все это создавало образ «эта-девушка-обязательно-понравится-моим-родителям».
— Хм-м, — одобрительно хмыкнула она.
— Что?
— Мне знаком этот взгляд, я видела его раньше. Вот только никак не вспомню, когда это было в последний раз.
— Ерунда, тебе показалось. У меня нет никакого особого взгляда.
Она демонстративно уперла руки в бока, словно хотела поразить меня позой эдакой нахальной дочурки популярной кинозвезды, когда одна нога выставляется вперед, брови выгибаются дугой, а губы сжимаются в тонкую линию. И у нее был такой взгляд, который сопровождается, как правило, смеховой дорожкой.
— Прекрати. Ты смотришься нелепо, — усмехнулся я.
— Кто бы говорил. Зато теперь я знаю, что это за взгляд. Взгляд влюбленного. Ты встретил свою судьбу, — в ее голосе зазвучали таинственные нотки, а глаза слегка расширились, — и это рвет тебя на части.
Стефани принадлежала к категории безнадежных романтиков. Мне кажется, она каждое утро просыпается с надеждой, что ее жизнь чудеснейшим образом вот-вот превратится в любовный роман, где брутальный мачо с длинными распущенными волосами ждет ее за углом, готовый защищать от любых неприятностей.
— Ты ошибаешься, — оторвав кусок теста, я взвесил его и начал скатывать в шар.
Стефани же, подойдя ко мне, принюхалась.
— С каких это пор ты стал пользоваться туалетной водой, идя на работу?
— Всегда, — не моргнув глазом, солгал я. — Подумаешь, немного лишканул.
— Это любовь… — она сказала это так, словно поставила смертельный диагноз. — Я уже не надеялась, что доживу до этого дня. Райан Пирсон. Неприхотливый. Недосягаемый. Холодный… как кремень.
— Отстань, — огрызнулся я, так как с каждым произнесенным словом еще больше убеждался, что на самом деле ощущаю зарождение романтическо-сентиментальных мыслей о Эмили.
Девушке, которую я едва знал.
Но, надо заметить, меня это ничуть не расстроило. А дурацкое воодушевление Стефани вызвало снисходительную улыбку, хоть мне и не нравилось, что кое в чем она все же была права.
— И когда ты меня с ней познакомишь?
Я схватил еще один шарик теста в попытке проигнорировать ее вопрос, но спустя буквально мгновение что-то мокрое и липкое врезалось мне в лоб. Отлепив кусок теста, я с недоумением воззрился на разгневанное лицо Стефани.
— Ты бросила в меня шар из теста? Ты с ума сошла?
— Когда! — потребовала она.
