Я скрещиваю руки на груди, мое раздражение нарастает. Этот ублюдок даже не спросил, как меня зовут. Разве это не элементарная вежливость — узнать имя человека, чью вагину вы планируете использовать?
— Трудно спать, когда у тебя в голове роятся мысли о предстоящем изнасиловании, — огрызаюсь я.
— Остальные твои показатели, кажется, стабильны, — говорит он, игнорируя мой комментарий.
Он смотрит на меня с другого конца комнаты, а я просто гляжу в ответ. Вначале не была уверена, как справлюсь со всей этой ситуацией, но, очевидно, я выбрала путь наибольшего сопротивления. Я не собираюсь облегчать ему задачу. Он нуждается во мне, а не наоборот, так что мне нечего терять. Кроме того, лучше я буду злиться, чем бояться.
— Зачем вам люди? — спрашиваю я.
Он садится на край кровати и жестом указывает на пустое место рядом с собой.
— Присаживайся, и я отвечу на твои вопросы.
Я удивленно моргаю, мой гнев испаряется в считанные секунды. Это уловка, чтобы заставить меня ослабить бдительность? Я вспоминаю его телекинез и сразу же отбрасываю эту теорию; он в любое время может сделать со мной все, что захочет. Тот факт, что он не заставляет меня делать что-то против моей воли, тревожит меня. Это тревожно, но приятно.
Избегая его взгляда, подхожу к кровати и сажусь. Мне не нравится, как он на меня смотрит. Это напоминает мне о том, как он смотрел, когда мы были на Земле. Так беспристрастно, но напряженно.
Он начинает говорить, его глубокий голос вибрирует во мне. И так как он при этом не срывает с меня одежду, я нахожу это приятным.
— Дравийские женщины постепенно становятся бесплодными, и прироста населения почти нет. Мы уже превосходим их числом в четыре или пять раз. Мы нацелились на человеческих женщин, потому что ваша ДНК наиболее совместима с нашей. Не говоря уже о том, что мы нуждаемся в вещах первой необходимости, чтобы выжить, таких как кислород и естественная пища.
Я нахожу, что мне любопытно их положение, но буду говорить о чем угодно, только чтобы отсрочить неизбежное.
— И вы не знаете, что вызывает бесплодие?
Варек качает головой.
— Наш вид близок к вымиранию.
— Воу, это отстой, — бормочу я себе под нос. То, что они захватили нас, не оправдывает их действия, но, по крайней мере, это не инопланетная секс-торговля.
Я надеюсь.
— Как бы ни сочувствовала вашей ситуации, мне трудно оправдать ваши действия по отношению к нам, людям, — говорю я.
Он коротко кивает мне, и его волосы слегка смещаются, привлекая мое внимание к шелковистым прядям. Из-за этого мои каштановые волосы выглядят так, будто их пожевала коза. По бокам его голову украшают мелкие косички, замысловатость их плетения интригует меня.
— Это было непростое решение. Это противозаконно, — говорит он.
— Да что ты говоришь! — закатываю я глаза.
— Не только там, откуда ты, человечка. На моей родной планете это тоже незаконно.
Мои брови поднимаются.
— Тогда зачем вы это делаете? — меня поражает мысль, от которой у меня перехватывает дыхание. — Это потому что ты женат? — почти кричу я. Одно дело быть чьей-то племенной кобылкой, чего тоже не было в моем списке дел, но совсем другое — стать чьей-то подстилкой.
Он качает головой, и я выдыхаю почти с облегчением.
— А как насчет помолвки?
— Нет, я не обещан другой, — говорит он. — Супружеские пары прокалывают кончики правых ушей. Если кто-то обещан в брак — это видно по клипсе на том же самом месте. Когда брак состоится, клипсу заменяют серьгой.
— Я еще не видела никого ни с одной из этих штуковин, — говорю, пытаясь вспомнить лица инопланетян, виденных мной ранее.
— Скорее всего, нет, — говорит он. — Большинство мужчин на этом корабле одиноки, поэтому их и выбрали для этого эксперимента. Было всего лишь несколько исключений.
— Итак, вернемся к первоначальному вопросу. Почему вы нас забрали?
— Дети — это наследие. Все, чем мы являемся, все, во что мы верим, перестанет существовать без них. Они — наша единственная надежда на будущее.
Чувство вины пронзает мою грудь. Когда он так говорит…
— Как тебя зовут? — он наклоняет голову, когда спрашивает меня, как будто мое имя поможет ему лучше понять меня. Это не так, но, по крайней мере, он наконец-то спросил.
— Лия.
— Лия, — повторяет он. Когда он произносит мое имя, оно звучит намного лучше, чем когда его произношу я, а я практиковалась в этом почти двадцать пять лет. Акцент у пришельца манящий. Он скользит по мне, как ласка, крадя мое дыхание.
— На каком языке ты говоришь? — хрипло спрашиваю я. Прочищаю горло и делаю глубокий вдох, прежде чем часы успевают оповестить Варека о моей надвигающейся асфиксии.
— Новарский.
Я прикусываю губу и оглядываюсь по сторонам, когда разговор сходит на нет. Когда впервые очнулась на корабле, у меня было так много вопросов, которые хотела задать, но теперь, когда осталась наедине с Вареком, не могу вспомнить ни одного из них. Надеюсь, они не повредили мне мозг своим высокотехнологичным сканером во время моего первоначального тестирования.
— Не хочешь чего-нибудь выпить?
— Конечно, — говорю я, пожимая плечами.
Он встает и идет на кухню. Я беззастенчиво наблюдаю за ним, восхищаясь его волосами и мускулами, которые перекатываются под его тесной одеждой, особенно на его заднице. Не трудно представить, какая вкусняшка скрывается под этой униформой. Он привлекательней, чем большинство моих знакомых. Если быть честной сама с собой, признаю, что он невероятно сексуален. И я пускаю на него слюни, как ребенок на витрину кондитерской.
Когда Варек закрывает дверцу холодильника, я отвожу взгляд, надеясь, что он меня не поймал на горячем. Он возвращается со стаканом, наполненным розовой жидкостью, и протягивает его мне.
— Это полдора. Фруктовый напиток, который, думаю, тебе придется по вкусу.
— Спасибо.
Я делаю маленький глоток, и на вкус напиток напоминает смесь ананаса, малины и вишни. Это потрясающе, так что я все выпиваю залпом. Варек приподнимает бровь, но я не обращаю на это внимания, потому что в животе становится тепло, а тело расслабляется. У меня такое чувство, будто я только что выпила три рюмки текилы.
Или он что-то подлил в мой напиток.
— Что там было? — спрашиваю я.
— Ягоды тангуа. Это напиток, который нужно пить неспеша, — криво усмехается он.
— Ох. — Я улыбаюсь ему, когда тепло распространяется по всему моему телу. — В следующий раз предупреди меня.
— Приму к сведению.
— Итак, Варек, почему ты похож на эльфа?
Я тут же зажимаю рот рукой, шокированная своим грубым поведением. Что было в этом напитке? Если не хочу заниматься с ним сексом, это не значит, что я должна оскорблять его. Во всяком случае, я должна быть благодарна, что он еще ничего не предпринял.
— Тысячи лет назад мой народ какое-то время находился на Земле, — говорит он. — Я полагаю, что наше присутствие породило вашу мифологию и всего, что с ней связано. «Эльфы», вероятно, являются изображениями первых визитеров с моей планеты и передавались у человечества от поколения к поколению. Когда мы недавно проводили разведку на вашей планете, я заметил, что в вашей культуре существует бесчисленное множество историй, связанных с этими фантастическими существами. Похоже, люди никогда не забывали нас.
Я слушаю, но мне так приятно, что он не выглядит расстроенным из-за моих слов.
— Почему вы покинули Землю? — спрашиваю я.
— Она не была нашим домом, и Коалиция решила забрать его из-под нашей юрисдикции, когда йалаты тоже заявили на нее свои права.
— А теперь? — спрашиваю я.
— Земля все еще не считается нашей территорией, но поиск тебя стоил того, чтобы рискнуть.
Я знаю, что он говорит не обо мне конкретно, но в этот момент от выпитого у меня кружится голова, мое тело томится, и моя кровь кипит. Поэтому его слова воспламенили меня.
Часы на его запястье сигналят, и он смотрит вниз, нахмурившись и сжав губы. Они выглядят такими же мягкими, как его волосы. Его взгляд возвращается ко мне, ловя мой пристальный взгляд, но на его лице написано замешательство.
