— Быстрее.
Она игнорирует мой комплимент, бесстыдно объезжая мое лицо. Я не могу сдержать улыбку. Что же мне делать с этой маленькой проказницей?
Женись на ней, предлагает мой безумный внутренний голос. Одна только реакция твоей сестры будет стоить той головной боли, которую ты получишь, аннулируя брак.
Я продолжаю вылизывать и посасывать ее клитор, а она продолжает стонать и просить дать ей еще, еще и еще. Я еле сдерживаюсь, чтобы не развязать хлипкие шнурки, схватить ее за задницу и полностью насадить себе на лицо, чтобы погрузить свой язык в ее естество еще глубже.
Я снова и снова вторгаюсь в нее языком, и наконец она хватает меня за волосы, тянет за них очень сильно и кричит «Я кончаю!» так громко, что ее наверняка слышат даже в Брюсселе. Ее дрожащие бедра с силой стискивают мою голову, угрожая раздавить уши, и она стонет так волшебно и сладко, что может составить серьезную конкуренцию «The Cure».
— Охренеть… — выдыхает она. — В жизни не кончала так бурно.
Мой член, который до этой минуты помалкивал, позволяя моему языку творить свои чудеса, напоминает, что он тоже ожидает внимания, и я решаю устроить Реджи неожиданный, но приятный сюрприз. С постыдной легкостью освободившись от пут, я хватаю ее за задницу и переворачиваю на живот.
Она издает удивленный писк — кажется, не протестующий, — и, требуя большего, ерзает и задирает задницу вверх.
Я подкладываю ей под бедра подушки, после чего начинаю лихорадочно искать в тумбочке презервативы, одновременно стягивая штаны.
— Это было так горячо… — бормочет Реджи. — Ты, наверное, самый сильный человек, которого я когда-либо встречала.
Она то ли пьяна от эндорфинов, то ли встречала в жизни не так уж много мужчин. Но это неважно. Я не собираюсь спорить с ее заявлением.
Я надеваю презерватив, прижимаю Реджи к кровати, положив ладонь ей на затылок, и погружаюсь в нее со спины. Ее шея выгибается от удовольствия, она закрывает глаза и в экстазе приоткрывает рот.
— Да!
Я вхожу глубже.
— Черт побери!
И еще глубже… Вот уж действительно черт побери, ведь она туже сигаретного фильтра.
— Я так рада, что меня не было здесь в 1776 году, когда мы воевали с британцами. Я бы сдала собственную мать, чтобы покувыркаться с тобой. — Она хрипло смеется, и мой член в ней еще сильней набухает.
Размеренно вторгаясь в нее, я наматываю ее шелковистые волосы на кулак. Она теплая, сладкая, гладкая, в ней есть все, что мне нравится в женщинах.
И вдобавок она любит историю, как и ваш покорный слуга.
Или у нее просто хорошая память на даты. Но что-то подсказывает мне, что мы, хоть и живем совсем разными жизнями, совместимы слишком во многом.
Я решаю проверить свою теорию, пока уничтожаю одновременно ее вагину и ее саму для всех прочих мужчин.
— А я сдаюсь тебе, как лорд Корнуоллис в Нью-Йорке, гарантируя твою независимость, — шепчу я ей на ухо, дразнящее покусывая его.
— Ты хотел сказать, в Йорктауне, штат Вирджиния? — стонет она, и я вижу, что она хмурится из-за моей намеренной ошибки.
— Западная Вирджиния или просто Вирджиния? — спрашиваю я.
— Господи, это же было до Гражданской войны.
Ее мышцы стискивают мой член, выдаивая его и наказывая меня. Все мое тело гудит от желания кончить в нее без резинки. С ней это будет, как получить все рождественские подарки за раз. Черт, возможно, это и станет моим подарком на Рождество в этом году.
— Выходи за меня, — выпаливаю я, и мои яйца сжимаются.
Какого. Хрена. Я. Только. Что. Сказал?
Прежде чем услышать ответ, я переворачиваю Реджи на спину, забрасываю ее ноги себе на плечи и вхожу так глубоко, что впору удивиться, что я не проткнул ее внутренние органы. Она крутит в кулаках простыни и вскрикивает от удовольствия, запрокидывая лицо.
— О боже мой, Го!
— Реджи…
Я весь дрожу. Нам нужно придумать псевдонимы для секса, потому что, клянусь, «Реджи и Го» звучит как название дурацкой утренней передачи, которую никто не хочет смотреть.
— Я уже близко.
— Насколько?
Я тоже на грани, и кончить вместе было бы божественно.
— Ближе, чем Британская империя к мировому доминированию в 1921 году.
Черт. Она очень близко.
Мы оба содрогаемся и одновременно стонем от наших оргазмов, после чего я падаю на ее хрупкое тело, накрывая его целиком. Наши конечности и влажные от пота тела переплетаются, сладко-солоноватый аромат секса парит над нами, словно ленивое облачко.
Наши сердца бьются в едином ритме.
Мои губы прижимаются к ее волосам. Я никогда в жизни не трогал ничего более мягкого.
Я понимаю, что хочу эту женщину в своей кровати и завтра, и послезавтра, и через неделю, месяц и год… Двух недель недостаточно. Даже месяца мало. Все это и не укладывается в голове, и идеально укладывается, особенно когда я вспоминаю нелепое пророчество на свой счет и осознаю, что начал вдруг верить в судьбу.
— Го? — Голос Реджи чуть хриплый — возможно из-за того, что я всем весом лежу на ней.
— Да?
— Две вещи. Первое: тебе нужно слезть с меня, пока я не стала плоской, как блин.
Я переворачиваюсь, увлекая ее за собой, и, прижав к груди, осыпаю ее лицо поцелуями.
— Сделано. А второе?
— Насчет твоего вопроса.
— Которого?
— Про «выходи за меня».
О. Сказанное во время секса нельзя воспринимать всерьез. Она сама заявила буквально, что ради секса со мной предала бы собственную страну.
— Да? — Мой голос становится холоднее. Очевидно же: это была фигура речи. Зачем о том вспоминать?
— Ты говорил серьезно?
— Да, — слышу свой голос. Что ж. Видимо, это была не фигура речи. Все зависит от ответа Реджи.
— В смысле, нет. — Я усмехаюсь, потом откашливаюсь. — Я не знаю, — наконец говорю.
Четко, Гораций. Чертовски, блин, четко.
— Я могу немного подумать? — имеет она дерзость спросить и прикусывает губу.
Как будто у нас все серьезно.
Как будто это по-настоящему.
Как будто я когда-нибудь правда…
— Конечно. — Я слышу в своем голосе безумную, нетерпеливую улыбку.
Она кивает, и обняв ее, я шепчу ей на ухо:
— В конце концов, маленькая Реджи, ты станешь моей. Над Британской империей никогда не заходит солнце.
***
В ту ночь мы еще трижды занимаемся сексом, а останавливаемся лишь потому, что я точно уверен: один из нас вспыхнет и загорится, если все эти толчки и трение не прекратятся.
Часы показывают четыре утра, когда мы решаем дать своим гениталиям передышку от бесконтрольной тяги друг к другу.
Реджи засыпает, лежа в моих объятьях, но ко мне сон не идет.
Мысленно я возвращаюсь к моменту, который привел меня к этой случайной романтической встрече с абсолютной незнакомкой с другого конца света. Что помогло ей проникнуть мне в душу, с устрашающей легкостью миновав все выстроенные за годы преграды?
Все женщины, с которыми я когда-либо встречался, допрашивали меня о моем имуществе. О моей компании. О моей недвижимости. О моих отпусках. Их не волновало, что я там видел или чем занимался. Они интересовались лишь тем, в каком отеле я жил и что покупал. И в воздухе, словно кислая вонь, всегда висел подспудный вопрос: сколько ты зарабатываешь?
Реджи с самого начала не обращала внимания на мое очевидное богатство. Разве что медленно поаплодировала моим роскошным апартаментам, когда мы вошли, и подогнула от удовольствия пальчики ног, когда ступила на теплый пол моей ванной.
Женщины всегда либо притворяются недоступными, либо набрасываются на меня — смотря, от какой тактики ждут успеха. А Реджи… Она просто существует. Искренняя, естественная и чуть-чуть взбалмошная. С ней получаешь то, что ты видишь. У нее нет скрытых целей или фантазий о дорогих подарках.
Когда мы с ней встретились, она не пыталась ни впечатлить меня, ни флиртовать, ни как-либо соблазнить. Все время, пока я сидел в ресторане, она смотрела на меня с ужасом — из-за моих двух свиданий подряд. И я сразу понял, что эта девушка всегда будет искренней и честной со мной. Будет все делать открыто.
