Зоя хоть помнит, с кем была и что было, в отличие от слабенькой на передок — это, кстати, тоже Пашкино выражение — и падкой на самогон городской девицы, дочери олигарха.
Ха-ха три раза.
— Избавь меня от подробностей.
— А чего такого? Чай, не девочка уже.
А вот это под большим вопросом.
Господи, да что ж так нехорошо-то?
— Баба Аня не заходила? Нет? Вот и ладненько, может, и не заметит, что меня не было, а то быстро начнет намекать Пашкиному отцу на свадьбу. А я не готова, нет, ну какая из нас пара — он тут, я в городе?
Зойка как радио отвлекала болтовней, я налила воды в таз, умылась. Распустила волосы, они пахли сухой листвой и древесиной, также како в том помещении, где я проснулась.
— Зой?
— М-м-м?
— А тот мужик, бородатый, что сосед через забор, ты не знаешь, кто он?
— Не знаю, надо спросить у бабы Ани, она с тетей Мариной дружит, это хозяйка дома.
— Наверное, родственник ее, как думаешь?
— Может быть. Слушай, сегодня тут типа вечеринки намечается, гуляния в ночь на Ивана Купалу, песни-пляски-хороводы, венки из цветов и прыжки через костер. Надо обязательно идти.
— Ой, не знаю.
— Ну, на Ибице такого точно не встретишь, надо идти. Пашка обещал, будет весело, с ребятами тебя нормальными познакомим, а то сидишь там, в папином офисе, как мышь канцелярская, кроме учебников ничего и не видишь, мне Дашка рассказывала, какая ты заучка.
— И ничего я не такая.
Зоя плюхнулась как тюлень, обливая меня водой, а мои мысли бродили как пьяные по затуманенному мозгу, не выдавая ни одного нормального варианта того, что произошло ночью.
— Зоя! Зойка! Зоя! Встречу твоего Пашку, уши оторву паразиту. Все цветы мне подавил у забора, скотобаза такая. Зараза какая противная, вот увижу я его еще раз на этом драндулете, колеса спущу.
— Вот же черт.
Зоя сморщилась, быстро ополоснулась, выскочила за дверь.
— Да они так и были подавленные, это дядя Степан на грузовике два дня назад попортил, он привозил соседям диван новый.
Как скучно я живу в городе. Тут и цветы давят, и диваны привозят, и Пашка паразит, и незнакомые мужчины спасают, целуют, а потом носят на руках и…
А вот дальше была заминочка. Но мое внутреннее ощущение говорит о том, что мне было хорошо.
Облокотилась о стену, прикрыла глаза. Голоса удалялись, но баба Аня все так же ругала Зойкиного ухажера. Воспоминания вспышками мелькали перед глазами.
Ночь, большой пес мордой утыкается в руку.
Полумрак.
Мужчина.
Поцелуй.
Его губы и руки на моем теле.
Он делает все жадно, покусывая кожу.
Я выгибаю спину в ответ, голова идет кругом, задыхаюсь, когда он царапает внутреннюю сторону бедра бородой, а потом…
Господи.
Резко открыла глаза, поняла, что трогаю себя за грудь, как она болезненно ноет, сжимаю сосок. Живот тянет, спускаюсь рукой между ног, трогаю пальцами возбужденную плоть, задевая клитор.
Прикусываю губу, чтоб не стонать в голос, когда вспоминаю, как мужской язык вылизывали меня от самого ануса до клитора, засасывая его, пуская по телу волну наслаждения.
Вздрагиваю, надавливая сильнее на чувствительный бугорок, раздвигая колени шире, двигаясь бедрами навстречу. Это что-то невероятное, не могу остановиться, если сейчас кто зайдет, не знаю, как буду оправдываться.
У меня никогда не было секса, да, я девственница, и вчера была моя первая ночь с мужчиной, который делал мне куннилингус, а я кончала на его языке и губах.
— Ох-х-х-х-х… боже мой… а-а-а-а.
Натираю клитор сильнее, несколько движений, внутри все вибрирует, меня трясет, кончаю, зажимая руку бедрами, заваливаюсь на стену, часто дышу.
Что это вообще сейчас такое было?
Нет, я не ханжа, я трогала себя и раньше и кончала, и смотрела порно, но чтоб вот так, при одном только воспоминании, ничтожных обрывках памяти, это странно.
А что было потом?
Выравниваю дыхание, умываюсь, снова напрягая память, но дальше только чернота и пустота. Снова болит внизу живота, как перед месячными.
Неужели все-таки был секс?
А вдруг я заснула, а он воспользовался мной?
Нет, не может этого быть. Сначала спас, а потом изнасиловал?
Как вообще такое можно забыть? Свой первый раз? Не знать даже имени первого мужчины?
Дашка будет долго смеяться, когда ей расскажу.
Я привыкла думать, а потом делать, что сейчас пошло не так? Летняя ночь? Крепкий первач? Мое чудесное спасение и спаситель? Я была на грани жизни и смерти, это шок, стресс. Да, точно, только так можно все объяснить.
Мне ещё не хватало праздника Ивана Купалы, прыжков через костер и вождения хороводов.
Чтоб я опять там выпила чего лишнего, и меня бы накрывала полная амнезия. И где там хоровод будет, еще неизвестно.
Нет, с меня хватит экзотики. Надо собираться домой, но тогда папа будет пилить меня год, что я не выдержала слияния с природой, сбежав из деревни на третий день.
Так не пойдёт, Дымова Мария не сдаётся просто так, меня отпустили на две недели, придется отдыхать и наслаждаться природой и местным колоритом, как и местными жителями.
И неважно, что они бородатые, здоровые, накаченные мужики.
Неспешно помылась, все-таки для меня баня — это уже экзотика, вода была прохладной, она приводила в чувства и бодрила. Когда вошла в дом, вытирая на ходу волосы, пахло блинчиками, в животе заурчало. Зоя уже сидела за столом, опустив голову, сопела в тарелку.
— Машенька, деточка, давай налетай на блинчики, а то эта проглотина все слопает.
— Ба, ну чего опять-то?
— Ой, молчи лучше, бедовая, только парню голову кружишь, приехала, хвостом махнула, а ему потом страдать до зимы. А мужик ведь долго ждать не будет, найдет, что рядом и уложит под бочок.
— Да и пусть, мне-то что?
— Ей-то что? Деловая какая, потом сама слезы будешь лить. Машенька, давай, деточка, кушай, а то худющая, смотреть больно на тебя.
Мне больно было смотреть на внушительную стопку блинов, тарелку сметаны и блюдце варенья. Но выбирать не пришлось, обезжиренный йогурт после вчерашнего самогона — это смешно.
— Очень вкусно, спасибо, баба Аня, — говорю с набитым ртом, запивая вкуснятину чаем с мятой и зверобоем, это мне еще вчера рассказали.
— Да, вас там, в ресторанах не пойми чем кормят, просрочкой и отходами.
— Папа нанял нового повара, вроде вкусно все, но ему нет почти никакой работы, папа в командировках, я на учебе, Дашка уехала.
— Ой, я так рада за Дашеньку, такая красивая пара. Скоро и детки пойдут, счастье-то какое.
Баба Аня уселась рядом, поправила красные бусы на шее, отодвинула от Зойки сметану в мою сторону.
— Да, в ноябре уже родится.
— Ба, а кто к соседям приехал жить, мужик какой-то, мы вчера видели, бородатый?
Зойка задала вопрос, я перестала дышать, может, вот сейчас узнаю его имя. Моего спасителя и пока еще теоретически первого мужчины.
— Так это племянник Маринкин, Дениска.
Кусок блина не полез в горло, я поперхнулась, жадно запивая чаем.
Дениска?
Просто Дениска?
Этот здоровый татуированный бородач с внушительным агрегатом между ног — всего лишь Дениска?
Как мило.
Может, он еще мой ровесник? Но судя по количеству пустых бутылок алкоголя, что я заметила, сильно плохо выглядит.
— Ах ты, черт, гуси ушли в огород.
Женщина всплеснула руками, приподнялась, выглядывая в окно, мы стали смотреть туда тоже. Гуси действительно вышли в огород и уже доедали салат.
Бабуля убежала, мы с Зоей засмеялись.
— Вот наверняка те цветы гуси потоптали, а не мой Пашка.
— Он уже твой? Кто-то недавно говорил другое.
— Ты только не начинай, давай наедай жирок, и пойдем загорать.
Глава 9 Денис
Сижу за кухонным столом, ковыряясь ложкой в супе, тетка суетится рядом, башка раскалывается, член стоит.
С каких пор я стал таким озабоченным?
Моя ночная гостья убежала утром, испарилась с первыми лучами солнца, оставив на полу яркий купальник и один сланец на куче чурок. Почти Золушка из сказки.
