— Я работаю, — говорит он. Как будто я книга, а он ставит меня на полку.
Я пытаюсь сказать, что зайду позже, но вместо этого издаю какой-то щелкающий, булькающий звук, который делает меня похожей на лягушку-быка. Я чувствую, что моя шея покраснела — это всегда признак того, что я смущена. Я прочищаю горло и умудряюсь ответить.
— Все в порядке. Я могу... вернуться позже. Или позвонить тебе.
У меня нет его номера телефона. И я не собираюсь ему звонить.
Не знаю, почему я воображаю, что чувствую тепло его кожи, потому что это невозможно. Он не может быть так близко. Я поднимаю глаза вверх, пытаясь визуально измерить количество сантиметров между нашими лицами.
Это совсем не много сантиметров.
Уэст не касается меня, но он гораздо ближе, чем нужно и то, как он смотрит на меня сверху вниз, его грудь быстро поднимается и опускается, краснота на щеках — я не могу не думать о том, как его кулак соединился со ртом Нейта. Как Нейт упал на пол, тяжелый и поверженный.
Он сделал это для меня, я думаю.
Я пришла сюда, чтобы спросить его, но уже знаю.
Он сделал это для меня и вот как он выглядит после этого. Расширенные зрачки, горячая кожа, учащенное и поверхностное дыхание.
Вот так он выглядел бы в постели.
Я закрываю глаза, потому что мне нужно сориентироваться. Я представляла себе деловой разговор с Уэстом.
Пожалуйста, не делай так больше, — сказала бы я.
Хорошо, если для тебя это так важно, — ответил бы он.
Да, именно так, для меня это важно, — сказала бы я ему.
Затем, возможно, я прочитала бы ему лекцию о том, как важно разрешать конфликты без насилия, после чего последовал бы бодрый обмен рукопожатиями.
Я не представляла себе румяную кожу его шеи прямо у воротника футболки. Щетину на его челюсти в том месте, где она переходит в ухо. Я не ожидала, что он пахнет мятой и библиотечными книгами, стиральным порошком и теплой кожей.
Боже, он пахнет фантастически, но он также немного пугает, и я понятия не имею, каковы сейчас правила. Вообще не представляю.
Мне нужны правила, чтобы пройти через это. Я из тех, кто придерживается правил.
— Уэст, — шепчу я.
Это должно звучать спокойно и по-деловому, но вместо этого звучит так, будто я умоляю его о чем-то, и думаю, он воспринимает это как сигнал. Он опускает голову к моему плечу. Его губы... Я не могу быть уверена, но мне кажется, что его губы очень близко к моей коже. Я чувствую его дыхание возле своего уха, и мои соски твердеют.
— Уэст, какого черта?
— Зачем ты пришла сюда, а? — пробормотал он.
А потом — это самое худшее и самое лучшее, безусловно — он поворачивает голову и целует мою челюсть, приоткрыв рот.
Это как прикосновение шелка. Как молния.
Я не знаю, на что это похоже.
Но я знаю, что это совсем не то, что должно происходить.
За исключением того, что атмосфера, которую создает Уэст, заставляет меня чувствовать, что именно это и должно происходить. Именно так. Угроза Уэста — это как бы секс в аэрозольной форме. Он делает его своим телом, а потом наносит его на меня.
Мое тело тоже в этом участвует. Мое тело на борту.
Мое тело — такой предатель.
— Почему ты должна была прийти? — его голос низкий и хриплый. Томный. Его голос — крючок, зацепивший меня. Затягивающий меня.
Музыка из его наушников — далекий барабанный бой и Уэст не двигает руками. А вот я — да. Мои скользнули к его шее, запутались в волосах, притягивая его голову вниз.
Ладно, нет, не скользнули. Но они хотят этого. Они прямо-таки чешутся, чтобы выйти из себя и, возможно, он видит это в моих глазах, потому что он издает этот звук, который даже не звук. Это просто взрыв дыхания, который делает зажигательные вещи с моими трусиками.
— Скажи мне, — настаивает он.
Что сказать?
Я понятия не имею, о чем он говорит. Единственное, что я знаю, если он не поцелует меня в ближайшее время — я умру. Он такой горячий и дело не только в том, что его кожа теплая, хотя это так. Я чувствую, как в нем бурлит вся энергия от борьбы. Он все еще под кайфом от адреналина и наркотиков. Он не в себе. Я не уверена, откуда я это знаю, но я знаю. Уэст — не Уэст, а я — не Кэролайн. Не с ним так близко. Прижавшись ко мне, обогревая меня, дыша мне в шею, он чувствуется парнем, который едва держится на ногах. Парнем, который выбьет дерьмо из того, кто не прав, если тот не прав, но который предпочел бы провести остаток дня и половину ночи, трахая того, кто прав.
Этим кем-то можешь быть ты.
Не могу поверить, что я только что подумала об этом.
— Скажи мне, — снова говорит он.
— Что сказать?
— Почему ты здесь.
Я отворачиваюсь, смотрю в сторону и вверх, потому что хочу, чтобы он меня поцеловал, но не должна. Я не знаю его. Не уверена, что он мне нравится. Он пугает меня. Костяшки его пальцев разбиты в том месте, где они сжимают металлический стеллаж — сжимают так сильно, что они побелели. Уэст сдерживается от того, что хочет сделать со мной и я думаю, что будет, если он отпустит себя?
Позволю ли я ему развернуть меня, перегнуть меня через эту полку, погрузиться в меня?
Я пытаюсь отогнать эти мысли, но, Боже, я чувствую призрак того, на что это было бы похоже. Это было бы электричество. Горячо и скользко, потно и быстро, самое эротичное, что когда-либо случалось со мной. Я знаю это. Я знаю.
Но потом все закончится, и я думаю, что знаю, на что это будет похоже. Уэст молчит и замыкается. Закрытая дверь.
Я никогда даже не разговаривала с ним.
Я толкаю его в грудь, пытаясь снять заклятие.
— Уэст. Мы должны поговорить.
— Мы разговариваем.
Но я не владею его вниманием. Его внимание ниже, потому что… когда его колено оказалось между моих бедер? И действительно ли я.…? О. Да. Я как бы почти верхом на нем.
— Отойди, — говорю я.
Я говорю шепотом, снова нервничая, что меня подслушают и будут презирать студенты — хотя на самом деле я их не видела — или, что еще хуже, что меня увидят здесь, делающей это. Они будут говорить обо мне. Они никогда не перестанут говорить о том, что я оседлала бедро Уэста в библиотеке спустя час после того, как он ударил Нейта в лицо.
Это худшее из всего, что я могла бы сейчас делать.
— Уэст, отойди.
Он поднимает голову. Его темные волосы падают ему на лицо, а глаза похожи на осколки неба.
Он отходит назад.
— В чем дело?
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Я сейчас не в настроении разговаривать, Кэр.
Моя голова проясняется. Никто ни на что не нарывается.
Это все просто гормоны. Адреналин. Так и должно быть. Уэсту биологически свойственно хотеть с кем-то спариться после демонстрации своей мужественности, подпитываемой тестостероном, а мне... наверное, биологически свойственно, чтобы со мной спаривались.
Но я сильная. Я могу подняться над своей биологией.
Я надеюсь.
— Очень жаль, — говорю я, — потому что именно поэтому я искала тебя. Чтобы мы могли поговорить как цивилизованные существа.
Уэст просто смотрит на меня.
— А не как звери, — добавляю я.
— Я зверь, — медленно произносит он. — И мы спариваемся?
Ему не нравится это слово. Он выплевывает его, как будто оно ему противно.
— Как бы ты это назвал?
— Я не знаю, как это назвать. Может, тебе стоит сказать, зачем ты за мной гоняешься?
— Я не гоняюсь за тобой. Я просто...
Взбешенный мужской голос говорит:
— Ш-ш-ш.
Четвертый этаж. Черт.
Когда я снова открываю рот, мои мысли разлетаются как шарики, и я с трудом могу даже посмотреть на Уэста. Он скрестил руки. Костяшки пальцев обхватывают его бицепсы. Он выглядит жестким.
Все в Уэсте жесткое.
Говори, Кэролайн, — призывает мой мозг.
Слова. Предложения. Давай.
— Я хотела, эм... О том, что было раньше. Понимаешь, я слышала от Бриджит, что...
— Ш-ш-ш-ш.
